Мелкая

Пролог

Прекрасный день. Таких мало в моей жизни. Слишком всё серо и обыденно. Хочется немного разбавить её красками, да ещё и самыми яркими. Но сегодня будет просто прекрасно, я уверена в этом. Почему же я нахожусь в таком ажиотаже? Всё просто — сегодня мою маму выписывают из больницы. Она вновь пережила химиотерапию. Полгода назад у неё обнаружили злокачественную опухоль. Мы с папой как можем поддерживаем её, но порой сами ломаемся. А как тут не сломаться, если близкий тебе человек, который провёл рядом с тобой всю твою жизнь, научил тебя читать, постоянно всё своё свободное время был рядом с тобой, заболел? И страшная болезнь вдруг решает забрать его, но мы — семья, и мы справимся!

Я иду по тихой дороге в раннее утро, когда ещё почти все спят. На улице только студенты, уставшие от учёбы и плетущиеся со скоростью черепахи. Парень идет, крича что-то в телефон, видимо, хвастаясь своими вчерашними успехами с очередной девушкой. А она, бедняжка, наверное, сидит и читает грустную книгу, борясь с депрессией, ведь думала, что нравится ему, а он тупо попользовался и выбросил.

Боже, неужели в этом мире одни мудаки?!

— Саша. — Слышу голос отца.

Он идёт рядом. Его взгляд серых глаз, в которых почти угасла жизнь, как, впрочем, и в маминых, смотрит на меня, а поношенная кожанка свисает с его худого тела. Папа совсем постарел: такое ощущение, что передо мной стоит не сороколетний мужчина, что был раньше весёлым и жизнерадостным, а старик, проживший хреновую жизнь. А ведь недавно он был не таким — в нём кипела жизнь, он был полон энергии и позитива, которым делился со всеми, но всё это улетучилось, когда маме поставили страшный диагноз.

— Что? — Поднимаю уставший взгляд на него.

— Мама будет рада, если ты расскажешь ей про конкурс поэтов. — Отец улыбается, а морщинки собираются вокруг его глаз; папа носит очки, но даже сквозь толстые стёкла я могу разглядеть слёзы, стоящие в его глазах. Ему тяжело.

— Пап. — Громко вздыхаю, словно пытаясь убрать ком в горле. Мы останавливаемся рядом с каким-то кафе, где ещё нет посетителей. — Не думаю, что какой-то глупый и детский конкурс сможет её порадовать, — говорю я, слабо улыбаясь, чтобы подбодрить отца, потому что он совсем расклеился в последнее время, но слышу чей-то крик и оборачиваюсь в его сторону.

— Саша, здравствуй! — Это мой одногруппник Миша. Он — обычный парень в очках, которые носят многие ботаники, так называемые. Всегда вежлив и умеет обращаться с девушками, как джентльмен. Правда, у него вроде и не было никогда отношений. Ведь многие особи противоположного пола смотрят только на накаченных и самовлюблённых идиотов. А у Мишки обычные рыжие волосы и худощавое тельце. Мальцев всегда элегантно одет и тем самым притягивает мое внимание.

— Привет, — отвечаю я, махая рукой, немного встав на носочки. На моем лице мгновенно появляется улыбка — такая радостная и искренняя.

Я бы поболтала с ним, но нам с папой нужно срочно спешить в больницу за мамой. Так что в другой раз, я надеюсь, мы сможем провести время вместе.

— Это твой друг? — спрашивает папа, смотря на уходящего Мишу.

— Учимся вместе, — немного нервно отвечаю ему. Не люблю я такие глупые и никому ненужные вопросы. Поправив круглые очки, которые вечно спадают с моего носа, продолжаю идти рядом с отцом. Всю дорогу мы молчим, не обсуждая никакую тему. Слишком нервные мы стали.

Я несколько раз прокручиваю в голове, как встречу маму, как обниму, прижму её худое и измученное недугом тело к своему и как не отпущу её больше никогда. Я хочу вновь видеть ее жизнерадостной и настоящей, а не смотреть на уставшую женщину с глазами на мокром месте, огромными мешками и морщинами рядом с ними, а ведь когда-то они были ярко-голубыми, и осунувшиеся скулы точно не прибавляют маме красоты.

Наконец, мы подходим к белому кирпичному зданию со старинными окнами и прогнившими рамами. Государству плевать, в каком состоянии находятся такие учреждения. Крыльцо громко скрипит, когда я наступаю на него. Гвозди безобразно торчат с полов, а запах больницы и медикаментов мгновенно ударяет мне в нос.

Когда мы входим в здание, нас встречает медсестра и спрашивает, к кому из пациентов мы пришли. Папа, молчавший всё это время вместе со мной, наконец-то произносит пару словечек — быстро проговаривает имя и фамилию мамы.

Женщина со строгим взглядом и черными грязными волосами, в которых виднеется седина, кивает и отправляется прямо по длинному и, как может показаться, бесконечному коридору.

— Как же я по ней соскучилась, — говорю я, вздыхая, уже приготовившись увидеть самого родного в этой жизни человека. Папа молчит и тоже смотрит с мольбой в глазах вдаль нескончаемого холла. И вот я вижу её худой силуэт, приближающийся к нам с отцом.

— Мама!

Не выдержав долгой разлуки, кидаюсь к ней. Слёзы не перестают стекать по моему лицу, когда холодный и пропитанных хлоркой воздух обжигает его. Мама, увидев меня, падает на колени, снедаемая нахлынувшими эмоциями и чувствами. Как только добегаю до неё, я кладу на ее бледное лицо свои ладони, а затем целую в обе щёки. Её кожа холодная и шершавая, но я ещё больше прижимаюсь к родному человеку. Через несколько секунд рядом с нами оказывается отец; мама целует нас и благодарит Бога за то, что он дал ей силы для этой долгожданной встречи.

Медсестра позже требует немедленно освободить помещение, ибо мы перепугали многих больных.

Отец помогает нам встать, и мы быстро следуем к выходу. По дороге домой я рассказываю маме о своих успехах в институте: о том, что меня хвалят педагоги и постоянно идут ко мне навстречу. Всё так и есть, за исключением физкультуры, конечно же, да ещё и в группе у меня напряжённые отношения, особенно с баскетбольной командой. Дело в том, что многие, кто в ней, жуткие двоечники — тупые амбалы. Да, рост у них хороший, но, видимо, только это в них хорошее.