Между закатом и рассветом

Самый тёмный час

Светловолосый юноша, на корточках сидевший на берегу реки, вынул мокрые пальцы и поднёс к глазам. Пристально рассмотрел, силясь понять, не появилось ли в самом деле между ними тонких ниточек алой крови, густой и липкой. Но с пальцев капала самая обычная вода. Он облегчённо выдохнул и мотнул головой. Чересчур буйная фантазия часто подкидывала ему весьма нелицеприятные образы. Сейчас, например, он явно представил реку, наполненную человеческой кровью, и даже почувствовал в носу удушающий сладковатый запах, а на губах — металлический привкус.

— Андрей, — сзади кто-то неслышно подкрался и хлопнул его по спине, — ты чё тут сидишь?

Андрей вздрогнул и чуть не заорал, но сдержался, резко развернувшись.

— Любуюсь закатом, Сань. Смотри, какие всполохи!

Багряный закат разлился над рекой и превратил её в самую настоящую артерию. Вода переливалась всеми оттенками красного, от венозно-вишнёвого до синюшно-розового.

— Не к добру, — поморщился Сашка, местный житель, ровесник приехавшего в деревню на каникулы Андрея. Сел рядом и тоже уставился на зловещую полосу. Над головами уже зажглись первые неяркие звёзды, а западная часть неба всё алела, переплетаясь с космами синих взъерошенных туч, грозных и сердитых.

— Почему? — спросил Андрей и неосознанно обернулся, почувствовав, будто кто-то смотрит ему в спину. Но сзади лишь шумели камыши.

— Бабка моя такие закаты очень не любит. Из дому даже не выходит. Но спать не ложится. Говорит, злые духи по земле гуляют. Из ада, значит, вылезают, из геены огненной, и прямиком к нам сюда. А люди в эти ночи пропадают навсегда, — флегматично объяснил Шурик и закурил сигарету.

— Ясно. Да ерунда это всё, — деланно рассмеялся Андрей. — Какие духи? Просто солнце в тучах садится. Гроза, может, ночью будет, днём такая духота была.

— Так-то оно так, но… — Саша вдруг замолчал и прислушался. — Никак, нас зовут?

Андрей опять испуганно ёрзнул и обратился в слух, краем глаза заметив, как красиво и в то же время жутко отражается в зелёных глазах друга полыхающий закат.

— На гитаре играют. Это пацаны, наверное, костёр жгут на поляне! — Андрюха обрадованно уловил знакомые звуки струн. — Айда к ним! Чё на этот закат пялиться, надоело уже. И комары кусаются.

Ребята встали и побрели от реки к поляне. Комаров стало всё больше, и Андрей устал от них отмахиваться. Один так больно вцепился в его щёку, что Андрюха сматерился и размашисто ударил по насекомому ладонью. Из-под пальцев брызнула кровь и осталась на щеке алым разводом. Андрей вытер руку о хлопковую штанину и ускорил шаг.

— О, Шурка с Андреем пришли! — обрадовался деревенский дружбан Толик и тут же протянул им две наполненных водкой стопки. — Штрафную за опоздание! До дна!

Андрей глубоко вдохнул, сморщился, сделал несколько горьких обжигающих глотков и побыстрее накинулся на закуску. Подцепил ломоть чёрного хлеба с салом и зелёным луком и с наслаждением откусил.

— Андрей, — вдруг прошептала одна из девчонок, что тоже сидели у костра, — а расскажи ещё какую-нибудь страшилку! Как ты умеешь!

— Да, давай-давай, — активно поддержал её Толя. — Закатную пужалку!

— Нет, про закат вам Шурик пускай сказывает. А я расскажу другую историю. Шёл я однажды по лесу ночью. Из соседнего села с дискотеки возвращался.

— Через кладбище? — рассмеялся реалист Толя.

— Нет, кладбище тут вовсе не при чём, — не отреагировал на подкол Андрей. — Просто шёл по лесу. Ну, по сторонам глядел, комаров отгонял. И вдруг — бац! — нога в расщелину старого пня попала! Серьёзно, вот, даже след остался!

Андрей для убедительности загнул штанину и указал на старый шрам неизвестного происхождения.

— Ну, думаю, вот это я влип. Больно ужасно! Я как заору, лежу, дрожу весь от страха. И тут выходит из-за деревьев старик, весь седой, лохматый, с длиннющей бородой, — Андрей выразительно развёл руками. — Я ему говорю, дедушка, помоги мне. А он сперва рассмеялся, потом нахмурился, и такой спрашивает — ты как смел ночью в мой лес ходить? Вы прикиньте, это я в капкан самого лешего попался! Я так напугался, прямо чуть не обделался! Выдернул ногу прям с мясом, рванул побыстрее оттуда, леший — за мной. Дохромал я еле как до околицы, оглянулся – а деда и след простыл. Такие дела.

Девчонки охали и качали головами, пацаны усмехались, а Толька рассмеялся:

— Врёшь ты всё, Андрюха. Этот шрам у тебя от быка, который на ногу тебе наступил, когда ты покататься на нем вздумал. А леших не существует.

— Э, брат, ты б поосторожнее такое говорил, у самой кромки леса ведь сидим, — заметил Сашка и глянул в сторону реки, которая всё ещё отражала узкую полоску страшного заката.

— Я не вру, а сочиняю, — оправдался Андрей. — Весело, и хрен с ним.

— Вам всё веселье, — подал голос полузнакомый оборванец Фимка, неизвестно откуда появившийся в деревне пару дней назад, и придвинулся поближе к костру, — а вот слабо тебе, Андрей, в такую ночь, как сегодня, пойти и переночевать в старой сторожке?

— В избушке на курьих ножках? — переспросил Андрей и немного задумался. Старая охотничья сторожка, стоявшая в глубине местного лесочка, давно не использовалась по назначению, и уже много лет ею пугали малых детишек, рассказывая, что там, дескать, жила раньше баба Яга.

— В ней самой, — подтвердил Ефим и протянул руку, обтянутую лохмотьями рубашки. — Спорим, до утра не продержишься?

— С чего бы это? — выгнул бровь Андрей. — Вообще без базара. Спать лягу, да и всё.

— Спать? — лукаво усмехнулся Фимка. — М-да, опрометчивое заявление. Ну, спорим, да? Разбейте, кто-нибудь!

Толя с удовольствием разрубил ребром ладони сцепленные руки, а Сашка покачал головой:

— Андрей, зря ты согласился. Нехорошее там место.