Mein Standartenfuhrer

Глава 11

Лена, не желая просыпаться, закуталась в одеяло, пряча лицо от назойливых солнечных лучей. И одеяло, и подушка были такими теплыми и мягкими. А подушка к тому же пахла лавандой. Лена понимала, что уже проснулась, но глаза открывать не спешила.

Ей сейчас вспоминалось то, как она проводила каникулы у бабушки. И зимние, и летние. И на каждых каникулах она спала под точно таким же теплым и мягким одеялом, и подушка была с таким же запахом лаванды. Она, можно сказать, все детство провела с бабушкой — родители всегда были на работе. Она любила бабушку. Хотя, почему же любила? И сейчас любит.

Тут Лена резко села на постели, вспомнив, что она вроде как умирала на заснеженном поле. Сделав резкое движение, она сразу же пожалела об этом — ребра в груди отозвались болью. «Или я не умирала?» — подумала Лена, оглядывая комнату.

Она сидела на большой дубовой кровати. Комната была просторной и уютной, не загроможденной лишними предметами. В углу, у двери, стоял комод. За окном, сквозь полупрозрачный тюль, можно было рассмотреть заснеженное поле, а вдалеке — горы.

Лена, отодвинув одеяло в сторону, перевела дух, почувствовала, что боль немного утихла, нерешительно встала и подошла к окну. Она не помнила, как оказалась здесь. «Кажется, я была там, — подумала девушка, смотря на поле. — Но я не помню, чтоб видела дом. То ведь было пустое поле, без деревьев и кустов. А тут дом, вокруг которого куча елей. Где я?»

Проходя мимо комода, девушка на пару секунд остановилась, разглядывая себя в зеркало. Множество ссадин на лице, порез на скуле, синяк у правого виска, кровоизлияние в уголке левого глаза, разбитая нижняя губа. «Как же я ужасно выгляжу, — подумала Лена. — Хотя, я ожидала худшего». Расстегнув пуговицу на рукаве, она подкатала его и посмотрела на локоть. Боль уже почти прошла, а вот синяк темно-синего цвета остался. Вздохнув, Лена откатила рукав, отметив про себя, что мизинец на левой руке уже выглядел более-менее нормально, но еще немного немел.

Развязав тонкий поясок, девушка внимательно оглядела свое тело в зеркале. Ребра были если не сломаны, то точно треснуты — Лена хорошо видела синюшность мягких тканей в трех местах. Бедра, живот и часть поясницы были покрыты темно-синими и чуть бордовыми синяками.

Тут она поняла, что что-то не так. И это что-то — другая одежда. На ней была совершенно другая одежда, а точнее, халат. «Кто меня переодел? И почему я не чувствовала этого? Почему не пришла в себя? Где мои ботинки, юбка и рубашка?» — задумалась Лена, подходя к двери.

На пару секунд девушка остановилась, заходясь в приступе надсадного кашля. Прислонившись плечом к стене, она краем глаза заметила отражение своего лица в зеркале — побитое лицо, испуганные глаза и раздувшиеся крылья носа.

Когда кашель наконец прекратился, Лена остановилась, не решаясь выйти наружу. Она не знала, к кому она попала. Стоит ли вообще выходить из комнаты? К ней рано или поздно зайдут, так, может, стоит дождаться гостей? Лена сомневалась, нерешительно протянув к ручке двери пальцы. «Или да, — думала она, касаясь холодного железа ручки, — или нет. Другого не дано».

И Лена вышла из комнаты. Закрыв за собой дверь, она огляделась. Небольшой коридор. Справа три двери, слева — лестница. Решив, что если она пойдет исследовать комнаты, то попросту потратит время зря и, возможно, вызовет этим приступ ярости у хозяев (который она, кстати, до сих пор не знает), девушка бесшумно пошла к лестнице.

Ей было интересно узнать, к кому же она попала. «А вдруг Эрдман? — подумалось ей. — Забавно получится: бежала от него, бежала, да снова попалась ему. Хотя, такого просто быть не может. А если я сейчас спущусь и увижу его, то, скорее всего, проснусь в том самом вагоне, а напротив меня будут сидеть те шестеро. И получится, что никуда я не убегала. А рядом будет стоять Эрдман, и он будет насмехаться надо мной, может, даже бить. Нет, вряд ли. Я сейчас могу логически мыслить, значит, я не сплю. И к Эрдману я тоже попасть не могла — я бы вряд ли проснулась у него в доме, да еще и в теплой постели. Вот все в том же подвале — это да. Интересно, кого я сейчас встречу?..»

Пройдя один лестничный марш (она заметила, что в доме очень тепло — можно спокойно ходить босиком), Лена остановилась, держась за перила. Когда она почти спустилась в просторную гостиную, то почувствовала, как в груди снова закололо, а в горле запершило — скорее всего, сейчас снова начнет кашлять. Переборов в себе желание закашляться, она начала осматривать гостиную. Камин, в котором потрескивали поленья, диван, накрытый большой звериной шкурой, два кресла, стоящие по краям дивана, и небольшой столик. Лене все это напомнило дом какого-нибудь викинга из легенд о северных странах. «Только не хватает хозяина этого чертога», — усмехнулась про себя Лена.

Но хозяин не заставил себя долго ждать. Он вышел из арки, которую Лена до этого не заметила, остановился у окна, затянулся и выпустил дым из носа. Лена, чувствуя, как подгибаются ее ноги, шумно вздохнула и тихо застонала от колющей боли в груди, и мужчина, услышав ее, повернулся на звук. Увидев замершую на лестнице девушку, он приветливо улыбнулся и жестом пригласил ее спуститься.

— Вы невероятная девушка, — произнес он, наблюдая за тем, как неспешно Лена спускается вниз. — От вас нигде не укроешься. Где бы я ни был, то все время натыкаюсь на вас.

— Так не бывает, — прошептала Лена, остановившись на последней ступеньке. — Такое бывает только в сказках.

— Но, как видите, вы тут, — Шнайдер обвел рукой комнату. — И мы снова с вами встретились.

Лена не верила своим глазам, не верила в то, что штандартенфюрер СД Томас Шнайдер стоит перед ней и курит сигарету. Она не верила в то, что сейчас стоит и вновь смотрит в его насмешливые васильковые глаза. Не верила, что она, Лена, которая решила, что та встреча, когда они прятались от дождя под навесом, была последней, снова слышит его голос. «Я, наверное, сплю, — подумала она, не сводя глаз с мужчины. — Сейчас проснусь, точно проснусь, и все закончится».

Лена смотрела на штандартенфюрера. На нем были брюки и обычная белая нательная хлопковая майка. Волосы были не как обычно аккуратно зачесаны назад, а небрежно приглажены рукой. Но что больше всего привлекло внимание Лены — забинтованное плечо. «А это откуда тут взялось? — подумала Лена, стараясь не смотреть в открытую на бинты. — Вряд ли он поранился. Подстрелили? Возможно. Тогда можно понять, почему это он решил ни с того, ни с сего рвануть в горы».

— Ирма, не подскажите, как вас занесло в Швейцарию? — спросил он. Поняв, что Лена заинтересовалась его перебинтованным плечом, отошел к дивану и, взяв лежащий на нем китель, накинул на плечи. — А точнее, почти в мой дом? Ну?

— Тогда вы ответите, откуда у вас эта рана, — парировала Лена.

— Это тайна.

— Тогда и у меня тоже тайна.

— Ну-у, так нечестно, — он картинно поджал губы. — Это мой дом, значит, и правила мои.

Только девушка раскрыла рот, чтобы ответить, как он перебил ее:

— Только не говорите, что хотели покататься на лыжах и немного заблудились.

— Именно это я и хотела сказать, — уголки губ девушки дрогнули в попытке улыбнуться. — Герр штандартенфюрер…

— Томас, — поправил мужчина.

— …как вы меня нашли?

— Вы совсем ничего не помните? — он был явно удивлен. Но, заметив, что Лена говорит на полном серьезе, ответил: — Вас нашли мои собаки. Я выпустил их погулять, а через пару минут они вернулись и повели меня за собой. Так я и нашел вас.

«Так вот откуда я слышала собачий лай, — подумала девушка. — А я-то решила, что это были собаки Эрдмана, и потому убегала».

— И сколько же дней я тут?

— Четвертый уже, — он затянулся, тонкой струей выпустил дым изо рта, чуть приоткрыв губы. — Первые два дня вас лихорадило, вчера стало намного лучше. Сегодня, как я вижу, вы и вовсе идете на поправку.

Девушка, поджав губы, задумалась на пару минут. Прошедшие три дня совершенно не отложились в ее памяти. Она была уверена, что только вчера совершила побег из поезда и брела по снегу.

— Ирма, скажите правду, — попросил Томас, заглядывая в глаза Лене. — Эти синяки и ссадины… Вы же их явно получили не тогда, когда шли к моему дому. Расскажите мне правду.

Девушка молчала. Она не знала, стоит ли говорить Шнайдеру о том, что с ней произошло. «Лена, ну должна же ты хоть кому-нибудь верить, — убеждала она себя. — Да, он штандартенфюрер СД, но это же не значит, что после вашего разговора, он доложит обо всем начальству. А вдруг… я ошибаюсь? Вдруг это он сейчас так говорит со мной, а потом будет махать рукой на прощание мне, удаляющейся от него в том самом вагоне? Ну же, Лена, решайся».

— Можно вашу руку, — это было скорее утверждение, а не вопрос. Томас, не дожидаясь ответа, крепко взял девушку за правую руку и, отдернув рукав халата, посмотрел на синяк на локте и след от ремня на запястье. Темно-синее пятно на коже ничуть не удивило мужчину, он будто ожидал увидеть именно это. — Прошу вас, прекратите врать и скажите мне правду.

— Я ничего не помню, — Лена отдернула руку и опустила рукав халата.

— И как вам камфарное масло? — спросил Томас, отходя к окну. Он как будто и не услышал ответа девушки.

Лена вздрогнула. «Откуда он узнал? — пронеслась мысль у нее в голове. — Неужели этот допрос он устроил? Тогда зачем просит рассказать ему правду? А, может, не услышав на допросе того, чего хотел, пытается сделать это сейчас? Нет. Я же помню, что он сказал. „Я не переношу такого обращения с женщинами, кем бы они ни были“, — насколько я помню, это его слова. Он бы не допустил того, что произошло со мной на том допросе. Или допустил? Ох, Лена, ты же абсолютно ничего о нем не знаешь…»

— Не удивляйтесь, что я узнал, — штандартенфюрер повернулся к ней лицом. — Я знаю, что на допросах вводят камфарное масло, но только в редких случаях. И мне хотелось бы узнать, почему вы попали в этот самый «редкий случай».

— Я, правда, не помню, — покачала головой Лена. Она решила не говорить ему ни о чем. Пока.

— Неужели совсем ничего?

Лена сделала наигранно задумчивое выражение лица. На самом деле, она помнила все очень хорошо. Даже слишком хорошо.

— Помню, вышла из дома. Дошла до метро. Проехала несколько остановок, вышла. Кажется, тогда меня и схватили. Потом били по лицу. Сильно били. Потом помню только как бежала по заснеженному полю. Все.

Томас задумчиво кивнул. «Неужели поверил? — размышляла Лена, отведя взгляд в пол. — И почему он не начинал расспрашивать меня обо всем… более подробно? Он понял, что я была на допросе, но почему тогда ведет себя так, будто это самое обычное дело? Он же, черт возьми, работает в СД, так что должен знать, в каких случаях устраивают такие допросы. А он… Он делает вид, будто вовсе и не подозревает меня в том, что я и вправду могу быть шпионкой. Не знаю, то ли он невероятно глуп, то ли невероятно умен».

— А почему вы решили так внезапно поехать в горы? — спросила Лена, прервав затянувшееся молчание.

— На лыжах решил покататься, — ответил ей немец и лукаво подмигнул.

Затушив сигарету об край пепельницы, он отошел от окна и уселся на диван, положив руку на подлокотник. Заметив, что девушка все еще стоит на месте, он жестом пригласил ее сесть рядом с ним. Лена нерешительно присела на противоположный край. Она молча смотрела на Шнайдера. Хоть на нем и был китель, но отсюда ей были видны бинты.

— Не расскажете, откуда это у вас? — тихо спросила она.

— Нет, — усмехнулся он. — Вы же о себе не рассказываете.

— Это звучит по-детски.

Все еще ожидая ответа от Томаса, Лена посмотрела на поленья в камине.

— Кстати, о ранах. — Вспомнила девушка. — Кто?..

— Это Агата, она обрабатывала ваши раны, — не дав договорить, ответил Шнайдер, повернувшись лицом к ней. — И палец тоже она вам вправила. И нет, не смотрите на меня так. Я вас только до комнаты донес.

— Что? Как я на вас смотрю?

— Ну вот так и смотрите.

Лена поняла, что хоть он и пытался сейчас казаться раздраженным, но на самом деле это было не так. Он просто игрался с ней. «Как ребенок, — подумала она, — ей-богу!»

— Можно еще вопрос?

— Пожалуйста, — Томас закинул ногу за ногу.

— Вы приехали сюда, — он снова недовольно вздохнул, — один. Почему? А как же ваша семья?

— У меня нет семьи. Я один.

— Как так?

— Вот так, — он пожал плечами.

— Насколько я помню, то офицеры СС должны обязательно жениться и иметь как можно больше детей.

— Все верно. Только вы упустили самое главное. Это нужно сделать к тридцати годам.

— Вам нет тридцати?!

— Мне двадцать девять, — улыбнувшись, ответил Шнайдер. — Так что еще немного времени у меня есть.

— И вы в свои годы успели дослужить до звания штандартенфюрера?

— А вам что-то не нравится?

Лена, улыбаясь, вздохнула и откинулась на спинку дивана. «И снова он играется со мной, — думала она, смотря в камин. — До сих пор не верю, что попала к нему. Это же насколько удача благосклонна ко мне, что меня не нашел Эрдман, что я не попала к кому-то другому в дом, что я попросту не замерзла на том поле. Этот Шнайдер… Он как-то не похож на офицера СС. В нем не хватает жесткости. Или как там у них говорят? Характер нордический? Вот, именно его. Он слишком мягок. Или это только по отношению ко мне?»

Неожиданно ее снова атаковал приступ кашля. Еще более сильный, чем в прошлый раз. Сгибаясь пополам от кашля, Лена пыталась прийти в себя и отдышаться. Но ее ребра считали иначе, отдаваясь дикой колющей болью при каждом вдохе.

Почувствовав теплую ладонь у себя на лбу, девушка удивленно взглянула на Томаса. Кашель сразу же прекратился.

— Ирма, — девушка вздрогнула, услышав свое имя, — идите отдыхать, — произнес Томас, нежно смотря на нее. — У вас, кажется, температура. С вашими ранами и ушибами вам сейчас лучше лежать в постели. Если что-то понадобится, то Агата к вашим услугам.

Кивнув, Лена встала с дивана и направилась к лестнице. На половине первого лестничного марша ее остановил голос Шнайдера:

— И да, спускайтесь к трем на обед. Агата отлично готовит.

Закрыв за собой дверь, Лена присела на край постели напротив окна и задумалась. «И все-таки, почему Шнайдер? — думала она, смотря в окно. — Я могла оказаться где угодно, да даже остаться на том поле, но каким-то образом я оказалась у Шнайдера. Он сказал, что меня нашли собаки. Ну, допустим. Я ведь слышала собачий лай. Помню, как кто-то пытался поднять меня со снега. Неужели это был он? Хотя, кто другой мог сделать это? Насколько я понимаю, кроме него, собак и этой Агаты тут больше никого нет. Ну, Лена, считай, что все произошло как в какой-нибудь сказке — пришел принц и спас умирающую принцессу, отнеся ее в свой замок на руках. Жаль, что ты, конечно, не помнишь этого».

Встав с постели, девушка начала описывать круги по комнате, почти не обращая внимания на боль. Ей постоянно в голову лезла мысль о том, что Томас холост. «Видишь, удача все еще на твоей стороне, — усмехнулась она про себя. — Не теряй шанс, может, тебе повезет. Было бы неплохо выскочить за него замуж — сразу попадешь вне подозрений. Хотя, он же немец. Что ты сделаешь? Сейчас наврешь ему с три короба, а потом, в старости, признаешься, что ты русская? Ну, допустим, будете вы жить вместе, а как же бабушка, Лена? Что ты будешь делать? Также будешь держать ее в неведении? Или переселитесь в Россию? Нет, Лена, не будет такого. Лучше — проверь его паролем. Хотя, если он так и не окажется русским, то вопрос про мальчика на велосипеде будет немного ни к месту. Черт бы побрал тех, кто придумал этот дурацкий пароль».

Она прилегла на кровать. Какая-то усталость внезапно накатила на нее, заболела голова. Самым лучшим лекарством от всего этого был хороший сон. Но Лена не хотела спать. Завернувшись в одеяло и перевернувшись на правый бок, она закрыла глаза и стала слушать свое дыхание. Ее научили этому партизаны очень давно, еще в Ростове. «Когда хочешь спать, но нельзя — ложись на правый бок, закрой глаза и слушай, как ты дышишь», — эти слова Лена запомнила на всю жизнь. И ведь это и вправду работало.

Но ее снова отвлекла мысль о том, что Шнайдер холост. «А ведь, — думала она, вспоминая потрескивающие в камине поленья, — все может сложиться очень даже хорошо. Мы будем также сидеть у горящего камина, тихо общаясь и наблюдая за играющими на ковре детьми. А потом также у камина будем наблюдать за играющими на ковре внуками. Чем не идеальная жизнь? Признайся себе, Лена, что готова остаться с ним навсегда тут, в горах. Вот только вопрос в том, согласится ли он?..»

Не заметив, Лена уснула. К обеду она так и не спустилась.