Мертвые земли

Глава 33

Деревня Кинки осталась далеко позади, но еще долго у Заны в ушах стояли крики. Только теперь она стала безучастна ко всему – перебирала ногами, хлюпая болотной жижей, поднимала глаза, утыкалась взглядом в спину Эриана и снова опускала их. Ничто не трогало ее сердца, не шевелилось в груди. Холод царил там, плескался в животе, тыкал пикой в горло. Лишь когда слух различил, что вопли в ушах давно перестали принадлежать вновь обращенным мертвецам, Занка опомнилась. Плакала Ярушка – надсадно и хрипло. Похоже, хотела есть, но еды в раскинувшихся по обе стороны топях взять было негде.

Всё, что могла Зана – крепче прижать младенца. Его теплом обожгло грудь, будто туда положили раскаленную сковороду. Занка ойкнула, но ребенка не отняла, наоборот, зашептала ласково, огладила побледневшее личико. Малышка спасла от плена безучастности и покорности, которым окутал Зану Эриан. Теперь-то она видела его сети, но самое главное и удивительное – как от них избавиться.

Полукровка еще не успел толком понять, что случилось, а Занка уже улепетывала влево, накинув магическую нить недо-эльфа на ближайший гнилой пень. Ноги сделались резвыми, бешено стучало сердце, но внутри было спокойно. Там снова расправило крылья чутье. Оно и правило, помогая выискивать сухие места в вязкой болотной хлюпи.

Зана успела миновать несколько трясин, обозначенных зеленой тиной и корягами. Она почти выбралась на пятачок широкой кочки, где манили съестным кустики клюквы с изъязвленными пятнами листьями, как ей наперерез бросилось что-то огромное. Занка отпрыгнула в сторону, едва не соскользнув в трясину, выругалась, вскинула единственную свободную руку. Но тут же и опустила. Перед ней, всклокоченный и злой от макушки до сжатых кулаков, стоял Эриан.

- Ты идешь… - Он заскрипел зубами. Похоже, подбирал достойные для ее поступка слова. Зана ждала очередной гадости, но полукровка на этот раз изменил себе. – Не туда. Больше так не делай. Или мне…

- Что? – скаля зубы, перебила Зана. Она еще не поняла до конца, в чем дело. Зато это ведало чутье, и она не стала ему мешать, уступая на время внутренней силе собственный язык. – Деревенская девка тебя, колдуна, вокруг пальца обвела? Обидно, знать? Ну так вот тебе мое слово – никакие больше заклятья меня рядом с тобой не удержат. Никакие.

Эриан не ответил. Скулы ходили у него ходуном, глаза затопило чернотой так, что не осталось ни проблеска белого, но кулаки разжались. Теперь он лишь барабанил правой рукой по бедру, где висел тонкий длинный кинжал.

- Уверена? – процедил после недолгого молчания.

Зана прислушалась к себе – сила наполняла ее, растекалась по рукам, дрожала на кончике языка, готовая в любой момент сорваться. Сорваться, и уничтожить любого, будь то с десяток таких Эрианов, вооруженных до зубов. Вместо ответа Занка кивнула.

- И что, уйдешь?

Снова кивок.

- И куда же? – Полукровка обвел болото взглядом. – На сотни дней пути – ни одного живого. Зато мертвых - хоть отбавляй. Надолго ли тебя хватит?

На этот раз Зана не стала даже кивать. Прижала хныкавшую полусонную Ярушку к себе и двинулась в сторону – на широкую кочку. Там сняла с себя рубаху, оставшись в исподней поддевке, расстелила ее на покрытой мхом земле. Туда переложила заворочавшийся кулек с ребенком.

Ярушка заводила носом, зачмакала губами, и, не найдя материнской груди, захныкала с новой силой. Зана поморщилась – голодный детский плач стал для нее проклятьем. Только чем его унять? Где найти молока? Вряд ли тут за редкими кустами пряталась корова. Занка тоскливо уставилась на торчавшие вдалеке колючие прутья, пока руки неумело пеленали младенца. Испачканные тряпки отправились в трясину, едва не зацепив приближавшегося Эриана. Она прислушалась к себе, к силе, бурлившей в ней, как вода в горном роднике, и с сожалением понимала, что ни одно сказанное живое слово не поможет. Не было в Занкиной памяти заклятий, утолявших голод или способных перетащить сюда хотя бы козу.

Зато рядом, брезгливо кривя губы, завис в воздухе тот, кто мог сделать если не последнее, так хоть первое – наверняка. Только вряд ли он станет помогать. На душе вдруг стало тоскливо и пусто. Закончив с пеленками, Зана плюхнулась на землю, подняла на руки Ярушку и застыла, чувствуя, как она дергается всё реже. Наконец, выбившись из сил и так и не получив молока, младенец заснул, тревожно всхлипывая.

Только тогда Зана заметила, как темно стало вокруг, как противно тянуло падалью из трясины, как мелькали вдалеке ядовито-зеленые обманчивые огни. Холод туманом осел вокруг, скрывая редкие спасительные островки. Похоже, до утра Зане придется просидеть тут. Уставившись в одну точку, она сунула в рот кислую бурую ягоду. Показалось, на глаза набежала пелена, но это был не морок полукровки – сейчас она была не совсем в этом мире. В другом, где сбрасывая желтеющие листья, клонило ветви к земле величественное Древо.

Сила переполняла Зану, ширилось сознание, открывало тайны, неведомые более ни для кого из смертных. Сейчас она могла сама творить новые миры, знала, как остановить мертвых и того, кто не давал им покоя, ведала печали незнакомого худощавого эльфа в зеленом камзоле, который склонился с бокалом в руках над круглым столом где-то совсем далеко... Она знала и могла всё, кроме одного – накормить ребенка. Более того, с поразительной ясностью, Зана понимала, что у младенца нет даже призрачного шанса. Кругом – мертвецы, умирающая пустая земля и холод. Совсем скоро весь мир будет похож на гнилое болото. И в нем не было места ни Ярушке, ни самой Занке…