Между мирами. Предыстория

Глава VIII. Ты вновь ворвался в мою жизнь

ВЫДЕРЖКИ ИЗ АЛОГО ДНЕВНИКА.

Я очень ждала его. Я знала, что он найдёт способ вернуться, это же Бельфегор. После его ухода я поняла, что открывать ему правду было всё ещё слишком рано, он совершенно не был готов к восприятию информации. Однако тот факт, что он вернулся, прорвался через стаю грифонов и дошёл до меня, говорит о переменах в его сознании. Что-то перевернулось, он что-то осознал и принял, так что сейчас можно аккуратно и ненавязчиво начать выдавать ему всю правду по крупицам.  
– У меня есть ответы на все твои вопросы, – заявила я. – Но ты должен понимать, что получать информацию вот так просто – это не самый лучший вариант разобраться в ситуации. Гораздо эффективнее было бы выяснить все детали самостоятельно.
– Ты шутишь? – возмущённо воскликнул он, полностью оправившись от ран. – Я хочу знать всё сейчас!

Я задумалась над тем, не стоит ли мне немного приврать. Слишком много фрагментов этой истории связано с прошлым, которого он не помнит. Больше смысла было бы осветить только те моменты, которые свежи в его памяти. 
– Ладно, – нехотя начала я. – Тебя уже много раз бросали в Бездну, однако воспоминания об этом всегда стирали. Лишь после заключения контракта со мной твои воспоминания навсегда останутся у тебя. Галбрейт Акира однажды пришёл ко мне и попросил уничтожить тебя, как только ты здесь появишься. 
– Так ты с ним знакома?
– Немного. Ты мешал ему, мешал его планам. Он хотел избавиться от тебя и попросил моей помощи, но я решила тебе помочь, ты показался мне достойным этого. И всё же, сам Акира бросал тебя в Бездну лишь однажды, во все остальные разы он гипнотизировал совершенно случайных людей, заставляя выполнять грязную работу за него. Я всегда возвращала тебя обратно, а он, умея перемещаться во времени, постоянно заставлял кого-то кидать тебя сюда снова. Думал, что-то изменится. 

Да, пусть знает лишь ту малую часть правды, которая пока была ему доступна. Если вспомнит хоть что-то серьёзное из событий столетней давности – тогда и расскажу всё остальное.

Лицо Бельфегора сейчас напоминало лицо какого-нибудь философа древности, он был очень озадачен услышанным и пытался понять информацию, полученную от меня. После схватки с грифонами его одежда была изорвана, волосы взъерошены, на остатках ткани были свежие следы крови. Я залечила его раны, но, думаю, он надолго запомнит этот поединок, хотя его поведение сейчас говорит о том, что он уже даже не думает о произошедшем, полностью переключившись на тему Акиры. 
– Подожди, то есть... Он какой-то маг? Или кто? – после долгих раздумий спросил Бельфегор. 
– Почти. Он тоже демон. Для нас махинации со временем – почти самое лёгкое, что можно сделать. Но Акира отличается от меня, он на другом уровне.  
– В каком смысле? – переспросил Бельфегор.
– Во всех. В силе, в социальном и финансовом положении... – заметив недопонимание на лице Бельфегора, я перефразировала: - Он богаче и имеет много власти. Я ненавижу таких, как он. Они не знают ничего, кроме своих собственных желаний. Они не умеют любить, сострадать, ничего. Ужасные создания.

Я снова вру и прикрываюсь кем-то, кто никогда не накажет меня за это. Но как я могу сказать маленькому шестнадцатилетнему мальчику, что я, его единственный друг, – такой же монстр, как и тот, кто бросил его на растерзание армии мифических животных? Это лишь спровоцирует разрушение его сознания под давлением открывшейся правды, меняющей абсолютно всё, к чему он привязан.

Для меня-то «Акира» никогда не был таким монстром, как для Бельфегора. Все те долгие и долгие годы, что мы знакомы, я считала его сильной, авторитетной личностью и прирождённым лидером. Он достоин уважения за то, что пережил в детстве, сделал в более зрелом возрасте и за то, какую роль сыграл в моей жизни. 
– Вот как... Значит, он притворялся... – взгляд Бельфегора опустился вниз и погрустнел. 
– Извини, я говорю это слишком резко? – забеспокоилась я. – Всё, я больше не буду!
– Ничего, всё хорошо. Всё в прошлом. Ты – моё настоящее, – улыбнулся он. 
– Я? Почему я? 
– Я долго думал, прежде чем прийти сюда. Я не мог понять, почему меня так тянет к тебе. Я до сих пор не понимаю этого, но... Это чувство, что ты дорога мне, просто не даёт покоя.

Я посмотрела на Бельфегора, наклонив голову на бок, будто пытаюсь сказать: "Ой, да перестань!", на что он снова тяжело вздохнул и ещё больше напрягся. Очень сложно реагировать на подобные заявления, когда понимаешь, что всё его мировоззрение поменяется, когда он вспомнит события столетней давности. Вернись к нему память, он бы стал намного взрослее, ведь именно жизненный опыт формирует душу. Но мне не по силам восстановить его воспоминания, поэтому я могу только поддакивать, улыбаться и играть с ним в людей. Разумеется, не будь это нужно и мне тоже, я бы этого не делала. Бельфегор спасает меня от тех душевных терзаний, которые я испытываю уже долгие годы. 
– Есть причина, по которой тебя так тянет ко мне, эта причина в твоём прошлом, но сейчас ещё очень рано рассказывать тебе об этом, – ответила я наконец на вопрос Бела, не сказав толком ничего существенного.
– Скажи мне! Почему я всегда должен оставаться в неведении? 

Я как всегда улыбнулась.
– Всё будет, но не сейчас.
– Почему нет? Пожалуйста, ответь мне! – кричал он, подобно ребёнку, просящему у мамы игрушку. 
– Позволь спросить кое-что, – перебила я, всё равно не собираясь раскрывать больше правды. – Как я сказала, эта наша встреча далеко не первая, но тебе стёрли воспоминания обо всех остальных. В один из своих приходов ты рассказал мне, что тебе снятся странные сны. Ты ещё видишь их? 
– Да, каждую ночь. Они что-то значат? – забеспокоился Бел. 
– Готова поспорить, ты видел в них меня, да?
– Да, именно так. Но тогда я ещё не знал тебя и не осознавал, что это ты. 
– Эти сны – куски воспоминаний о событиях столетней давности. Это как раз то, чего ты не помнишь, но я не могу рассказать тебе об этом больше, это может привести к разрушению сознания. 
– Разрушению… чего? О чём ты? 
– Стирание твоей личности от переизбытка информации. Потеря твоего «Я». Это очень редкое «заболевание», если его можно так назвать, но оно неизлечимо и убивает почти мгновенно. 
– Мне кажется, у меня уже было что-то подобное, нет?
– Да, та боль, которую ты ощутил после спасения матери, была чем-то вроде «предпосылки» к разрушению сознания. Если бы я вовремя это не остановила, ты бы и вправду умер. 
– Ужасно... То есть, если ты мне всё расскажешь, я умру? 
– Я не уверена, но это вполне возможно.
– Но раз ты остановила это в прошлый раз, почему не сможешь сделать это сейчас?
– В прошлый раз твои воспоминания не были полностью уничтожены или переписаны, в твою голову просто просачивался ещё один параллельный вариант развития событий. Это очень лёгкая форма разрушения сознания, поэтому я была в состоянии тебе помочь, да и коснулось это всего лишь восьми лет твоей жизни – такой пустяк. То же, что я от тебя скрываю сейчас, может нанести гораздо больший вред твоему разуму, и вряд ли я смогу предотвратить последствия. 
– Ладно, я понял... – кратко ответил Бел, но по его лицу было ясно, что в действительности он не понял почти ничего.

Повисла тишина. Я не знаю, над чем теперь, но он вновь задумался. Он смотрел в пол, не моргая, и едва дышал, глубоко погрузившись в свои мысли. 

Вся комната Души Бездны сейчас выглядела для меня несколько иначе, раньше она вызывала во мне смешанные чувства: то казалась уютной, то пугала своей несуразностью, но теперь я перестала ощущать себя её частью, перестала думать, что вписываюсь в этот вычурный дизайн. Но в то же время уйти отсюда сейчас мне было бы очень грустно, ведь я провела здесь 116 лет, я настолько привыкла к этому чёрно-розовому полу, к этим игрушкам, книжкам, кроваво-красным креслам. Привыкла, что в моей комнате нет окна, нет солнечного света, нет никого из друзей и родных. И, что самое главное, я так свыклась с мыслью, что нет ЕГО. И каждое его появление вносило хаос в мой привычный уклад жизни.
– Послушай, Люси… – неуверенно спросил Бел. – А почему ты здесь? Почему живёшь в Бездне? 
– Это наказание, – ответила я, отведя взгляд. – Я совершила поступок, за который меня не простят, поэтому я здесь, как в тюрьме. И я не могу вернуться домой. 
– Почему? 
– Потому что меня там не ждут. Если я вернусь, меня, наверное, убьют. 
– Убьют?! За что? 
– Именно за тот поступок, который я совершила. То, что я здесь – моё спасение, если бы меня не отправили сюда, то я была бы мертва. За такие вещи есть только два наказания: ссылка и смерть. Чаще, конечно, смерть.
– Ты сказала, что Акира перемещался во времени, чтобы бросить меня сюда снова, почему ты не можешь переместиться во времени и исправить то, что совершила?

Интересное заключение. Наверное, любой человек именно так и поступил бы. Временами даже обидно, что я не человек. 
– Я могу. Просто я не жалею о том, что сделала. Нет смысла исправлять такие ошибки, никто на моём месте не сделал бы этого. 
– У вас, демонов, какие-то свои правила на этот счёт? – удивлённо и настойчиво интересовался он.
– Не то чтобы правила... Скорее, нормы морали, что ли. Просто мы живём очень долго, и, если будем
справлять каждую ошибку, не будет смысла в такой жизни. Это будет пустая жизнь без воспоминаний, груза и осечек. Демоны никогда не пользуются умением перемещаться во времени, чтобы что-то исправить, так просто не принято. 
– Какая у вас сложная система ценностей... А иерархия у вас такая же сложная?

Бела всегда интересовало всё, что было связано с Адом. Мечтая попасть в мир, ушедший дальше в развитии, он был очарован моими рассказами. Как только подворачивался случай, он выспрашивал у меня что-то, чего ещё не знал, ему этот мир казался пределом мечтаний, а цель попасть туда уже, пожалуй, стала целью его жизни.
– Нет, тут всё проще, – улыбнулась я. – Во главе Ада – Королевская семья, клан Волвес. 
– Волвес? Странная фамилия, – засмеялся Бел. 
– А мне нравится, красивая, – улыбнулась я.
– Ты бы хотела себе такую?
– Хм... Пожалуй, нет. Эта фамилия несчастливая. Обладатели этой фамилии обычно либо теряют дорогих им демонов, либо всю жизнь терпят боль и страдания. Не везёт им в жизни, причём сразу всем. 
– Ох, вот как? Это странно для королевской семьи. Я как-то это себе по-другому представлял. 
– Власть даёт многое, но не счастье. И, несмотря на статус, им всё равно приходится преодолевать множество трудностей.
– Наверное, тяжело им ещё и Адом управлять... 
– На самом деле, не очень. Демонами легче управлять, чем людьми, – они не сопротивляются. Единственная проблема – это конкурирующий клан Фенлил, который уже давно хочет стать королевской династией, но Волвес продолжают мешать им в этом. И эта война длится уже несколько тысячелетий. 
– Ого, а помириться они не пробовали?
– Пробовали, но это было 3 тысячи лет назад, и у них ничего не вышло.
– А какое место вообще занимает этот клан Фенлил? Неужели король не может просто убить их всех? Или они слишком сильные? 
– Они представители аристократии. На самом деле, у нас нет как такового сословного деления, и формально права всех демонов, кроме Волвес, равны, но в обществе всё равно присутствует это разделение на аристократов, которых нужно чтить и уважать, и всех остальных. Чем больше живёт демон, тем больше у него связей, тем больше он знает и тем страшнее становится, так что клан Фенлил, как один из самых древних, особенно уважают. 
– И это всё? Клана только два? 
– Нет, конечно, – засмеялась я. – Кланов много, но они не такие древние и не такие большие. И, помимо кланов, очень много простых семей, которые не имеют отношения к аристократическому кругу. 
– А ты аристократка?

Я замолчала. Ответить на этот вопрос оказалось сложно, потому что происхождение моё не было связано с принадлежностью к аристократическому кругу. И без раскрытия важных деталей я бы ничего объяснить не смогла. 
– Не скажу, – ответила я.
– Почему?
– Пусть это останется секретом.

Бельфегор обиженно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Скрыть правду оказалось до смешного просто. В этом, пожалуй, прелесть детей: они не настойчивы в тех вопросах, в которых получение ответа не гарантировано. 

С того дня он сидел со мной в моей комнате в Бездне, и мы много разговаривали. Мне было хорошо с ним, но я всё время думала о демоне, заставившем меня пережить столь многое в жизни. Я всё время думала, не ошибаюсь ли я и настоящая ли та любовь, которую я испытываю к Бельфегору, но каждый раз, когда я ловила себя на этой мысли, я заставляла себя переключать внимание на что-то другое. Мне не хотелось этого копания в себе и не хотелось как-то смущать этим Бельфегора. В конце концов, я уже сделала выбор и сделала больно сразу двоим демонам, которых безумно любила. Сколько бы я ни раздумывала над правильностью своего решения, они не простят меня. Но то, что он говорил мне на том балу... на меня тогда нахлынули воспоминания, и до сих пор я не могла перестать прокручивать их в голове. Я уже устала думать об этом.

Несколько дней спустя Бел вновь решил расспросить меня о мире демонов. Мы сидели в алых креслах за столом и пили ароматный чай. Бельфегор под моим влиянием быстро менялся: его манера речи становилась всё больше приближена к нашей, уверенность в себе прибавлялась, даже мимика и позы изменялись. Сейчас он сидел, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку кресла, с чашкой в руке. Я забралась на кресло с ногами, подогнув их под себя, и приготовилась отвечать на его вопросы.
– А как у вас устроен аппарат управления? – любопытствовал он. – Только король всё решает? 
– Не только. У короля множество советников, множество друзей при дворе, а также раньше была жена, чьё мнение тоже учитывалось. 
– И никаких междоусобиц? Никакого лицемерия и лжи? 

Забавно, что тебе могло прийти такое в голову, Бельфегор. Я ведь вру тебе даже сейчас, а ты, глупенький, не понимаешь, что я совсем не та, за кого себя выдаю. Конечно, Ад безо лжи и грехов, как же. 
– Всё не так просто, само собой. Друзей у короля много, но они друзья лишь королю, а не друг другу. Все, кто нашёптывает в царское ухо сладкие речи, готовы разорвать на части других шептунов при первой же возможности. Не самолично, конечно, для этого существует огромная сеть связей, нити в которой порой переплетаются самым неожиданным образом. Они делают вид, что преданы Волвес, однако не упустят возможности урвать самый большой кусок мяса, падающий с королевского стола, а для того, чтобы единолично владеть чем-то ценным, нужно устранить тех, кто тоже претендует на это сокровище. Понимаешь меня? 
– Не очень хорошо представляю, насколько прогнило ваше общество, но в этом оно схоже с нашим, так что я могу понять. Хотя это несколько неожиданно. Разве ваш мир – не идеал? Разве он не такой безупречный, каким я его представляю? 
– Демоны во многом похожи на людей, однако в них гораздо меньше жалости. И большинство из тех, кто клянётся в верности, не имеют чести. Конечно, мы не идеальны. Ты не найдёшь мир, соответствующий всем твоим представлениям. 
– А король не понимает, какие люди его окружают? Ну, не люди, но...
– Понимает. Однако невозможно жить с одной только семьёй, в которой, к слову, предателей тоже хватает. Если не играть в те игры, которые предлагает общество, ты никогда не получишь возможность сидеть выше всех и смотреть сверху вниз. Но и король, играющий честно, тоже долго не протянет на троне. Власть – это грязные и подлые махинации, предательства, враньё и двуличие. Доверять в этом мире нельзя никому, иногда даже себе. 
– Но я верю тебе, – улыбнулся Бел. – Разве я делаю это зря? 
– Зря, – холодно ответила я, отпив немного чаю. – Никому нельзя. В том числе и мне. Ты думал, что можешь верить человеку, которого знаешь всю жизнь, – и что в итоге? Оправдал он твои ожидания? Учись жизни быстрее, Бельфегор Эйдельман, у тебя слишком мало времени, чтобы наступать на одни и те же грабли дважды. 
– Откуда ты столько знаешь о том, что происходит у власти, и о жизни вообще? – он сменил тему, с грустью отведя взгляд в сторону.
– Важно то, что я знаю, а не то, где я приобрела эти знания.

Ответить ему было нечего. Эта правда не могла вызвать разрушения сознания, поэтому я рассказала всё, как есть на самом деле, не утаивая деталей, чем немного напугала его. Однако он хотел править государством, и ему бы пригодилась небольшая подготовка к тому, что его ожидает. Бел идеалист, он мечтает искоренить всю несправедливость мира, начав с той страны, власть над которой ждала его 16 лет, однако едва ли он сможет сделать это, узнав, что мир прогнил до самого основания. И если юный принц решит убрать всю эту черноту – у мира просто ничего не останется. 

Мы с ним достаточно долго пробыли в моей комнате в Бездне, живя беззаботно, беседуя и узнавая что-то новое друг от друга, однако с каждой минутой я всё больше осознавала, что это не то, чего я хочу. Я вспоминала свою жизнь до этого, жизнь с демоном, делавшим меня по-настоящему счастливой. Сложно сказать, что нужно женщине для счастья. Наверное, поэтому я всё ещё сомневаюсь, правильно ли я поступила, выбрав из двух мужчин того, который заставлял мою застывшую демоническую жизнь приходить в движение. Может быть, мои выводы поспешны, и после восстановления воспоминаний он вновь станет согревать мою израненную душу, но сейчас я совершенно не ощущаю настоящих чувств. Почему делать выбор так трудно, а после того, как всё сказано и сделано, всегда кажется, что ты выбрал неправильно? Не понимаю эту странную жизнь. После стольких лет всё равно не понимаю.

В один прекрасный день я услышала в голове голос: "Дорогая, я здесь! Не буду заходить, чтобы не нарушать вашу идиллию, так что выйди ко мне сама". Этот голос я никогда ни с чем не перепутаю. 
– Бел, извини, я пойду, погуляю, ты не мог бы посидеть тут?
– Погуляешь? Где? 
– Я сейчас приду, просто подожди, – ласково сказала я, улыбнулась и вышла. 

Меня не волновало, что может заподозрить Бел, ведь, выйдя из комнаты, я увидела демона из моего прошлого. Такого долгожданного и милого сердцу, но прибывшего так неожиданно. Я чувствовала некое смущение, ведь много дней до этого я обдумывала правильность своего решения и неизбежно вспоминала всё, что связано с этим демоном. И сейчас я не могла ничего поделать с этим странным чувством, мешавшим мне посмотреть в его алые глаза. Но в то же время я почувствовала приятное тепло в груди, мне вдруг резко стало так хорошо и комфортно, что я даже удивилась, почему эти ощущения появились только сейчас, почему именно с приходом моего давнего друга.
– Ты так и не собираешься говорить с ним? – спросил он с нотками неуверенности в голосе, которые, как я думала, должны быть больше характерны мне сейчас, чем ему.

Я отвыкла от этой его особенности, но, когда он прибыл, всем своим видом он давал понять, что он сильный и самодостаточный демон, гордый своим происхождением и положением в обществе. Он всегда старается быть пафосным. Но как только он начал задавать мне вопросы, его взгляд опустился в пол, будто я его мама, которая очень зла и собирается его за что-то ругать, а ему лет 5, и он разбил вазу в гостиной. Голос стал неуверенным и не таким сильным, и даже сама его речь стала намного мягче. 
– Я боюсь раскрывать ему правду, ведь...
– ... ведь он её не поймёт? – резко перебил он меня, но всё ещё не повышая голос и не добавляя своим словам привычной для него уверенности.
– Что? – переспросила я, не понимая его намёка.
– Ты ведь знаешь это, просто не хочешь признаваться даже себе, разве нет? Не хочешь признавать, что, даже если выживет, он всё равно не поймёт тебя и не примет то существо, которое мы с тобой создали. Ты ведь ещё не забыла его? – он становился немного злым, но не кричал. 
– Как я могла забыть, смеёшься, что ли? И, пожалуйста, не говори об этом так. Это не существо, это кое-кто, очень важный нам обоим, – ответила я, недоумевая, почему спустя столько лет он стал приводить в качестве аргумента именно этот факт. 

Мы стояли напротив друг друга, но всё ещё недостаточно близко, чтобы чувствовать неловкость. Нас разделяли пара метров, но они были словно стена, не дававшая нам в полной мере ощутить и пропустить через себя все эмоции, возникавшие внутри. 
– Не можешь сама – я сделаю это за тебя, – неожиданно сказал он.
– Не надо! – воскликнула я, испугавшись.
– Почему нет?
– Прошу тебя, не лезь к нему! Не убивай его! 
– Ты издеваешься? – разозлился гость. – Он ведь ударил тебя! Ты должна была ещё тогда понять, что он всего лишь глупый эгоистичный человек! Почему ты, демон, позволяешь человеку так с тобой обращаться? Где твоя гордость? Я был его лучшим другом 16 лет и, поверь мне, я так и не понял, что же ты нашла в нём. 
– Ты прав, он ударил меня. Но ты же уже наказал его своим предательством, разве нет? Для человека это серьёзный удар! Тебе разве мало? Не нужно убивать его, он ничего не сделал! 
– Не ты ли кричала, как сильно меня любишь? Я ведь помню, как ты бегала за мной и донимала меня своими признаниями в любви и клятвами, что никогда меня не предашь! Стоило мне выйти на улицу, как я сразу видел тебя, умоляющую обратить на тебя внимание, разве нет? И я обратил. Я ведь полюбил тебя. А что сделала ты, а? Ты променяла меня на человека! Думаешь, я ещё хочу позволять вам развлекаться вдвоём после ста лет разлуки с тобой? 
– Пожалуйста, прости меня. Моим действиям нет оправдания, но я всё равно прошу прощения. И всё же, он важен для меня, пожалуйста, не говори с ним, прошу! 
– Я не собираюсь выполнять эту просьбу, как бы ты ни умоляла. Я не прощу его. 
– Пожалуйста! Я не прошу простить его, я прошу лишь оставить его в покое! Он не заслужил наказания, это всё моя вина! 
– Не заслужил? Какая интересная логика. Я любил тебя две тысячи лет, я был готов ради тебя на всё, даже на самое подлое, мерзкое и отвратительное, а он в один миг взял и отнял это у меня. Ты думаешь, он заслуживает оправдания? 
– Он не причём! Это ведь я ушла! Это я предала тебя, Я! Прошу, не разговаривай с ним, ведь он умрёт в муках от разрушения сознания, ты ведь хорошо понимаешь это! 
– Хорошо, любимая, я не буду говорить с ним. Пусть живёт, так даже лучше. Но я лишу его счастья, чтобы он знал, как больно было мне. Чтобы он дожил свой век с осознанием вины, лишившись всего, что было ему дорого. 
– Стой!..

Но он исчез. Я представления не имела, что он собирается делать, однако снова поймала себя на мысли, что последнее столетие моей жизни было ошибкой. Я очень испугалась за Бельфегора, зная, насколько жестоким может быть демон из моей прошлой жизни, но я ничего не могла с этим поделать. Если даже мои мольбы не остановили его, его не остановит никто и ничто. Мне оставалось лишь вернуться в комнату и улыбнуться Бельфегору. Он продолжал беззаботную болтовню, не осознавая, что его ждёт и не зная, кому он доверял последние 16 лет. Но я не могла больше думать о том, что он говорит. Во мне было лишь два чувства: страх за судьбу Бельфегора и осознание того, что я не могу просто выбросить из жизни того, кто занимал в ней такое важное место. «Любимая»... это слово крутилось у меня в голове, не желая останавливаться.