Между строк

Глава I

Покинув свой крошечный кабинет и попрощавшись с несколькими коллегами, Дебора поспешно направилась к лифту, на ходу расстегивая манжеты на батнике и закатывая рукава до локтей. Городская жара не способствовала работе в закрытых помещениях, особенно в тех, где вентиляцию последний раз чистили во времена Великой депрессии, отчего воздух становился затхлым и густым, как в каком-нибудь склепе. Чтобы хоть немного скрасить работу в такой духоте, прийти в офис стоило бы в легком платьице и летних сандалиях, но новый начальник был непоколебим и не позволял носить ничего короче классической юбки по колено, даже когда столбик термометра показывал невообразимые цифры. Чуть легче переносить это издевательство помогало лишь осознание того, что париться в душных офисах приходится всем без исключения. Проведя ладонью по лбу, чтобы стереть выступившие на нем капельки пота и убрать волосы, Дебора вздохнула — не так она представляла свое будущее, будучи девушкой.

С детства любившая читать и лелеющая мечту стать писателем, она покинула родной дом в восемнадцать лет, отправившись навстречу большому городу и новым возможностям. Юной и полной надежд, ей было плевать на протесты родителей, полное отсутствие друзей и паршивые должности, на которые приходилось соглашаться, чтобы оплатить обшарпанную комнатку в старой многоэтажке. Возвращаясь домой поздно ночью (часто пешком и пугливо оглядываясь по сторонам на особо темных участках улицы, потому что денег на проезд просто-напросто не было), Дебора писала, иногда засыпая прямо за столом. Стоя за прилавком очередной забегаловки, она едва ли обращала внимание на боль в спине от такого неудобного сна и грубоватых клиентов, потому что мысленно погружалась в миры своих будущих бестселлеров. По крайней мере, именно так она раньше думала о своих пока что ненаписанных книгах.

Несмотря на общую одухотворенность, первые месяцы жизни в новом городе были очень тяжелыми для Деборы, настолько, что порой хотелось опустить руки и вернуться к родителям, которые наверняка приняли бы свою дочь-авантюристку. Конечно, ей бы пришлось еще не один год выслушивать нотации о том, что стоило найти приличную работу и завести семью, а не бросаться навстречу сомнительным предприятиям, но порой желание вернуться к более легкой жизни оказывалось сильнее страха перед ними. Однако Дебора ругала себя за такие мысли и, стиснув зубы и стараясь не обращать внимание на хамоватого соседа, который настойчиво пытался добиться ее внимания, продолжала писать и посылать свои истории во все журналы, которые могла найти.

И вскоре ее настойчивость принесла свои плоды — добившись нескольких публикаций в литературных журналах, которые печатали истории молодых авторов, Дебора не помнила себя от счастья. Она была уверена, что этими небольшими рассказами делает огромные шаги к успеху, и вкладывала еще больше времени и сил в придумывание все новых и новых сюжетов. Тогда ее не беспокоили постоянный недосып и то, что временами ей было нечего есть, — мечты об искрометной карьере писателя были куда важнее вкусного ужина и пары часов в постели. Дебора, буквально одержимая своей идеей, проводила каждую свободную минуту, сгорбившись над блокнотом, и отправляла заявки уже не только в журналы, но и в издательства. Она была уверена, что вскоре рукописи, которые были раскиданы в самых непредсказуемых местах маленькой квартирки, превратятся в печатные издания, аккуратно расставленные на полках магазинов.

Однако ее надеждам не суждено было сбыться, и к тридцати шести годам она издала лишь две книги, ни одна из которых не произвела должного впечатления на читателей. А если быть совсем честным, то они не произвели абсолютно никакого впечатления. Скорее всего, ее истории, спрятавшиеся за мягкой обложкой и напечатанные на дешевой бумаге, относились к той категории книг, которые люди покупали от безысходности. Да, рукописи действительно оказались напечатанными, но большая часть экземпляров пылилась на полках книжных магазинов. Лишь иногда какой-нибудь турист, желавший скоротать время перелета, не глядя хватал один томик с броской обложкой и именем Дарлин Мэй, выведенном вверху. Потом же такие случайные покупки часто оказывались в мусорных баках — зачем тащить домой низкосортную книжонку, единственным назначением которой было развеять скуку во время долгого перелета.

Дарлин Мэй… Дебора вздохнула и покачала головой, подумав о своем дурацком псевдониме, который изобрела еще в школе, когда исписывала небольшими историями задние страницы тетрадей. Тогда эта идея казалась ей крайне оригинальной, ведь многие известные писатели пользовались псевдонимами, сейчас же она понимала, что придумала его из чистой трусости. Несмотря на веру в то, что писательство было ее призванием, больше всего на свете Дебора боялся неудачи, поэтому и изобрела мифическую Дарлин Мэй, на которую можно было свалить все проблемы. Как маленькие дети приписывали разбитый стакан воображаемому другу, так и она отказывалась обозначать на обложке свое реальное имя, словно это могло помочь ей избежать мрачных мыслей от очередного провала.

Да, поначалу Дебора была настойчива и верила в свою будущую карьеру писателя, однако эта вера исчезла, стоило ей только получить пару нелестных отзывов от критиков. Даже такой вполне обоснованной и только подталкивающей к развитию критики, ей, человеку, над которым часто смеялись в школе, хватило, чтобы начать сомневаться в своих способностях. Взрослые и компетентные люди представлялись Деборе толпой хохочущих мальчишек, которые когда-то отбирали у нее тетрадь с рассказами, громко зачитывали их перед всем классом, издавая неприличные звуки во всех местах, которые казались им особенно забавными. Получив отзывы критиков, она снова почувствовала себя неловкой девчонкой с веснушками на носу, пытающейся не расплакаться, чтобы не доставить обидчикам еще большее удовольствие.

Наверное, именно ее скромность и боязнь быть отвергнутой стали причинами, по которым ей так и не удалось чего-то добиться. Вообще-то, если бы не Лиза, редактор одного из журналов, куда Дебора как-то отправила заявку, то она не напечатала бы и двух книг. Девушка, «увидевшая в ней потенциал», воспользовалась всеми, тогда еще небольшими связями с издательствами, буквально насильно заставив их рассмотреть истории приятельницы. С одной стороны, Дебора была бесконечно благодарна ей за это, с другой — понимала, что должна была добиваться всего сама, а не выезжать за счет чьей-то помощи. Возможно, именно поэтому сейчас она писала исключительно в стол: Лиза уволилась с работы и занялась детьми, а скромность и масса молодых и действительно пробивных авторов не давали ей действовать самостоятельно.