Мгновение

Мгновение

Альберт попытался открыть глаза, но тяжелое оцепенение беспощадно сковывало его тело. Звуковой сигнал, напоминающий пиканье аппарата жизнеобеспечения, продолжал упорно раздаваться, смешиваясь с его собственными мыслями. Не в силах поднять руки к лицу, он почувствовал короткую штуку, сковывающую его движения.

– Здравствуйте, – произнес мужской голос, осторожно следя за его состоянием.

– Вы доктор? – спросил Альберт, пытаясь сфокусировать свое внимание.

– Можно и так сказать, – весело ответил голос.

Мысль о том, что это звучало подозрительно, не покидала его. Попытки открыть глаза оказались тщетными. Внезапно Альберт почувствовал легкость в руках, но обнаружил, что они по-прежнему не подчинялись ему.

– Что со мной происходит? Почему я не могу открыть глаза? – спросил он, внутренне волнуясь.

– Успокойся, давай лучше начнем с моих вопросов, – ответил доктор.

– С ваших вопросов, доктор? Каких еще вопросов? – переспросил Альберт, пытаясь собрать мысли.

– Вы в своем роде уникальны, поэтому хочу услышать все от вас, – проговорил доктор.

– Ладно… – вздохнул Альберт, сделав паузу, – и что же вы хотите услышать?

– Ну давайте начнем с вашего имени, возраста, работы, образования, чем увлекаетесь, – продолжил доктор.

Последнее, даже для врача, казалось странным. Сквозь оцепенение Альберт попытался улыбнуться.

Вслушиваясь в каждое слово, Альберт начал свой рассказ, а мужчина, по голосу и видимому возрасту около тридцати, внимательно прислушивался к его истории.

"Детство как у всех, садик, друзья, школа. В 7 лет жил только с мамой, отца забрали в тюрьму. Наверное, многие из тех, кто родился в моё время, жили без отцов. Мне врали долгое время насчёт папы, но я как бы знал правду, просто не хотел расстраивать маму.

Матери было сложно со мной, поэтому она начала выпивать. Она как бы и раньше любила выпивать, но только по праздникам. Все в моей семье знали, насколько мне нравились компьютеры. До своего заключения мы часто играли с отцом в компьютерные игры. Отец учил меня футболу, он был хорошим футболистом, даже играл за две команды в молодости."

Ведя свой рассказ, Альберт почувствовал, как его болезненные воспоминания стали отражаться в глазах незнакомца. Он остановился на мгновение, задумываясь, насколько значимы его слова для этого человека.

– Ну и чего вы замолчали? Видимо, для вас это болезненные воспоминания, я в своём роде понимаю вас. Когда расскажете, вам станет гораздо легче, может даже слишком легче, – произнес мужчина с мягким, бодрым тоном.

– Честно, доктор, мне хочется плакать от этих воспоминаний, но я не понимаю. Не понимаю... Почему, почему я не могу заплакать, неужели в глубине души это легкие воспоминания? – сказал Альберт, словно пробираясь сквозь свои эмоции.

Несколько дополнений к рассказу Альберта сразу же начали переплетаться с его эмоциями, словно нитью, соединяющей прошлое и настоящее. Внимательно слушая его, доктор поддерживал его рассказ, давая ему возможность выговориться и восстановить память об этих сложных моментах жизни.

"Не помню в каком возрасте, но приблизительно в восемь лет у меня резко начало зрение падать. И это даже было связано не с моим любимым компьютером. Врачи, конечно, мне запретили сидеть в своих излюбленных играх. Но где, если не в этих самых играх, мне получать внимание? Внимание от сверстников, хоть от кого-то. Примерно в четырнадцать лет, я встретил своих друзей детства, с которыми не общался года три. Я переехал в другой район, поэтому и общение с ними пришлось прервать.

Старые друзья рассказали мне, что я был звездой района, все равнялись на меня, хотели быть на моём месте, на месте лидера. Всего этого я не замечал с ними, думал, что главный другой — Адриан, Лаур. Всех ставил под одну метку — метку лидера. На самом деле, вспоминая всё это, я понял, что просто не замечал этого.

Я рассказывал вам, что мать стала употреблять спиртное, когда мне стукнуло тринадцать? Нет? Мой класс в тот осенний день расформировали и меня отправили, как мне казалось, в самый худший класс. Меня не воспринимали, в новом классе я не был авторитетом. Ну конечно, поначалу, если так взглянуть, то наш класс отличался... Самый нелюдимый, самый недружелюбный друг к другу — фрики. Самых главных "особенных" за гнобили внутри коллектива, меня тоже пытались. Но видимо, я как-то смог показать себя...

Были пара ребят, которых я, как лидер группы, взял к себе. Я как-то случайно познакомился поближе с одноклассником и узнал, что он играет в ту же самую мультиплеерную игру. Пошли вместе, были общие темы, общие шутки. Так и получилось наше Дуо. Дуо — Альберт и Саша. Потом я решил подружиться ещё с двумя, звали обоих Артём. Через год, уже в восьмом классе, к нам присоединился новенький — Артемий или Артемие. За пол года до Артемия к нам присоединился ещё один, Никита, Никитос, как все его звали."

Вспоминая подробности прошлого, Альберт продолжал свой рассказ, словно разгадывая тайны истории своей жизни.

"Я дал ему прозвище Испаньела, испанец. Не просто Артём, а Артемие. Так как мы были самыми адекватными и дружелюбными парнями в классе, Артемий решил сам собой к нам присоединиться. И так получилась наша шестерка.

— И сколько из них ты сейчас видишь? — Прервал меня доктор. — Ни с кем... Все меня бросили, я даже не заметил, как это произошло. — Сухо ответил Я.

Также вспоминаю интересную историю из того же периода. Мне как-то написала одна довольно симпатичная девушка из нашего класса, честно сказать, симпатичных можно было по пальцам посчитать. Я не беру в расчет ее слишком быстро растущее тело, ведь для конца восьмого класса она была очень зрелой снаружи: тоненькое, худое тело, низкий рост — 168 см, две большие души украшали ее худую талию.

Я не считал себя особо привлекательным, рост 174 см, с лишним весом, да еще и в очках. Не настолько "лишний вес", не было свисающего живота или второго подбородка. Толстые ноги и такие же заплывшим жиром руки."