Между строк

Глава первая

Альтернативная Россия.

Российская Империя. Столица Великоград. 1961г.

Месяц. Именно столько хватило, чтобы моя жизнь пошла под откос. Чтобы все, что я знала и без чего не мыслила себя, рассыпалось, будто карточный домик. Всего каких-то тридцать дней и я на дне. На чердаке над клубом. Затхлый запах пропитал всю одежду и белье, тошнотворным привкусом распадался во рту, забивался в ноздри. По потолку буйным цветом расползалась плесень, а во время дождя капли заливали и без того немногочисленные пожитки.

- Вика! – позвала Оля, моя коллега и соседка по несчастью, чья кудрявая светлая голова показалась из раскрытого люка. – Ты чего капаешься? Мы уже открываемся.

- Иду, - кивнула я и, незаметно вытерев слезу прокатившуюся по щеке, закрепила последнюю клипсу на чулке, чтобы после поправить юбку простого черного платья с манжетами и белым воротничком, всунуть ступни в туфли и спуститься по крутой расшатанной лестнице. 

Очередной противный вечерок. В компании подноса и толпы подвыпивших мужчин. Как же я ненавидела это место, но была вынуждена, скрипя зубами, разносить напитки и еду, натягивая улыбку на не слишком утонченные, но по-своему миловидные черты. Потому что мне нужны были жилье и деньги. Нужно было накопить достаточно, чтобы попытаться начать сначала. Возможно, даже убежать. Терять уж точно было нечего.

Терять… Едва слово пронеслось в голове, я невольно издала нервный смешок и едва не нарвалась на скандал с пьяным господином в поношенном костюме, решившим, что я вздумала глумиться над его речью. А я не слушала. В гвалте, окруженная смехом, звоном и стойким смрадом пота. Тягучим и давящим на легкие хлеще сигаретного дыма, что клубился туманом вокруг.

- Господин Боровски спрашивал о тебе, - сообщила шепотом Оля в разгар вечера, когда мы пересеклись около бара. – Хочет, чтобы именно ты обслужила.

Состроив сочувственную гримасу, она удалилась, прихватив поднос. Я же, сунув свой подмышку, обреченно застучала невысокими каблуками в сторону дальнего столика.

- Вика, - широко и не менее похотливо оскалился упомянутый мужчина и осмотрел меня с ног до головы, отвратительно причмокивая. – Хороша, чертовка. Да?

Я мгновенно ощутила себя грязной, стоило его дружкам развернуться и начать лапать каждый выступ моего тела липкими взглядами. Настолько грязной, что хотелось сорваться и кинуться наверх, в крошечную ванную. Немедленно.

А ведь менее полутора месяцев назад я сама хихикала, восседая в кафе и рассматривая официанта, кружащего по залу.

- Боже, до чего хорош, - томно говорила тогда Инна, до недавнего моя подруга, прикрывая рот ладонью в тонкой перчатке. – Девочки, я вся в мурашках.

Наша компания звонко смеялась, привлекая взгляды посетителей. Девятнадцатилетние студентки престижного колледжа. Беззаботные, юные, мечтательно наивные…

Я записывала заказ, стараясь ничем не выдавать собственного омерзения. Обслуживала молча, с легкой улыбкой на довольно пухлых губах с остатками бардовой помады. И даже удержалась от пощечины, когда ощутила холодные сальные пальцы на бедре, проворно скользнувшие под складки платья. Они оттянули подтяжку и исчезли, в то время как Боровски смотрел точно на меня, на румянец стыда, окрасивший скулы и крылья узкого носа с чуть вздернутым кончиком, на редкие веснушки, почти незаметные и небрежно рассыпанные по сердцевидному лицу, заглянул в блестящие от негодования и позора глаза.

Остаток рабочего времени я дрожала. От сдерживаемых слез. От пошлых шуточек в свой адрес. От замечаний шефа, грубо упрекающего в нерасторопности.

- Нечего из себя недотрогу строить! – выплюнул он с усмешкой, сухой старик с замашками аристократа. – Принцесса нашлась. Или ты развлекаешь гостей, или выметайся отсюда.

Я украдкой покосилась на дверь, за которой шумели дождь и ветер, что гнал мокрые листья по опустевшим ночным улицам. Руки чесались от желания вылететь пулей из зала. Навстречу грозе и холоду осени. Но идти мне было некуда. Больше некуда. О чем любезно сообщил юрист. Аккурат после похорон отца, совершенно нежданно покинувшего мир и оставившего меня. Один на один с чувством неизмеримой утраты. С болью в груди. И ворохом проблем, что вылезли на поверхность подобно рыбкам, глотнуть воздуха.

- Простите, - пролепетала я растеряно в то утро, держа кипу листов, в которых ничего не понимала. – Здесь должно быть какая-то ошибка. Папа, - из искривившегося рта вылетел судорожный вздох, - он никогда… Он бы сказал. Он…он бы не поступил так…

Бумаги выпали из моих бледных пальцев, рассыпались по полу. Мужчина напротив не повел и бровью. Лишь передернул массивными плечами, будто скидывал с них пиджак.

- Прошу прощения, - прогнусавил он бесцветно. – Ошибки нет. Мне жаль…

Жаль ему не было вовсе. Так же как и судье, решившему забрать то единственное, что у меня оставалось. Дом. Квартиру рядом с Центральным Парком. Место, где я выросла. За долги. Он сделал то одним росчерком пера. Вышвырнул меня. Без церемоний и витиеватых фраз.

У родной бабки я так же не вызвала сочувствие. Одно лишь раздражение самим фактом существования. Но я не могла не позвонить ей. Сидя в пункте междугородних звонков и нервно накручивая спираль провода на палец. Она бросила трубку, но перед тем едва ли не прошипела пожелание сдохнуть, уподобиться никчемному папаше, сгубившему ее дочь.