Мёртвая зона

Мёртвая зона

Машина на хорошей скорости ехала по безлюдной вечерней трассе, погрузившейся в сумерки, уже почти полностью передавшие свои полномочия ночи. Дорога была неблизкой, Энрике, уставший за целый рабочий день, чтобы не уснуть, подкрутил громкость приемника, по радио крутили популярную девичью группу, под песню которой невозможно было усидеть. «Cheer Up baby, cheer up baby» - Энрике и не пытался сопротивляться – подпевал и пританцовывал на месте, отстукивая быстрый мотивчик пальцами по рулю. Впереди его ждали выходные, на которые ничего, кроме отдыха, не было запланировано, поэтому настроение, несмотря на усталость, было замечательным. За окном вдоль обочин, почти сливаясь в однородное темное пятно, проносились черные силуэты деревьев, тревожных от ветра, гипнотизирующих и отчего-то пугающих. Энрике как завороженный следил за ними, отвлекшись от дороги.
Резкий звук заставил молодого человека вздрогнуть и ударить по тормозам от неожиданности. Ремень безопасности больно впился от рывка, машина замерла. Энрике огляделся и поблагодарил небеса, что дорога оказалась совершенно пустой и никто не влетел в его машину сзади. Звонил телефон.
- Ты где? – Немного сонный голос на том конце заставил улыбнуться. – Я уже засыпаю, еда вся остыла.
- Пришлось задержаться на работе, я уже еду. Ложись спать.
- Опять твои девичьи песни играют? – Смешок.
- Да просто по радио попались, чего сразу мои-то? –Энрике возмутился было на мгновение, но понял, что это бессмысленно, так как его словили на месте преступления.
- Ну да, не твои, потому ты наверняка опять распевал песню во весь голос. Смотри не убейся, пока будешь танцевать, держи руль, а не маши руками. – Смеялись уже оба.
- Договорились. Ложись спать. Пока.
- Пока. - Энрике отключил звонок, завел заглохнувшую машину и продолжил путь под задорные голоса на радио, мотивирующие взбодриться. - Уж действительно, взбодрился так взбодрился. – Молодой человек потёр лицо рукой, словно пытаясь стереть стереть остатки сонливости, оставшиеся после нервной встряски, приоткрыл окно, чтобы прохладный ветер успокоил всё ещё бьющееся в сумасшедшем ритме сердце.
Радио внезапно захрипело и смолкло, оставив Энрике в тишине, перебиваемой лишь шумом машины. Раздосадованный этой внезапной поломкой, он покрутил колесико настройки радиоволн в надежде отыскать ушедшую радиостанцию, но всё было тщетно - экран приемника, по которому постучал пальцами, потух. «Вот же ж! Чтоб тебя!» - Энрике хлопнул рукой по рулю, вернув всё внимание на дорогу, гнетущая тишина не располагала к хорошему настроению, да и начинало клонить в сон, когда не было какого-то отвлечения. Ехать было еще далеко, спать хотелось всё сильнее, ровная дорога убаюкивала тихим ходом машины. В какой-то момент пейзаж за окном слился в одно неразборчивое пятно, смешанное с густыми красками ночи, завладевшей окружающим. Мышцы рук расслабились, веки начали тяжелеть и опускаться, заставляя водителя незаметно терять контроль над своим телом, над ситуацией, над машиной, плавно начавшей уходить в сторону с полосы.
Резко ожившее радио взорвало глухую тишину натиском звука и, разбудив уставшего водителя, отключилось вновь, погрузив салон машины в гнетущее безмолвие, нарушенное лишь криком молодого человека, разобравшего, что его уносит с дороги, и вывернувшего руль резко вправо, чтобы суметь удержаться на дороге и не съехать в кювет, по своей крутости грозящий серьезными повреждениями. Машина, наехав на обочине на мокрую от опустившейся на неё росы траву, забуксовала, и её повело в сторону боком, не давая до конца выбраться на спасительный асфальт. Энрике изо всех сил пытался выровнять машину и, газуя, не перевернуть ее. Еще один резкий удар по педали газа, бессильный рык водителя, и машина вылетела с обочины, почти полностью развернувшись в обратную сторону, перегородила дорогу на пустынной встречной полосе и остановилась, заглохнув. Молодой человек бессильно опустил дрожавшие руки на руль, склонив к ним голову и пытаясь унять страх, охвативший его. Не стоило ему отправляться в такую дальнюю поездку в ночь, нужно было остаться и переночевать в городе, но так хотелось поскорее попасть домой и чуть растянуть такие скоротечные выходные. И вот результат - мог ведь и вовсе не доехать домой! Энрике выровнял дыхание, со второго раза завёл сопротивлявшуюся машину, закрыл окна и выкрутил кондиционер на минимальную температуру, надеясь, что в холоде ему будет легче оставаться бодрым и вновь не уснуть, а после этого развернулся в обратную сторону и перестроился в свою полосу, чтобы не оказаться ни для кого помехой на пути на этом неосвещенном участке дороги.
Молодой человек остановил машину на обочине и, захватив бутылку с водой, упавшую с соседнего кресла на пол, вышел, не глуша двигатель. Став в свете фар перед капотом, еще немного дрожащими руками раскрутил бутылку и, наклонившись, щедро полил холодной водой себе на голову, надеясь, что это поможет прийти в себя поскорее. И действительно, вода остудила напряжение, разбавила тревожные мысли и, прохладными струйками проникнув за шиворот, отвлекла на себя, быстро охлаждая водителя на пробиравшем до костей ночном ветру, забиравшемся под футболку, прилипавшую от влаги к телу. Энрике руками взъерошил мокрые волосы, отряхивая их, провёл руками по лицу, вместе с водой смывая остатки сонливости, и наконец огляделся, чтобы понять хотя бы, где он, чёрт подери, сейчас находится. Единственным источником света были лишь фары его машины, бьющие вдаль и захватывающие каменную кладку арки какого-то совершенно незнакомого тоннеля, потонувшего в непроглядном мраке, таком густом, что даже свет практически не проникал сквозь него, чтобы хоть чуть больше осветить неизвестно откуда взявшееся препятствие на дороге. Молодой человек, досконально знавший дорогу домой, сейчас боязливо поёжился - этого тоннеля он никогда не видел и совершенно не представлял, где оказался, пока умудрился задремать и, видимо, съехать со своей дороги. Что-то зловещее таилось в кромешной тьме этого места, казалось, словно кто-то наблюдает за путником, сбившимся с дороги. Энрике, вдруг охваченный какой-то тревогой, стал оглядываться вокруг себя и, не заметив никакой явной опасности, всё равно не смог успокоиться, решив забраться обратно в машину, урчание мотора которой действовало на него успокаивающе, немного смягчая безжизненный пейзаж снаружи, давящий своей мрачностью и будоражащий ночными кошмарами среди ночи воображение.
- Пора выбираться отсюда, пока я ещё не напридумывал себе никаких ужасов, отлично подходящих этому месту. - Энрике встряхнул головой, словно выбрасывая из неё ненужные волнения, и потянулся за телефоном.
Сети не было, а время на экране показывало второй час ночи, что означало, что молодой человек незаметно для себя потерял почти час времени, и одному богу было известно, как и когда он съехал со своей дороги и где сейчас находился. Навигатор в машине не мог подгрузить карты, и выбираться предстояло практически наугад. С ним уже бывало такое, когда от сильной усталости, возвращаясь домой, он, отключившись, с открытыми глазами продолжал ехать по дороге, проезжая немыслимые расстояния, сворачивая на нужных поворотах, тысячу раз уже приводивших его домой. Когда липким ужасом приходило осознание, какой опасности подвергал себя, к горлу подкатывала тошнота от страха, сжимавшего желудок и сковывавшего все внутренности, каждый раз обещал себе больше никогда не садиться за руль измотанным и уставшим, но каждый раз словно забывал свои собственные обещания. Но никогда, ещё никогда не сбивался с пути.
Энрике поднял взгляд от приборной панели, откинув на соседнее сидение бесполезный в этом месте телефон, и внезапно увидел какой-то силуэт, мелькнувший в свете фар совсем близко от жерла тоннеля и исчезнувший в тот же миг, заставив молодого человека покрыться испариной от обуявшего его ужаса. Это всё разыгравшаяся фантазия, это лишь обман зрения, расплата за измученные напряжением ночной дороги глаза, никого здесь нет! Энрике потёр обеими руками лицо, сильно зажмурив глаза, надеясь, что это даст немного больше чёткости его сознанию, решившему заставить его сердце выпрыгнуть из груди. Открыл глаза и огляделся, насколько позволяло скудное освещение фар спереди и габаритных огней, что в зеркале заднего вида выхватывали немного жуткий пейзаж, подсвеченный красным тусклым светом. От увиденного сердце бешено зашлось с новой силой, словно чувствуя какую-то призрачную опасность, накручивая и без того напуганного путника, прислушивавшегося к звукам снаружи, боясь услышать что-то, что могло подтвердить присутствие кого-то постороннего, кого-то, кто игрался с ним и запугивал. Энрике открыл окно на водительской двери и заглушил двигатель, решив в полной тишине развеять все свои опасения и страхи, и переключил свет фар на ближний, а затем медленно вернул дальний, будто таким способом хотел посмотреть, не подкрадётся ли ближе что-то из доводившего его сердце до исступления мрака. Молодой человек было усмехнулся своим глупым страхам и хотел завести машину, чтобы поехать всё-таки до ближайшего населённого пункта, чтобы хотя бы определить своё местоположение и разобраться, в какую сторону теперь ему ехать, как вдруг жуткое осознание пришло к нему – не было никаких посторонних звуков, что могли бы указать на кого-то неподалёку, но, что ещё страшнее, не было вообще никаких звуков, абсолютно. Несмотря на удаление от больших городов, вместо шума автострад должна была хотя бы шуметь листва на деревьях, казавшихся теперь какими-то надсмотрщиками, молчаливыми стражниками, готовыми в любой миг схватить зазевавшегося путника, сбившегося с пути, своими скрюченными цепкими пальцами-ветками. Мороз пробежался по коже, и уже достаточно впечатлённый происходящим Энрике попытался завести машину, но действовал резко, и та недовольно кряхтела и отказывалась подчиняться, что заставляло водителя нервничать пуще прежнего. И вот еще один нервный рывок ключами в замке зажигания вынудил машину лениво заурчать, включившийся кондиционер, выкрученный на минимум, показался молодому человеку невероятно жарким по сравнению с его ледяным оцепенением от страха. Пора было убираться из этого проклятого места ко всем чертям!
Энрике собрался развернуться и поехать в обратном направлении, чтобы не удаляться с дороги, с которой он и без того умудрился съехать и заплутать, взглянул по привычке в окно заднего вида, чтобы удостовериться, что ничего не препятствует его манёвру, и закричал в ужасе, увидев в отражении зеркала позади его машины стремительно надвигавшийся на неё силуэт. Энрике продолжал кричать, вдавив педаль газа в пол и рванув от ужасающего видения вперёд, лишь бы никогда больше не видеть его, лишь бы никогда больше не видеть пугающих глаз, что светились каким-то чудовищным дьявольским светом, словно оставив следы от своего взгляда клеймом на тянущем болью сердце, бившемся в предсмертной пляске. Машина словно в судорогах скачками сорвалась с места и за считанные мгновения уже мчалась по непроглядной тьме тоннеля, что ещё совсем недавно казался дьявольской ловушкой, а в этот миг был единственным путём к спасению. Энрике не осознавал того, что продолжал кричать, почти срываясь на хрип и боясь взглянуть в любое из зеркал, боясь увидеть, что его продолжают преследовать, боясь поверить в то, что это всё происходило на самом деле, а не было парализующим кошмарным сном.
Внезапно машина резко остановилась как вкопанная, дёрнув непристегнувшегося водителя вперёд на руль, больно ушибив его, не успевшего как-то удержаться. Радио самопроизвольно вернулось к жизни, воспроизводя обычно такие нежные девичьи голоса в песне в чудовищном замедлении, создававшем ощущение зажёванной кассеты, прерываясь на зловещее шипение из динамиков, которые словно были настроены на волну одних лишь помех. Энрике в ужасе заколотил по приёмнику, пытаясь отключить его, лишь бы больше не слышать этих чудовищных звуков, пробиравших почти до остановки сердца, не готового выдержать весь этот кошмар, но все попытки были тщетны, пока дьявольская музыка не оборвалась так же резко, как и включилась, погрузив молодого человека практически в беззвучный вакуум салона машины, где он ощутил себя совершенно незащищённым, одиноким и готовым сойти с ума в наступившей гнетущей тишине.
Недолго пришлось сидеть в тишине, боясь хоть сколько-нибудь пошевелиться, тоннель словно ожил, позади машины со стеклянным звуком начали включаться лампы освещения, треща от напряжения и продвигаясь всё ближе и ближе к металлической клетке, в которую был заточён Энрике. Когда свет подобрался к нему и, продолжив свой огненный путь дальше по тоннелю, уходившему резко влево, теряясь за поворотом, молодой человек почувствовал, как холодно стало вокруг, пар срывался изо рта, и крупная дрожь пробрала всё тело, застывшее в каком-то чудовищном предчувствии. Энрике боялся дышать, слыша лишь биение собственного сердца словно в замедленном проигрывании, и ждал, понимая, что его злоключения ещё не подошли к концу, время будто остановилось, нагнетая еще большие страхи перед неизвестностью, затаившейся где-то совсем рядом, стоит обернуться - и можно увидеть.
Энрике, стараясь двигаться как можно медленнее и незаметнее, безуспешно попытался завести машину, продолжая смотреть вокруг, напрягая глаза, чтобы увидеть всё вокруг сразу, чтобы не оказаться застигнутым врасплох тем, кто играет с ним. Ещё попытка расшевелить мотор окончилась очередным провалом, заставив молодого человека, несмотря на покалывающий мороз, взмокнуть от напряжения и какой-то бессильной злости, – он застрял неизвестно где, посреди неизвестного тоннеля, в который его загнало то ли воображение, то ли какой-то сумасшедший, вздумавший поиграть с ним. Энрике выдернул ключи из замка зажигания и швырнул их на приборную панель, после чего заколотил по рулю машины, попадая по сигналу, разрывавшему тишину этого пустынного места, словно это были предсмертные крики, полные отчаяния, затянувшего в свои сети и молодого человека, повисшего абсолютно без сил на руле. 
Энрике хотелось сильно зажмуриться, а в следующий миг, когда он откроет глаза, увидеть знакомую ему дорогу домой, чтобы всё произошедшее оказалось лишь следствием его усталости, обычным сном, настигнувшим уверенного в своих силах водителя, не рассчитавшего их объективно. Всё должно было закончиться, он очень хотел, чтобы всё закончилось именно сейчас, боясь, что ещё немного - и он просто не сможет этого выдержать. Молодой человек тяжело выдохнул, набрал побольше воздуха в лёгкие и на полном серьёзе решился закрыть глаза, начав свой отсчёт, делая глубокий вдох после каждой цифры, до призрачного возвращения к реальному миру, дорогу к которому он так неаккуратно потерял. Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один…
Энрике помедлил, прежде чем открыть глаза, страшась того, что он мог увидеть, страшась того, что он всё ещё мог находиться в этом проклятом тоннеле, неизвестно насколько далеко от своего дома. Пришлось уговаривать себя всё же посмотреть вокруг, потому что неведение и пронзительная изматывающая тишина сводила его с ума. Мгновение, и ресницы, дрогнув в нерешительности, взмыли вверх, открывая глазам молодого человека стоящий перед машиной напугавший его силуэт, словно подёрнутый дымкой, далёкий от реальности, резко приблизившийся и нависший в один миг с капота на лобовое стекло, упираясь в него руками, заставив Энрике потонуть в ужасе собственного крика, заглушаемого лишь взрывами сотен лампочек одновременно, погрузивших тоннель в кромешную тьму. Но в искрах, падавших пугающе медленно, молодой человек видел, что десятки таких же чудовищных силуэтов, словно облачённых в грязные лохмотья, прожигающих его своими дьявольскими глазами, подбирались всё ближе, обступив его машину и накинувшись на неё. Энрике кричал, пока не потерял сознание в машине, ходившей ходуном от ударов призрачных ладоней по стёклам. Не было надежды как-то выбраться, казалось, что наступил конец…