Мемуары орка-порученца

ДЕЛО ПЬЯНЫХ ГОБЛИНОВ

Боги, за что караете?! Как я дошел до жизни такой?! Я же скромный, тихий порученец! Незаметный по определению! Как я здесь оказался?! А-а-а! Отпустите!

Вот такие мысли и чувства обуревали меня на празднике дня города. И чего я на него вообще потащился? Да как всегда! Потолкаться в народе, послушать, что говорят – хоть бы и о том, как барьер у Демонской Пропасти столичные колдователи латали – узнать, какие настроения, у кого проблемы есть или намечаются. Ну а что? Мало ли, где мои услуги пригодиться могут.

Одного не учел: кончились мои деньки бесславные, когда со столичной штучкой связался. Или когда собственной своей серой мордой напролом к мэрше попер? А может, раньше? Да что теперь гадать-то? Вляпался я!

А начиналось все так мирно. Уже в самом начале Тенистой  - главной улицы города, где и разворачивалось основное действо праздника, я набрел на телегу папаши Миробора, доверху нагруженную бочками. Старый банник знает толк в хмеле, и хоть я не любитель ячменного напитка – нам-то, оркам, пиво как водичка, что пил, что музыку слушал – но не заценить качественный продукт нельзя. Опять же, отчего мастеру приятное не сделать, похвалив. Да и не в одном алкоголе счастье. Напиток у Миробора густой, темный, в кружки что твой табачный мед льется. Смотреть – и то радостно. Да и умеют банники какую-то свою особую магию в пивоварение вкладывать: не столько пьянеешь, сколько настроение поднимается. 

- Удалось пивко-то, а, Бурбруш? – довольно подмигнул Миробор, наливая мне третью кружку. – Вона как даже тебя зацепило.

- Так кто ж спорит? – миролюбиво улыбнулся я. – Когда это тебе не удавалось?

- Льстец! – хихикнул банник. – Уж извини, твою любимую огненную воду не держим.

- Ай, брось! Сегодня праздник, радоваться надо. А мыслительный процесс я и в рабочие будни бурбоном подстегнуть могу.

- Ишь, как загнул! – засмеялся старик и кивнул мне за спину: - Не тебя ли кличут?

Обернулся, увидел спешащего к нам Мандуса. Выполз, значит, тоже повеселиться.

- Ай, как хорошо, что я тебя нашел, дружок! – счастливо залапотал хоб-гоблин. – И вам не хворать, почтенный.

- Это где ж ты такого нашел? – развеселился Миробор. – Эк мал да удал! Небось все девки его.

- Да вот, знакомься, папаша, из самой Регинии к нам господин Мандус пожаловал. Будет из «Замшелого тролля» отель по последней моде делать.

- Эх, молодежь! – загрустил банник. – Все-то вам неймется, все-то вам новое подавай. И чем старый-то трактир плох был?

Я было собрался поведать Миробору историю бесславной кончины Грыгдыра – старик всякие байки дюже любит, а в его полях да лугах их много не наслушаешься – да только компаньон перебил.

- Прогресс не стоит на месте! – гордо сообщил он. – А вы, батенька, я смотрю, ретроград! – и уже мне: - Пошли, дружок, тут еще столько интересного, мне все посмотреть хочется.

- Тьху! – обиделся старик почему-то на меня. – Смотрю, ты, Бурбруш, не по голове шапку меришь. Отольется тебе, увидишь.

Как в воду глядел!

Сам отвернулся, сделал вид, что к новой бочке кран прикручивает. Хотел я извиниться за хоб-гоблина, да только тут меня толпой и оттеснило. А Мандус, зараза такая, руку мою не выпустил, вперед потащил. Я и заметить не успел, как мы на Фонтанной площади оказались, в самом, стало быть, центре. Фу-у-у! Весь элитный птичник чинно от одного богатого лотка к другому дефилирует: индюки надутые обыкновенные, петухи разряженные самовлюбенные, гусыни крикливые любопытные – цвет нашего славного городишки, как же.

Вот верите, я своими глазами такое впервые увидел. Мне, как решил здесь после Легиона обосноваться, умные старожилы сразу сказали: городской элите праздник не для радости, а для того лишь, чтоб себя показывать, других взглядами сверлить и каждому встречному-поперечному косточки выполаскивать. Вот я и не совался никогда. Оно мне надо?

Но Мандус словно почувствовал себя в родной стихии.

- Бурбруш, представь меня немедленно! – говорит.

А кому представить-то? Я сам почти никого не знаю. Ну, то есть знаю, кто есть кто. Я. О них. А они обо мне – весьма сомнительно. И только я собрался втолковать это компаньону, прямо перед нами, словно из-под земли, выросла компания, которую мне меньше всего хотелось видеть: мэр Вивис с супругой, архитектор Эоль в окружении восторженных поклонниц, казначей Хрумус с повисшей на его руке юной чертовкой без признаков интеллекта и начальник городской гвардии полковник Грейн – немолодой, иссеченный шрамами и высокомерный, как все дроу. Очень захотелось стать невидимым, но не мог же я не поприветствовать леди, которая, к тому же достойна всякого уважения. Я же джентльмен! Пришлось вежливо поклониться Ядвиге.

А гномка – вот же ж! – просияла самым радушным образом.

- Бурбруш! Как я рада тебя видеть! Как тебе праздник?

И вот что тут делать? Не игнорировать же единственную женщину, благодаря которой наш город не просто все еще стоит, а даже процветает?

- Прекрасно, госпожа Ядвига, - говорю, а сам пытаюсь Мандуса за спину задвинуть, поскольку так и норовит вперед вылезти, перед дамами расшаркаться.

А тут еще вся свита мэрская уставилась на меня. Даже Грейн бровь приподнял и заинтересованным взглядом удостоил. Вививс и Хрумус оказались менее сдержаны.

- Так ты тот самый! – воскликнули одновременно.

Причем мэр – с явным интересом, а казначей – с откровенной ненавистью. Еще бы, сто монет из казны какому-то орку неизвестному! Небось до сих пор жаба душит.

Ну, после этого пришлось уж на вопросы всякие дурацкие отвечать, Мандуса представлять – он, кстати, как столичная знаменитость, хоть и бывшая, вызвал немалый ажиотаж, особенно среди дам. А хрумусова чертовка так и впилась в хоб-гоблина взглядом, будто на месте и слопала бы. Казначею это, кстати, хорошего настроения не прибавило. А потом объявили начало представления, и пришлось нам идти на трибуну вместе с высокородной публикой.