Мидгард. Грани миров.

Глава 18. Ингард. Фотографии отца

Вечером Кира рыдала в своей комнате, вгрызаясь зубами в ладони, чтобы заглушить всхлипывания. Точно так же, на этой самой кровати, она много недель подряд рыдала, когда погиб отец семь лет назад.

На кровать рядом с девушкой прыгнул крупный пушистый кот. Он ткнулся мордочкой в ее щеку, задев влажным прохладным носиком. Несколько раз ощутимо толкнул ее лбом, подтверждая, что всегда и во всем поддержит любимую хозяйку. Затем улегся на плечо и замурлыкал, мягко сжимая и разжимая пальцы на лапах, не выпуская когтей, словно мял тесто. Плачущая Кира с благодарностью гладила его мощную голову между ушек и сильную шею.

Тихонько скрипнула дверь, вошедшая мама присела на кровать к дочери. Гладя густые шелковистые волосы, влажные от пота и слез, она слушала прерывавшиеся рыданиями причитания девушки.

– Мам, знаешь, я все время думаю о том, что будет, когда душа Олега снова переродится, когда он снова родится у кого-то из наших родственников? Я снова буду его видеть, встречаться с ним, с живым братом в новом теле, стараться заботиться о нем, о его здоровье, о его счастье и радости, как сейчас мы заботимся о папе, когда он родился Святиком в роду Берестневых. Но вот сейчас, в эту минуту, мне кажется, что я никогда не смогу перестать плакать из-за смерти Олега.

– Когда отец умер, ты говорила то же самое, девочка моя, – тихо произнесла женщина, продолжая гладить дочь по голове.

– Я смутно это помню, мама. Мне кажется, что когда я буду смотреть на его фотографии, я всегда буду вспоминать, как я потеряла его. Как он умер и лежал мертвый на его любимом месте на диване, пока наши родные копали ему могилу. Возможно, я уже никогда не смогу забыть его вытянутые и застывшие руки, его застывшее положение, в каком мы его похоронили. Я думаю, что даже когда он снова родится, и я возьму его, живого, на руки, я все равно буду вспоминать его холодное тело.

– Такие воспоминания тяжело изгнать из памяти, – проговорила мать.

– Мам, я никогда не забуду его запах – запах смерти, и свою вину перед ним за то, что не смогла его спасти, что я его бездарно потеряла. Видимо, мне не суждено перестать плакать по нему и забыть его смерть. Только если память об этом стереть.

– Мы можем вместе с тобой слетать к волхвам, – предложила мама, – там тебе помогут уменьшить силу душевной травмы, они это умеют. Телепаты вообще чрезмерно интенсивно переживают любые эмоции, особенно связанные с эманациями смерти, поэтому тебе необходима будет помощь.

– Скорее всего, я уже никогда не смогу наслаждаться жизнью и чему-то радоваться, зная, что Олег умер. Мой любимый братик, мой братишка любимый!

Слезы душили ее. Рядом лежала наполовину опустошенная пачка белоснежных бумажных платков. Вся поверхность тумбочки была завалена использованными салфетками.

– Мам, почему-то я не верю в то, что он теперь уже где-то на небе, на Острове Жизни. Сомневаюсь, что ему там хорошо и спокойно. Я чувствую, что моя интуиция меня не подводит. Ему лучше всего было с нами: в нашей любви, в нашей семье, а не где-то, где я вообще не могу его увидеть. Лучше всего ему могло быть только с нами – с тобой, со мной, с Вадимом и младшими.

– Обычно такое ощущение всегда появляется у тех, кто потерял близких, - отозвалась женщина.

– Но не в таком случае, мама! – воскликнула дочь. – Мы так бездарно его потеряли! Я хочу его вернуть и поскорее быть с ним. Не понимаю, как жить дальше и что мне делать? Зачем мне все мои мечты и цели? Зачем все это, если моя душа осталась с Олегом?

Кира посмотрела прямо в глаза матери:

– Мама, ему там не хорошо. Если бы ему там было хорошо, я была бы за него спокойна. Но я знаю, ему там не хорошо.

– Помнишь, когда папа погиб, мы сразу договорились, что мы закажем самые красивые рамки для его фото? – спросила мать. – Но мы не могли их поставить, потому что ты постоянно плакала, глядя на фотографии отца.

– Да, я всегда начинала рыдать, как только брала фотографии в руки, – ответила Кира.

– Поэтому рамки лежали без фотографий несколько лет, пока папа не родился снова, у Лидии Берестневой, – продолжала женщина. – Теперь Святославу уже четвертый год. Правда, сейчас он уже почти не помнит нас как свою семью, как помнил, когда был маленьким. Он помнил нас только до трех лет, а сейчас он уже не твой возродившийся отец, а просто маленький Святик Берестнев.

– Думаешь, с годами мы привыкнем, что Олега с нами больше нет? – дочь задумчиво гладила спящего на подушке кота.

– Я знаю это, – прошептала мать, а слезы текли и текли по ее щекам.



Отредактировано: 16.05.2020