Метро 2033 На Грани. Пролог

Метро 2033 На Грани. Пролог

Отредактировано вместе с редактором Василием Скородумовым.

Заболоченное тучами небо искажалось мягкими всполохами рассвета, обращая на себя взоры сгрудившихся возле барака людей. Парень, из-за которого и образовалась толпа, сидел на табурете, сноровисто наигрывая мелодии на побитой временем гитаре. Брезентовая куртка с натянутым на голову капюшоном нервно трепетала от резких и неумолимых порывов ветра, которые заставляли так натужно скрипеть ржавую кровлю близлежащих домов.
 
Выбирая людное место, парень примостился у входа в жилой барак. Громоздкие, грубые бетонные саркофаги длиной в десятки метров служили единственным укрытием от непогоды, местом, где каждый человек мог забыться тревожным сном, побыть с семьей и немного скинуть с себя накопленное напряжение.

Квартал... Название не броское, но сейчас, по истечении двадцати лет, в этом слове было столько добра, ласки, уюта, что от одного упоминания о Квартале на душе становилось легко, а сердце искренне радовалось, когда после многочасовых скитаний по городу ты с набитым рюкзаком приближаешься к своему дому. К Кварталу.
Так каким же увидели город те, кто первыми поднялись на поверхность? Сотни сожженных автомобилей, выбоины в асфальте, лишенные жизни развалины, но самое страшное – трупы, тысячи трупов, смотрящих туда, откуда пришла смерть – в небо…
Но человек не сдался. Рокот огромных карьерных бульдозеров не стихал более месяца. Дни и ночи эти гиганты рвали останки асфальта, выкорчевывая глыбы бетонных плит. Люди дали всем понять, что они не сдадутся, что готовы хоть лопатами драть окаменелую землю, лишь бы укрепиться в этом городе. Их городе.
По зачищенным дорогам двигались военные грузовики с солдатами. Именно донгузские бойцы сумели некоторое время контролировать город. Но они лгали, бессовестно лгали, говоря, что горожан спасут, что Москва уже скоро эвакуирует весь город, укроет их под толщей земли в недрах метрополитена. А потом им как-то перестали верить: солдаты потеряли в глазах горожан прежнюю репутацию, вот и «турнули» их обратно в свой полигон, а сами принялись грызть друг другу глотки…
Новый мир строился под ливнями радиоактивных дождей, в сорокаградусный холод и под порывистым, сшибающим с ног ветром. Но люди не сдались и первое время ютились в уцелевших домах, а потом и вовсе переселились с сохранившихся этажей на землю, замечая, как на глаза попадается все больше и больше собак, отвоевывающих у них город.
Количество мутантов с каждым днем увеличивалось: они стекались в город с зараженных земель, осваивая Оренбург не хуже людей. Сплоченные за первые месяцы горожане «крошились», как сухарь, и в преддвериях войн было принято решение, на которое раньше мало бы кто согласился. Люди разделились.
Горожане слишком глубоко ушли в собственные проблемы, не обращая внимания, как уцелевшее зверье, покореженное излучением, медленно стекается в город и заявляет о себе все чаще и чаще.
Возвращаться в дома, а еще хуже в подвалы, означало сдаться, уступить город мутантам. Людям нужно было, пусть и малое, но пространство, на котором можно построить жилища, растить детей, выращивать свиней и картофель, а самое главное – жить.
Глупо было думать, что мутанты станут ждать. Нападения со стороны зверья участились, а их последствия все сильнее и сильнее прореживали население города. Сначала пропадали дети, потом сталкеры, а потом и вовсе стаи остервенелых тварей с невероятной прытью рвались на автоматные стволы, сминая бойцов и втаптывая в землю крохотный росток надежды. Надежды на спасение.
В их положении нужны были настоящие неприступные крепости, а времени и сил на постройку не оставалось. В мечтах грезились высокие крепкие стены, возведенные заботливыми предками, их стоило лишь увидеть, заметить среди этого склепа...
Квартал. Клок земли, огороженный домами, стал для людей пристанищем, Ковчегом, который вынесет людей в новое, светлое будущее и не даст подохнуть в настоящем. Строившиеся под прикрытием пулеметов стены соединяли развалины в одно целое, превращая Квартал в крепость, за чьей стеной продолжала теплиться человеческая жизнь…

Самодельный усилитель звука натужно орал, смешивая гитарную игру с промерзшими потоками воздуха. Казалось, даже могучая брань пулеметов на блокпосте, обороняющих Квартал, доходила до него чересчур вяло, как бы нехотя, а ветер же наоборот брал свое, поглощая оглушительную мощь выстрелов.
Парень остановился, бегло осматривая скопившуюся толпу. Среди работяг, возвращающихся с ночной смены, он приметил одного странного типа. Боец стоял, не двигаясь, чуть поодаль и бдительно наблюдал за игрой парня. Одет броско, притягивая к себе взоры зевак: черная кожаная куртка, бронежилет, зеленая армейская каска, в руках ДП-27[1]  с громоздким дисковым магазином поверх ствольной коробки.
Ощущая пытливый взгляд бойца, парень продолжил играть. И пусть усилитель искажал звук, а ветер разбивал его в клочья - люди узнали слова. Узнали пульсирующую в агонии песню, что в течение двадцати лет не покидала их душу. Их разум.
- … И лампа не горит. И врут календари. И если ты давно хотела что-то мне сказать… то говори… – парень как бы невзначай покосился на бойца. Тот оказался чуть ли не в паре метров от него, довольно улыбаясь, и продолжая держать наготове свой антикварный пулемет, – любой обманчив звук. Страшнее тишина. Когда в самый разгар веселья падает из рук… бокал вина… И черный кабинет. И ждет в стволе патрон. Так тихо, что я слышу, как идет на глубине… вагон метро… – незнакомец продолжал стоять, наблюдая за ним. Было ясно и так, он его ждет, – на площади полки. Темно в конце строки. И в телефонной трубке эти много лет спустя… одни гудки… И где-то хлопнет дверь. И дрогнут провода. Приве-ет, мы будем счастливы теперь и навсегда. Приве-ет, мы будем счастливы теперь и навсегда…[2]  – парень замолк.
Вновь замолотившие пулеметы блокпоста, отражали новое нападение мутантов, продлевая людскую жизнь в этом пристанище. Именно, что продлевая! Через пять минут хлынут новые твари, которые, возможно, решат судьбу этих трех сотен душ, что ютились на богом забытом клочке окаменевшей, безжизненно мертвой почвы. 
И так двадцать лет. Радовало одно: город не заражен радиацией. Лишь в первый год наблюдался достаточно сильный фон, который со временем понизился до нормы. Области повезло гораздо меньше. Крупные заводы, комбинаты, места добычи руд, нефти и газа, ракетные шахты, два крупных полигона, военные части – потенциальные цели, по которым били в первую очередь. Перепахали всю область, обойдя Оренбург, оставив ничем не примечательный город целым.
Сделав твердый шаг, из толпы вышел грозного вида старик с надетым поверх ватника бронежилетом и громоздким охотничьим патронташем на широком кожаном ремне. Охотник. Таких людей были единицы и являлись они чуть ли не элитой города. Они отстреливали наиболее опасных мутантов, убивали их потомство, сокращая популяцию тварей
Придерживая свободной рукой висевший на плече карабин, он извлек из подсумка горсть патронов.
- Я ж это, в прошлой жизни увлекался тем, что ублюдков всяких стрелял, которые у ветеранов медали воровали. Конечно, оно было незаконно, но я ж молод был, с глушаком пшик – и нет урода, а когда все случилось, понял, что людей больше убивать не могу, вот и стал тварей стрелять… а ты – парень молодец... Продолжай, пой дальше, таких мало очень. Некому, знаешь, потягаться с настоящим, некому народ в прошлое погрузить, а ты, я смотрю, можешь… Знаешь, парень, нам ведь всем нужно возвращаться в прошлое, чтобы уже на допущенных ошибках не сотворить новые. Но… по-моему, я один тут так мыслю... Люди, как и раньше, убивают друг друга, и им на это пофиг. Ты понимаешь? Полное уничтожение мира не послужило для человека уроком! Что же заставит его остановиться? А вот ты, парень, и заставишь их! Погляди! Погляди на людей, что слушали твое выступление! Они вспомнили Тот день, они вспомнили всех погибших и многие из них понимают, вернее, сожалеют о содеянном! – голос охотника был крепок, хоть и чувствовались в нем старческие нотки. Во взгляде читалась холодная ненависть, которую он испытывал ко всем: и к мутантам, и к людям – но только не к этому парню, ибо некая искра зажглась в глазах старика, когда он увидел в нем себя. Все та же жизнь и вера в будущее, которые были в молодости. Сейчас же в его душе серая обитель, давно засевшая в груди.
Охотник разжал кулак, высыпая добрый десяток патронов в цинковый короб, стоящий на фанерном корпусе усилителя звука. Развернувшись, он зашагал прочь, оставляя после себя лишь грузный отпечаток в душе парня.
Зазвякали о цинковое днище разнокалиберные патроны – привычное дело, когда ты играешь уже более месяца, ежедневно зарабатывая на жизнь. Слова охотника не желали уходить из головы. Как так, он раньше спокойно забирал десятки душ, а сейчас, когда любой боец за одну неделю убивает и по сотне человек, ему стыдно продолжать своего дело? Киллер не в силах убивать, ибо каждый сейчас киллер? Как это понять? Неужели интерес к убийству людей был утерян лишь тогда, когда он зародился в душах других? Или увидев, куда рухнул мир, убийца посчитал, что миссия выполнена? Что мир канул в небытие, и теперь он сможет наслаждаться «свободой»? А почему бы и нет? Трагедия многих заставила перестроиться: учитель стал строителем, строитель стал убийцей, а убийца стал учителем. Замкнутый круг.
- Ну, здравствуй Егор. Я смотрю, ты неплохо окопался тут, – слова незнакомца вернули парня в серую, безжизненную реальность. Боец расстегнул висевший на бедре подсумок, доставая из него, продолговатый автоматный рожок с выгравированной на стальном корпусе буквой «К». – Держи. В первый раз встречаешь нашу эмблему? Или встречал где? Хотя, где ты ее мог увидеть…
Рожок выскользнул из ладони грузно падая в цинк. Красные охотничьи цилиндры пестрели на блеклом фоне привычных армейских патронов калибра 5.45, которые за двадцать лет стали главной валютой города.
 Деньги утеряли свою ценность почти сразу. Смысл ценить то, что стало доступным каждому? Монеты переплавляли в пули или в дробь для ружей, а купюрами и вовсе разжигали костры. Стал цениться провиант, одежда, оружие, но самое главное – патроны. Их-то и выбрали как основную валюту. 
- Поговорить с тобой надо. Перетрем?
Подхватив лежавший у ног рюкзак, Егор сноровисто пересыпал в него свой разнокалиберный заработок. Спешно отсоединив усилитель звука, в чьем корпусе находился небольшой аккумулятор, питавший все устройство, он убрал его вместе с цинком в нутро вещмешка.
- Кто вы? – по голосу могло показаться, что Горбун был сорокалетним курящим каторжником, а не двадцатилетнем парнем, на чью долю выпало слишком много «прелестей жизни».
- Звать меня Олег, прозвище – Вор. Не подумай ничего плохого. Прозвище – это мои инициалы. Вавилов Олег Романович, а Вор вроде как проще. Теперь – кто мы. Мы называемся Крестоносцами, а в народе – «Каратели». Мы занимаемся чисткой города, уничтожаем мутантов, бандитов и тех, кто стоит на нашем пути к светлому и безопасному будущему, – боец притих. Зябко поморщившись, он продолжил: – ты же знаешь, как у нас сейчас с патронами? Тают на глазах! Да и у самих Донгузцев запасы прохудились. Они заявили, что еще с пару месяцев город покормят, а дальше, мол, перестанем караваны слать, так как необходимо беречь для собственных нужд. Слышал уже?..  Они-то без нашего мяса проживут, но мы без их патронов вряд ли… Только людям полностью насрать на все. А нам, Крестоносцам, нет. Мы встали на защиту города и готовы оборонять его как от мутантов, так и от людей. Создать из Оренбурга единый форпост – одна из наших целей.
- Кто Крестоносцев снабжать-то будет? Армейцам-то на все пох. А ведь город еще и удерживать надо, думаю, твари очухаются, когда осознают, что двери в столовую запер сам провиант… Чем будем оборону держать? Не с палками же будем встречать? – парень закинул рюкзак на плечо, подхватил гитару, продолжая стоять напротив собеседника и невольно вздрагивать от разрыва гранат бушующей за воротами Квартала АГС.
- Эх, открою тайну, да только не здесь. Пошли в кабачок местный, а то здесь народу многовато, да и ты от взрывов аж дрожишь, - по-товарищески хлопнув парня по плечу, боец зашагал по промерзшей, навеки скованной льдом земле, на которую грубо ложился вихрящийся снег.
Надвинув ниже капюшон, Егор направился следом.

Квартальный кабак. Отстойник, выгребная яма. И уж точно не место для обсуждения сделок. Но именно здесь собирались «серьезные» приезжие люди, за что бармен получал неслабую прибавку к основному бизнесу.
Само здание снаружи представляло собой небольшой бетонный короб. Почти полностью лишенный штукатурки, он немногим отличался от развалин, да и находился у самого их подножья, за которыми кишели беснующиеся твари.
Обшарпанная, наскоро сколоченная дверь скрывала смрадное, мрачное помещение с засаленными стенами и черным от копоти потолком. Десяток самодельных грязных столов тесно ютились вдоль стен, оставляя лишь небольшой проход в центре кабака. Как ни странно, здесь было людно. Витающий крепкий запах спиртного, дым самокруток, разговоры, слившиеся в единый гомон.
Некое подобие барной стойки стояло у стены напротив входной двери. Устало облокотившись на столешницу, бармен лениво косился на посетителей и неспешно обдумывал услышанный разговор двух барыг. «Наркотой они вздумали торговать. Ну, посмотрим, как вас примут: на штыки и в костер, хе-хе. Бедняжки. И не пожмотились заплатить. Две обоймы с брата, и номер-люкс в ваших владениях на полтора часа… Эх, где ж их интересно поймают… хоть бы здесь, в Торговом Квартале, а не где-то еще – не хотелось бы пропускать это зрелище» – бармен злобно усмехнулся, продолжая дырявить стол тлеющей самокруткой.
За десять лет работы он наслушался многого. Но в подробности никогда не лез – главное, что платят, а остальное уже не его хлопоты. 
Как ни странно, но Егора тянуло сюда, в это богом забытое место, которое становилось для него укрытием от всех: от собачьего воя, от молотящих пулеметов… от людей.
Стряхнув налипший на бронежилет снег, Вор широкой поступью направился к барной стойке, оставляя замешкавшегося Егора стоять у входа.  Он простоял долго, обдумывая предложение незнакомца. Да, была вероятность того, что Вор лгал, но Егор верил ему, понимая, что сейчас, по истечении двадцати лет, появилась возможность исправить ошибки предков, сотворивших такое.
- Э, Егор, ты чего встал-то? – Вор поманил его к себе, продолжая о чем-то переговариваться с трактирщиком. – И это, ты сними-ка капюшончик, а то неприлично – в помещении да в головном уборе.
Егор одобрительно кивнул, устало стягивая сырой от талого снега капюшон. Брезент сполз по нечесаным волосам, открывая небритые впалые щеки со слегка выступающими скулами. Залитые кровью глаза отражали страх, а хмурый, нелюдимый взгляд грузно оседал на его лице. Казалось, парень потерял все, что мог, не было в нем азарта, радости, веселья, одна лишь старуха-боль и ненависть ко всем: и к мутантам, и к людям… Как у того охотника.
-… ты же помнишь, как Шанхайцы половину Дзержинского района захапали? Они за месяц зачистили каждую квартиру, каждую щель огнем выжгли и до сих пор там живут. И знаешь, живут они там весьма неплохо, – бармен устало покосился на собеседника. – А мы ведь тогда и вмешаться не могли, ну, думали, что бандюки совсем с ума сошли. Надеялись мы, что подождем с месяц, и они или подохнут все, или успокоятся, да останутся в своем Подмаячном… Н-да, какие ж мы все-таки наивные были… Ну вот, только потом мы поняли, что бандитов упустили: дали им возможность подняться и подняться легко, без нашего сопротивления, лишь они с огнеметами да твари... Я не знаю, почему общин не было там с самого начала. Вроде обычный район, а народ туда не тянуло. Зато сейчас Шанхай контролирует весь район и уже на Промышленный замахивается… - трактирщик остановился, неуверенно косясь на подошедшего парня, что явился сюда вместе с Олегом Вором – другом детства, еще того детства, когда машин было гораздо больше, чем сейчас людей.
- Свой он, свой, - Олег расплылся в улыбке, и только теперь Егор понял, что Вору едва ли больше тридцати. Странно. Первое мнение о незнакомце было другим: что-то наподобие грозного, старого вояки с сотней шрамов и тысячами трупов за спиной. А, оказывается, в Воре ярко вырисовывались мягкие человеческие черты, что магически притягивало парня: ведь Олег не остервенелый тиран (а ему с такими приходилось встречаться), а вполне вменяемый человек.
- Да? Ну ладно… Я вот к чему веду… Шанхайцы – бандиты, у них с оружием проблемы постоянно, вот и зачищали они площадь чем могли. Огнеметы, конечно, были, но ясно ж, что для таких работ десятка штук недостаточно. «Калаши» в этом деле тоже не мастера, ну, там реально выжигать надо было: там же гадюшник полный был, а раз людей в этом районе нема, то и размножаться зверью никто не мешал. Шанхайцы, кстати, еще долго обнаруживали на своей территории «сюрпризы». Бывало, что спустя год находили кладку яиц какой-нибудь опаснейшей твари. Вот они и выжигали всю живность коктейлями Молотова. Ты прикинь, а? Они дубинками, можно сказать, треть города отбили, а остальные, у которых крупнокалиберные пулеметы да ранцевые огнеметы в складах пылятся, не пытаются зачистить город, как так? Вроде бандиты бандитами, а сделали доброе дело, ну, относительно доброе. Отбив такую территорию они обнаружили там огромные запасы провианта, одежду, почти целые автомобили. Туда ж ведь даже сталкеры не наведывались. Блин, да там столько ценного было!.. Я, короче, до сих пор охереваю немного. Столько просрать – да это ж каким лохом-то надо быть!.. И все досталось каким-то уркам. Н-да. – Трактирщик озлобленно сплюнул на пол.
- Заболтался я с тобой. Мне с парнем нужно по-шустрому все перетереть и бежать к своим, а то уже ребята заждались. – Вор, бросив косой взгляд на наручные часы, поднялся с места, маня за собой Егора.
- Ну, пошли, я тебе выделю секретный уголок, - хозяин заведения прошелся вдоль столешницы, открывая неприметную на фоне бетона дверку. – Добро пожаловать, типа. Табуретов там нету – сидите на чем хотите…
***
Они сидели на дощатых ящиках с тушенкой в тесной, слабо освещенной кладовой. 
- Так, ну ладно, Егор. Мы называемся Крестоносцами, зачищаем город. Правда, силенок для этого маловато, но кое-какие зачатки есть. Бьем бандитов, душим Шанхай, выкашиваем мутантов. Но вот в чем беда: нам нужны люди и не грозные вояки, что в бою превращаются в мясников, а нормальные парни, вменяемые и уравновешенные. Вроде тебя. Все же убивать может каждый, а делать что-то помимо – дано не всем, - сделав паузу, Вор продолжил: - Вот и получается, что из сплошного скопища сволоты мы выделяем особенных, не опустившихся в скотство парней и девушек. Глупо, наверное, но большинству наших бойцов нет и тридцати пяти. Я тоже поначалу думал, что не оправдают они себя, что необходимы профи, маньяки и убийцы. Ошибался. Можно научить убивать и выживать, но… знаешь… быть человеком научить нельзя, – Егор слушал, накапливая вопросы, чтобы разом обрушить их на своего собеседника и, услышав ответ, растерзать внутри себя последние сомнения, – мы сможем очистить город, Егор. Сможем объединить его в единый форпост, а всех недовольных – выжить отсюда и никогда больше не пускать… – Вор снял с головы каску, кладя ее на колени, – да, на тему того, кто снабжает Крестоносцев. С год назад я с отрядом преданных мне людей покинул город. Хотели с ребятами прошмонать ближайшие поселки, в радиусе десяти-пятнадцати километров. Работы было невпроворот. Хотели кое-какие схроны проверить, погреба, а наткнулись на кое-что другое. На третий день мы, где-то в десятке километров от Оренбурга увидели колонну армейской бронетехники.  Около десятка БТР и пять Т-72 – в общем, невиданная доселе военная мощь попалась нам на глаза. Ох и долго мы с ними общались. Короче, Тоцкий полигон принял на себя основной удар. Уровень радиации у них такой, что только двухголовых детишек плодить и получается. Они на поверхность стали выбираться только с пару лет назад, да и то в химзащите. До сих пор ее, кстати, не снимают. Все это время они жили в подземных складах, но жизнь там у них не сахар. С продовольствием и боеприпасами проблем нет, но радиация всю малину засирает. Потомства – найн, люди хворают, от рака некоторые дуба дали. В общем, фигово у них там. Тоцкие все эти два года прокладывали маршрут в Оренбург. Предчувствие у них, что ли, или еще что-то. Все, вроде бы, круто: они до нас добрались, но тут… бац!.. Мы их обломали, сказав, что у нас тут происходит...  Но они не потерялись – предложили нам контракт, в основе которого лежало освобождение города, чтобы их люди переселились в чистый, безопасный город. Подумаешь так вот: вроде как нашими руками делают грязную работу, но ведь ее должен кто-то делать? Да и выбора у нас нету – своими силами-то никак. Мы согласились, и до сих пор об этом не жалеем. Весь отряд поддержал идею, став зачатком Крестоносцев. Двадцать-тридцать человек – не карательная армия, поэтому мы и набираем подходящих людей. Ну, вроде бы я тебе все рассказал. Вопросы? – Олег устало откинулся назад, упираясь спиной в голый бетон.
- Почему я? – всего один вопрос, и если Вор ответит на него, то Егор даст согласие. Пусть только ответит…
- Ты ни разу не стрелял товарищу в спину, не предал таких редкостных сук, которые бы тебя кинули без малейшего замешательства… Мы навели кое-какие справки о тебе, да и в городе-то не полсотни тысяч людей, многие друг друга знают. Пара наших ребят о тебе хорошего мнения, вот порекомендовали тебя и твоего кореша… Мне без разницы воровал ты или убивал, гораздо важнее, что у тебя внутри. Кто ты? Ты, Егор, кандидатура в Крестоносцы – в общество отборных людей, которые достойны и способны что-то изменить. Конечно, не все так просто, как кажется. Ну так что, пойдешь к нам? – Вор напрягся, уперев локти в колени, пристально смотрел на собеседника.
- Пойду.
- Вот и ладненько… Теперь слушай. У тебя есть день, то бишь, сегодня, чтобы завершить все дела. Твой кореш – Макс, уже знает, что делать дальше, он тебе все передаст. Да, если есть родня где, или подружка там – можешь прихватить с собой. Нежелательно, чтобы кто-то из близких тебе людей был за пределами Крепости – хрен знает, что будет с городом через пару месяцев. Благо мест хватит всем. Мы все продумали, Егор, назад пути уже не будет, – Вор расстегнул подсумок, доставая оттуда крупный сверток камуфлированной ткани. – Аванс. Автоматический пистолет Стечкина. Полезнейший, я тебе скажу, пистолет. Он штампованный, если что. Если у кого-то увидишь АПС с такой гравировкой – значит, встретился с кем-то из наших ребят. Да и жетон лишним не будет – случаи разные бывают, а мы везде имеем свою силу, так что проблем с пропусками и с гопотой не встретишь.
Егор принял протянутый Вором сверток, развернув который, он увидел совершенно новый пистолет с выгравированной на рукояти буквой «К» и овальный жетон на грубой железной цепочке. На нем было всего две надписи: «Крестоносец», «Каратель». Имя обладателя отсутствовало, похоже, оно будет выгравировано позже, когда он действительно встанет в ряды карателей. Каратель. Слишком громкое слово для их миссии, но именно оно наиболее ярко отражают всю суть Крестоносцев. Карать, убивать. 
- Вроде все. Егор, нам необходимо ввязаться в борьбу за город, а то просрем его нафиг, – Вор поднялся с места, медленной, размеренной поступью направляясь к выходу. Застыв в шаге от двери, он обернулся. – И помни: мой дом - моя крепость! И что бы ни случилось, этот город всегда будет для тебя домом, а будет ли он крепостью – это уж братец тебе решать…


Примечания:
[1]   ДП-27 – ручной пулемет разработанный В. А. Дегтяревым в 1927 году.
[2]  Слова из песни группы «Сплин – Романс».
 



#2766 в Фантастика

В тексте есть: постапокалипсис

Отредактировано: 24.10.2015