Михалыч и чёрт

1.
Михалыч был простой алкаш.
Ходил он всегда в грязном, засаленном, продранном в нескольких местах свитере.
Брюки тоже всегда были одни и те же – заплёванные остатками похмельных тошнот, тёмные, но уже без определённого цвета, густо и щедро посыпанные пылью, с бахромой растрёпанных нитей, распущенных по самому низу.
Имени Михалыча никто толком не знал, да и сам он, наверное, его уже и не помнил. Так все и обходились – не то отчеством, не то просто прозвищем.
Михалыч подрабатывал где придётся, в основном у торговых палаток. На по-стоянную работу его не брали. И правду сказать – кому нужен алкаш ?
Никому не нужен. Ещё украдёт что-нибудь и пропьёт. Или разобьёт. Или потеряет.
Следи тут за ним…
Но мусор, к примеру, на помойку относить позволяли. И ящики пустые относить со склада или из палатки так же разрешали.
Что грязное и не бьётся – то всегда доверяли.
Таков был Михалыч.
Чёрт же был дух древний и мистический.
Звали его так : Анемподист Навратасклар Аверхоер. И ещё сто сорок девять древнейших и тайных имён, кои и составляли его полное мистическое имя.
И услышав столь мудрёное имя, можно было подумать, будто чёрт этот состоит в высшей адской иерархии и у самого Люцифера на приёмах бывает. Или, скажем, у Асмодея на балах.
Но нет, ничего подобного.
Ранг у этого чёрта был совсем невысокий. Так себе ранг. Проще сказать : ме-лочь адская, бесперспективная.
Так (или почти так) и в личном деле у него было записано. Бесперспективный, дескать. И всё тут.
И потому был чёрт чем-то отдалённо похож на Михалыча.
И так же возился в основном с мусором. С человеческим мусором.
Ну, понятно, с каким : бродяги там всякие, асоциальные элементы… Работяга-ми простыми, с заводов, тоже занимался.
Другим чертям, рангом повыше, работу, конечно, поинтересней давали. Мини-стров соблазнять, президентам всяким там разным адюльтеры устраивать. Тоже, конечно, не сахар служба, но народ поприличней и даже иногда одеколоном до-рогим пахнет. А не носками там, к примеру, всякими старыми.
Да и бюджет на соблазнение соответствующий выделяли. Банкеты разные с икрой или, скажем, бабу какую привести… Руководство адское операции фи-нансирует, а вместо отчёта ему – шиш с маслом от подчинённых.
Лапами разводят, хвостом виляют и глаза при этом у каждого – такие честные, такие ясные.
«Нету, дескать, квитанций. И счетов нету никаких. И вообще никаких бумажек не осталось. Да, признаю : жрал министр и пил как лошадь. И сауну заказывали. И девки на квартире вроде были… Или на даче уже…Плохо помню, работа у меня тяжёлая… Да, я за всё платил. Так он же сам плакался, что от зарплаты до зарплаты у своего водителя занимает. Так и говорил. А «Ролекс» ему на день рождения подарили…Так и сказал. Конечно, жалко его. И официанту тоже я платил, чтобы он его превосходительство в душе отмочил, прежде чем к супру-ге евонной везти. Нельзя же… У меня работа деликатная, я и сам понимаю. А квитанций нету… И чеков никаких не выписывали…»
Не нету – и нету.
Операция проведена, объект обработан, деньги израсходованы. И точка.
Весело жили черти. Те, что с министрами.
У Анемподиста, конечно, таких радостей не было.
Под работягу много ли спишешь ?
Ну, бутылку пива. Ну, три. Ну, в крайнем случае – десять.
Ну, хорошо, ящик водки можно списать. Но не больше.
Официально в адской канцелярии принцип минимальных затрат действует. Выделяют только то, что необходимо для соблазнения. И не более. Сумеешь бюджет обосновать – получай сумму и расписывайся.
Но кто же поверит, что для соблазнения и организации духовной погибели ка-кого-нибудь мужичонки с городской окраины его непременно на «Мерседесе» надо было возить или, скажем, девок из салона нанимать и тайский массаж ему устраивать ?
Никто не поверит.
Скучные дела у Анемподиста были.
Но, верно, вы и не поверите, что за дела эти скучные Анемподист взялся по своей собственной воле.
В институте был он лучшим выпускником и вправе был сам выбирать направ-ление своей работы.
Мог бы даже в элитную спецгруппу попасть. Ту, что творческую интеллиген-цию курирует. Да и к президенту какому-нибудь его бы с большим удовольст-вием пристроили бы.
Но была у Анемподиста Мечта.
Именно так. Мечта с большой буквы.
Великая мечта о Великом Соблазнении.
Теорию соблазнения, одну из труднейших институтских дисциплин, знал Анемподист назубок.
В учебниках всё было досконально объяснено и разложено по полочкам. Изучение объекта, сбор материала, обработка, проверка связей, круг общения, интересы, пороки, слабые места, предварительный зондаж, создание благоприятной ситуации, выход на объект, проведение операции, контроль объект, отчёт. Дезавуирование. Нейтрализация. И точка.
Всё расписано. Всё проверено многовековым опытом.
У Анемподиста же натура была творческая.
И от всей этой рутины его тошнило.
И была у него своя собственная теория.
И теория эта гласила, что не важен ни социальный статус объекта соблазнения, ни его возраст. Не важны ни полномочия и ни перспективы роста.
Считал Анемподист, что не должно соблазнение преследовать утилитарные цели.
Полагал он, что соблазнению надо вернуть его исходное мистическое начало. Что должно соблазнение раскрывать самые потаённые уголки сознания соблазняемого и увеличивать силу Ада не укреплением мирской власти, а созданием великой, вечной, нерасторжимой связи жителей преисподней с сознанием всех, всех, всех смертных, кои населяют земную обитель.
И главным, по замыслу Анемподиста, во всём этом процессе должно было стать желание соблазняемого.
Особое желание. Желание Необычных, Неведомых и Противоестественных вещей.
Не порочных, извращённых наслаждений. О, нет, адские мастера соблазнений, безусловно, преуспели в подобных рода вещах, но сколь глупо и нерационально израсходовали они при этом духовную энергию своих подопечных, не увеличив при этом ни мощь преисподней, ни энергию тёмного мира. И нисколько не по-колебав трон Небесного Царя.
Впрочем, задумывался иногда Анемподист и над такими крамольными вопросами: а хотели ли собратья его и вправду поколебать тот самый Трон ? И не фикция ли эта самая борьба Света и Тьмы ? Не спектакль ли это для детей, про-стодушных и наивных ? Не специально ли пускают по неверному, тупиковому пути энергию и усилия рядовых бойцов Ада ? Не на потеху ли Небесному Царю сжигают понапрасну в топках пороков жизни своих подопечных его собратья-соблазнители ?
Никому он мыслей своих не высказывал. И сам гнал прочь, и сам боялся их.
Но о своей теории соблазнения рассказывал охотно.
Но над ним, как правило, смеялись.
А его институтский преподаватель, бывало, ему говорил : «Вы, Анемподист, создаёте трудности на пустом месте. Чтобы душу скушать – её деликатесами духовными откармливать необязательно. У вас клиентов и без подобных ухищ-рений будет много, так что рекомендую вам брать не качеством, а количеством. Тем более, что качественный материал во все времена был редок, а сейчас – в особенности. Так что гоните вал, друг мой, и за вашу карьеру я буду спокоен.»
«Не буду я кушать никого» думал Анемподист, выслушивая подобные речи. «Резервуар… Бездонный резервуар духовной энергии на месте обезьяньего ста-да. Вот оно – Соблазнение. Вот она – подлинная сила преисподней».
И закончил он институт. И выбрал себе такое направление, от которого любой чёрт бежал, как от ладана.
И завяз навеки в бюрократическом болоте адской канцелярии.

2.
Михалыч и сам не понял, как он вызвал чёрта.
Наверное, он просто до него допился.
Так бывает иногда. На определённой стадии даже самое банальное употребле-ние алкоголя может превратиться в магический ритуал.
И откроются тогда двери в неведомое, и иное солнце позолотит нежно лучами своими изумлённые лица обитателей земного мира, заглянувших случайно в эту Великую Бесконечность.
А там, по другую сторону двери, возле самого порога, сжавшись, спрятавшись и притаившись, будут ждать, с надеждой и нетерпением, ангелы, монстры, при-зраки, лярвы, души умерших и души ещё не рождённых существ, и ещё великое множество созданий, которые всегда были и будут бесконечно благодарны каж-дому, кто сумел открыть эту дверь.
Золотист и печален отблеск солнца, освещающего их бесконечный и странный мир.
Грустны их взгляды. Скучно им.
Но как же рады они поиграть с каждым, переступившим порог !
Как они ждут гостей ! С каким нетерпением !
И вот, в тот довольно уже поздний час, Михалыч, сам того не ведая, проделал ритуал вызова нечистой силы.
И он был принят.
Дверь отворилась тихо, без скрипа.
Дежурный чёрт зафиксировал вызов и Анемподист, измотанный до крайности бестолковыми своими командировками, отметившись в журнале канцелярии соблазнений, проклял в очередной раз несчастную свою судьбу и переступил порог, явившись вызвавшему ему Михалычу во своём потрёпанном адском на-ряде.
И дверь закрылась, всё так же тихо.
Явился чёрт грустным, уставшим и злым. Как чёрт.
Поздоровался, протянув вялую лапу, поросшую густыми чёрными волосами (и которую допившийся до ритуала Михалыч так и не пожал) и сел рядом с вы-звавшим его объектом грядущего соблазнения на покосившийся и жалобно скрипящий ящик из-под фруктов (ящики эти, во множестве валявшиеся на пус-тыре возле небольшого импровизированного рынка у метро использовал Михалыч как мебель, и, в зависимости от того, как они были расставлены и положены, заменяли стол, стул, а подчас и кровать).
Темнело. Над ещё не остывшим асфальтом потянуло лёгким, прохладным ветерком.
Был ранний июнь. Чудесный, тихий вечер.
На дальней, заброшенной площадке, возле самого крайнего ряда торговых палаток, там, где Михалыч совершил свой магический ритуал, было тихо и пусто. Ветер сметал пыль и перекатывал желтоватые окурки.
Минут пять сидели они в полном молчании и без движения.
Потом Михалыч, медленно вращая остекленевшими глазами, задвигался, согнулся с кряхтением, скребнул несколько раз ногтями асфальт и подобрал подброшенный ему ветром «бычок». Достал коробок. Сломав три спички, с четвёр-той закурил.
В вечернее небо медленно поплыли серые кольца кислого, едкого дыма.
Чёрт поморщился, звонко щёлкнул длинными, узловатыми пальцами и поднёс Михалычу открытую пачку сигарет.
Михалыч, нисколько не удивляясь и не задавая вопросов, вытащил пригорш-ню; сминая сигареты, сунул их куда-то под грязный свитер и продолжал дымить окурком.
- Анемподист, - представился чёрт.
- Иди ты.., - равнодушно, без злобы и раздражения, и с интонацией совершенно неопределённой ответил Михалыч.
И ещё примерно минуту пытался объяснить, куда именно его собеседнику сле-довало бы пойти. Но речь свою закончить так и не смог, пустил слюну изо рта и замолк.
- В соответствии с проведённым вами ритуалом и правилами обители Тьмы прибыл для соблазнения, - с отвращением к самому себе и своей работе произнёс Анемподист положенную для таких случаев фразу и подумал при этом : «Смилуйся Люцифер ! Для кого я всё это говорю ?»
И оглядел он место, в которое прибыл.
Место было самым обычным. Много раз он видел такие места.
Город на исходе дня.
Солнце садилось за крыши вытянувшихся в ряд домов-девятиэтажек.
Длинная оранжево-красная полоса протянулась по небу.
Вечерний мир был суетен и неспокоен. Словно капризный ребёнок, он играл, метался, носился, кричал и капризничал – и вовсе не хотел засыпать.
«Как же шумны люди» думал Анемподист, прислушиваясь к пьяным перебранкам, долетавшим до него из двора, скрытого сплошным рядом покрытых серебристым пухом тополей. «И как же они однообразны !»
Очень долго, минут двадцать, просидели Михалыч и чёрт в полном молчании.
«Надо бы предложить чего-нибудь» решил наконец верный своему служебно-му долгу Анемподист и опять щёлкнул пальцами.
И тут же в его руках появилась прохладная, чуть запотевшая и уже открытая бутылка пива. В этот тёплый летний вечер смотрелась она столь соблазнительно и капли так заманчиво сбегали вниз по тёмному стеклу, что, не будь Анемпо-дист чёртом, а, допустим, простым смертным, он бы, пожалуй, и сам бы продал кусочек души своей за пару хороших глотков.
Михалыч же, у которого организм вечно был пересохший и охваченный неуга-симым пламенем («предвестником адского» как сказал бы проповедник из вос-кресной телепередачи) и тем паче ни торговаться, ни воспросов никаких зада-вать не стал, а лишь прохрипев что-то, протянул руку, выхватил бутылку у Анемподиста и припал к ней, блаженно зажмурившись.
Сделав несколько глотков, Михалыч ощутил вдруг какое-то странное, неведо-мое ему ранее чувство. Мутный, желтоватый туман, затопивший его сознание, стал вдруг рассеиваться и исчезать.
Дыхание сделалось лёгким и ровным. Едва ощутимый холодок прошёл по все-му телу. Руки почти перестали дрожать и язык задвигался во рту легко и гибко.
Михалыч удивился и даже попытался задуматься.
Откровенно говоря, было это для него не так уж и просто. Мысли всегда каза-лись ему разноцветными лёгкими бусинками, раскатившимися по разным углам большой, плохо освещённой комнаты. Разыскать и собрать их всегда было трудно, но и собранные, они проскакивали сквозь пальцы и вновь прыгали по полу, раскатываясь в разные стороны.
Сейчас же Михалыч почувствовал, что мысли-бусины эти, словно бы под воз-действием какой-то чудесной силы, стали сами прыгать ему в руки одна за дру-гой.
И первая мысль была такой : «Хреновина какая-то творится…»
Михалыч с подозрением взглянул на этикетку (мало ли чего подсунут), но ра-зобрать и прочесть ничего не смог. Буквы на этикетке были изогнутые, растяну-тые и искривлённые одновременно.
Вкус же у напитка был явно пивной и Михалыч решил, что это, должно быть, импортное пиво (это была вторая мысль) и, возможно, туда какая-нибудь дурь примешана (это была уже третья мысль).
И, призадумавшись ещё раз, понял вдруг Михалыч, что на площадке он не один.
Рядом с ним, раскачиваясь на монотонно скрипящем деревянном ящике, сидел странного вида мужик с голыми волосатыми ногами, которые заканчивались какими-то странными перепончатыми лапами с длинными когтями. Руки у не-знакомца тоже были странные, очень длинные, тёмные, с бледно-зелёными пят-нами.
Правда, бродяжничая всю свою сознательную жизнь и околачиваясь возле ларьков, палаток, пивнушек и забегаловок, Михалыч насмотрелся всякого и по-тому нисколько не удивился и не испугался.
Но, сообразив, что столь странное пиво подсунул ему именно этот мужик, ре-шил Михалыч вопрос прояснить.
- Ты чего мне за херню такую дал ? – полюбопытствовал Михалыч.
И, с самой добродушной своей иронией, добавил :
- Нассал что ль туда для крепости ?
И съёжился при этом на всякий случай, ожидая, что незнакомец двинет ему в челюсть, не оценив всей тонкости его юмора.
Незнакомец же, обнажив в улыбке длинные тёмно-жёлтые клыки («рожа у не-го – страшней моей» подумал Михалыч), начертил в воздухе какой-то замысло-ватый знак и тут же выхватил, неизвестно откуда, вторую такую же бутылку.
- «Инферно Брюэри и Компания»,- нараспев произнёс незнакомец. – Сварено в преисподней, одобрено к применению во всех сферах мироздания…
И, подумав, добавил :
- Кроме, разве что, рая…
И странно захихикал.
«****..тый» подумал Михалыч.
И задал второй вопрос :
- Ты кто ?
- Чёрт,- просто и ясно ответил незнакомец. – Явился для совместного распития спиртных напитков и последующего соблазнения.
«Допился» с обречённостью и равнодушием к совей судьбе подумал Михалыч. «А, может, не я, а он допился?»
И тут Михалыч вздрогнул, словно обдало его холодом.
«Соблазнения… Пидор он, что ли?»
И взглянул на незнакомца теперь уже с подозрением.
С таким уродом трахаться ему не хотелось. По крайней мере, за одно только пиво…
- И откуда ты, хер волосатый, взялся тут ? – уже с вызовом спросил Михалыч (на всякий случай, правда, опять сжавшись и даже приготовившись быстро, с первого же удара, хлопнуться на землю и отключиться до лучших времён).
- Из Ада,- всё так же просто и коротко пояснил Анемподист. – Явился в серую сферу мироздания по основному каналу перемещения в связи с поступившим вызовом. В настоящее время прохожу службу соблазнителем сорок шестого разряда, наград и благодарностей не имею, время выслуги – пятьдесят четыре года. Зовут Анемподист. Что заказывать будем ?
- Ёб-тыть, - произнёс Михалыч, пытаясь осознать услышанное. – А, может, того… Ещё за пивом сгоняешь ?
И, почти демонстративно поставив пустую бутылку на асфальт, резко пнул её. Та, жалобно зазвенев, откатилась к самому краю площадки.
«Тоже ведь ритуал» подумал Анемподист. «А некоторые ещё и об землю бьют».
И проделал то же со своей.
- А, может, не будем на мелочи размениваться ? – спрсил Анемподист и, опять щёлкнув пальцами и вычертив замысловатый знак (при этих его действиях Ми-халыч уже заметно оживился и даже начал слегка подпрыгивать) достал прямо из воздуха что-то светлое, на пиво явно не похожее, но столь же знакомое и родное.
- «Гжелки», холодненькой ? – и Анемподист с ухватками профессионального официанта выставил прямо на асфальт две неизвестно откуда взявшихся рюмки.
«А с реквизитом я переборщил» подумал Анемподист. «Этот засранец и из пластикового стаканчика упился бы за милую душу. Если он рюмку разобьёт – мне её до Страшного Суда бухгалтерия не спишет».
Но заниматься дематериализацией ему уже не хотелось и для не искушённого в бонтонах и комильфо Михалыча скромная вечерняя выпивка обрела вдруг черты великосветского раута (ещё бы, с такой то посудой и обхождением).
После пятого «ну, будем!» Михалыч уже обнимал мохнатого друга за плечи и демонстрировал полную готовность к соблазнению.
- Нет, ну ты сам пойми, - ораторствовал Михалыч,- ведь, б…ь, ни одна сука даже в подъезд не пускает. А чё у них там ? Дворец что ли ? Да раз…би их ду-шу! Там же зассано всё ! Сами в говне живут ! Все в говне живут, а мне – гуляй, дескать !
- А у тебя что, с квартирой проблемы ? – спросил Анемподист. – Нету ?
- Почему нету ? Была ! – с гордостью ответил Михалыч. – В Коломне, на сто первом километре. Слышал по такие ? Как с «химии» откинулся…
«Криминальный пролетариат» отметил про себя Анемподист. «Классический случай. Ну что ж, попробуем вариант со сканированием мозга.»
-…И с бабой той вместе выпили ,- вдруг с середины начал рассказывать ка-кую-то историю Михалыч. – Баба то ослепла, её и в больницу…А потом и во-обще того… А я то оклемался. Пил то меньше, да и поздоровей её буду. Поздоровей буду, говорю. У самого то тоже и с глазами, и с сердцем… Да и вся жизнь такая, е…ь её !
- Хочешь, здоровым сделаю ? – предложил Анемподист. – Как в молодости . Хочешь ?
- Я те так скажу, - тоном античного мудреца ответствовал Михалыч,- здоровья должно быть ровно столько, чтобы на выпивку хватало. А всё, что больше – всё равно пропьёшь. Ну, будем !
- А, может, и на что другое здоровье пригодится ? – выпив, вновь вернулся к той же теме Анемподист. – Для баб, например ?
- Да не стоит у меня на этих бля..ей,- отмахнулся Михалыч.
- А если встанет ? – упорствовал Анемподист.
- Не пиз..и, мужик, - закрыл тему Михалыч. – Я уж говна с ними наелся. Я па-цаном был – у меня кореш один по малолетке на такой-то херне залетел…То ли он чего, то ли она кричала…Так на зоне и вскрылся…Я, когда откинулся, поду-мал – к еб..не матери.Вот с той бабой, е..ть ту Люсю… Да не, она не Люся, её Катькой вроде звали…
- Михалыч, закрой еб..льник ! – раздался вдруг строгий начальственный голос.
Михалыч тут же осёкся и испуганно затих.
В ярком сете голой лампочки, в проёме настежь открытой двери одной из па-латок, примыкавших вплотную к площадке, опираясь мускулистой лапой о дверной косяк, стоял в полурасстёгнутой рубахе сонный продавец Костя (он же, по совместительству и охранник этой палатки).
- Покемарить не даёшь, козёл,- продолжал Костя. – Чего рас****..лся на ночь глядя ? По еб..льнику захотел ?! Чего молчишь ?! Я тебя спрашиваю !
- Да я вот… с человеком ,- промычал Михалыч.
- Ты чё разводишь, говно ?! – начл заводиться Костя. – С каким ещё, на х..й, человком ?
Он и в самом деле видел только пустую, полутёмную в наспивших сумерках площадку и болтающего с собой оборванного старика, размахивающего руками и раскачивающегося на скрипучем ящике.
Анемподист не любил свидетелей и всегда видим был только тем, кого он яв-лялся соблазнять.
И никто более видеть его не мог.
«Заткнись и спать» мысленно скомандовал Анемподист.
Костя тут же заткнулся и пошёл спать, с грохотом захлопнув дверь.
- А теперь, Спиноза Цицеронович, ближе к теме,- решительно пресёк горест-ные и путанные рассказы Михалыча Анемподист. – Я уже сказал, что по мело-чам размениваться мы не будем…
- И хлопнем, и добавим, - закивал и запрыгал Михалыч.
И хлопнул, и добавил.
- И приступим мы с тобою, друг мой любезный, к Великому Соблазнению, - не давая себя сбить с мысли, продолжал Анемподист. – Я тебе ничего предлагать не буду. И ты мне ничего не заказывай. А поступим мы следующим образом. Закрой глаза и представь что-нибудь необычное. Странное. То, что снилось ко-гда-нибудь или привиделось. Любую вещь, любой предмет. Только должно это быть что-то очень, очень Необычное.
«Да такое, чтобы весь мир божий и всё это воинство небесное содрогнулось» мысленно добавил Анемподист.
И вслух продолжил :
- И, представив это, возжелай. Пожелай иметь это сейчас, здесь, прямо в этом дерьме, в этом вонючем, зассанном, засранном, залюбленном Христом мире ! Пожелай, чтобы Это было. И пусть это будет первое, что придёт тебе в голову. Пусть даже не один образ, пусть много. Я это сделаю ! Я клянусь – ты получишь Это !
- Чего надо то ? – почти шёпотом спросил Михалыч, каким-то особенным чутьём сообразив, что собутыльник его учудит сейчас такое, что либо он, Ми-халыч, будет сыт и пьян до конца дней своих, либо закончит дни эти в очеред-ных мордовских лагерях.
- Закрой глаза ! – скомандовал Анемподист.
Михалыч послушно закрыл.
«Режим сканирования активизирован» услышал Анемподист доклад дежурно-го чёрта. «Анализаторы сознания и подсознания включены. Блокировка памяти отключена. Режим экстремальной материализации инициализирован. Статус – полная готовность.»
«Принято» по телепатической связи ответил Анемподист. «Ну, чёрная команда, не подведи !»
- А теперь представляй, - скомандовал Анемподист и, прошептав заклинание, поднял руки чёрными ладонями к небу.
С тёмного неба, на котором уже проступили первые звёзды, ударила вдруг в притихшую землю слепящая бело-голубая молния.
И молния эта не исчезла сразу, а застыла, замерла на долю секунды, на бесконечно долгое мгновение, наполненное каким-то неземным, потусторонним, непередаваемым ужасом.
И потом она погасла. Исчезла.
И раздался тяжёлый, гулкий удар грома.
Асфальт на площадке раскололся, осколки веером разлетелись в стороны, осыпав крыши и стены всех окрестных киосков, палаток, ларьков и маленького ма-газина с пыльными витринами и гордой надписью “Super Market” над входом.
Из образовавшейся в асфальте трещины ввысь взметнулась тугая струя Великого, Невиданного, Необычайного Фонтана, в струях которого в самых невообразимых пропорциях и сочетаниях смешались все мыслимые и немыслимые водки, вина, самогоны, настойки, наливки, бормотухи; все виды пива, портвейна и спиртовых смесей, а также клей, эфир, новокаин, моча, фекалии, вода грязных подвальных луж, ржавые струйки казённых душей, слюна плевков, холодные дожди, немножко слёз и даже, кажется, литров десять растерянной годами крови.
И под зловонными струями этого чудовищного фонтана по площадке с визгом заметалось какое-то жуткое существо, волосатое, четырёхрукое, всё покрытое ягодицами, непрестанно дрожавшими и сжимавшимися.
- Ну, бляха муха, - резюмировал ошарашенный Михалыч. – И это что, я, что ли, сделал ?
- Кто это ? – с брезгливостью спросил Анемподист, показав пальцем на мокрого монстра, прыгавшего вокруг фонтана.
- Да вроде…Васька-пидор, любовь моя, - ответствовал Михалыч, скромно потупив глаза. – Я его чёй-то таким представил…
- Чего гремит ? Гроза, что ли ? – в дверном проёме снова возник проснувшийся Костя.
И, увидев материализовавшуюся любовь Михалыча, дико заорал, быстро-быстро крестясь обеими руками то на православный, то на католический манер.
Анемподист закрыл ладонями лицо и зашипел, давясь самыми древними, самыми длинными и самыми изощрёнными ругательствами.
Потом опустил ладони и решительно заявил :
- Ну всё, спектакль окончен !
И тут же исчез фонтан, исчез монстр Вася.
Мгновенно затянулась трещина в асфальте, и разлетевшиеся осколки вновь вернулись на свои места.
И только зловонные лужи Анемподист убрать так и не смог. Их материализация была проведена исключительно удачно.
Получив очередной приказ спать, Костя рухнул прямо у порога, с поднятой в крестном знамении рукой.
- Да, хреновый из тебя мятежник, - с нескрываемым презрением заявил Анемподист. – Не переустройство мироздания с тобой надо устраивать, а кошмар трёхкопеечный. Хоть бы ты слона зелёного вообразил или собачку розовую. Вот посмеялись бы тогда…
Михалыч хлопал глазами и непрерывно ощупывал на себе мокрую одежду, словно объяснение всех происходящих чудес завалялось где-то в кармане или запало за подкладку.
- Ладно, - подвёл итог Анемподист, - пойдём отдыхать.
И по телепатической связи добавил :
«Объект отдыхает. Всем системам отбой».

3.

На ночлег устроились в ближайшем парке.
За их спинами моргали сонные, однообразно-жёлтые светофоры, выгнулась усталой дугой длинная эстакада, по которой время от времени пролетали с гулом, грохотом или просто шелестом поздние машины.
Наполненные вечерней влагой кусты у края дороги чуть заметно раскачива-лись под лёгким ночным ветерком, словно пытались сбросить со своих листьев и веток осевшую на них за день пыль.
По одной из тропинок они зашли вглубь парка (уже в самом конце пути ноги у Михалыча стали подкашиваться и Анемподист потащил его на себе, и поздние прохожие, гулявшие в тот час по парку, испуганно шарахались от плывущего в воздухе скособоченного тела). Потом добрались до одной из скамеек, стоявших по периметру небольшой, уютной поляны с большим, раскидистым дубом посе-редине, и рухнули на эту скамейку почти одновременно.
Михалыч, сражённый и подавленный событиями прошедшего вечера, объяснить или хотя бы частично осознать которые его одурманенный мозг был со-вершенно не в состоянии, почти сразу же заснул.
Чёрт же, которому ни уставать, ни спать было не положено по законам мироздания, углубился в горестные размышления.
Время от времени по инфернальной связи он подключался в адской базе данных, просматривал протокол сканирования, делал выписки в блокнот, мычал, потряхивая при этом широкими, перепончатыми ушами и грустнел всё больше и больше.
Минула полночь.
Луна осветила поляну и трава стала серебристо-серой. Свет стекал по ветвям и дуб посреди поляны казался залитым каким-то слепящим жидким металлом, покрывшим тонким слоем каждый лист, каждую ветку, все прихотливые изгибы ствола, кору и даже толстые, узловатые корни, выступавшие из земли.
И вдруг Анемподисту почудилось, что свет луны стал как будто усиливаться, нарастать. И стал он при этом не просто ярким, а ослепительным, резким, про-жигающим всё, что попадалось ему на пути.
У Анемподиста стало вдруг тревожно и тоскливо на душе (хотя какая у чёрта может быть душа ? просто стало вдруг тоскливо и тревожно).
И понял он, что не видение это и не кажется ему ничего, а так обстоит всё на самом деле. И свет этот ослепительный не предвещает ему ничего хорошего.
Свечение, достигнув апогея, стало ярким до нестерпимости. Трава, листья, ветки чуть заметно задрожали и Анемподист почувствовал вибрацию, прошед-шую сквозь всё его тело.
Потом вибрация стихла и с чёрного ночного неба сорвались две звезды. Звёзды летели по замысловатой, изогнутой и закрученной траектории и, слетая всё ни-же и ниже, быстро увеличивались в размерах.
И, уже долетев до самой поляны, превратились они в два ярко-белых шара, ко-торые с чуть слышным гудением описали круг и остановились прямо напротив скамейки.
Анемподист, догадавшись, что за визитёры пожаловали к нему в столь позд-ний час, встал и, соблюдая все необходимые церемонии, учтиво поклонился.
Потревоженный во сне Михалыч закрыл ладонью глаза и, пробормотав : «на хер, суки мусорные, всё равно карманы пустые», перевернулся на другой бок и опять заснул.
Шары вытянулись по вертикали и превратились в две светящихся белых фигу-ры в длинных, искрящихся плащах.
- Приветствую достопочтенного архангела Михаила и почтенного архангела Рафаила,- произнёс Анемподист с интонацией опытного и вышколенного над-лежащим образом чиновника. – Позволю себе спросить : по какой причине по-сетили столь высокие гости мир сей и прибыли ко мне, скромному служителю Тьмы ?
- Заглохни, падла, - сказал один из светящихся и, подлетев, встал сбоку от ска-мейки.
Второй светящийся (лицо которого походило на лицо человека пожилого, чуть уставшего, с чуть заметными на фоне свечения складками и с грустными, не-много миндалевидными глазами) также подлетел к скамейке и присел на неё рядом с Михалычем.
- Твой клиент ?- спросил он Анемподиста и кивнул на Михалыча.
- Мой ,- ответил Анемподист.
- Ты, дорогой, Рафаила извини, - сказал Михаил и, поманив пальцем Анемпо-диста, доверительным тоном сказал :
- Он с покойниками дело имеет, с живыми работать не может. Грубоват он, для живых то, нетактичен… Да ты садись, не стесняйся. У нас визит неофициаль-ный, так что давай запросто, без церемоний.
Не решаясь приблизится к столь знатной персоне и резонно полагая, что доб-ром этот визит для него не закончится, Анемподист скромненько присел на са-мый край скамейки и начал усиленно изучать когти на длинных своих лапах.
После короткого молчания Михаил вдруг захохотал, подпрыгивая и похлопывая себя по коленкам.
- Ну, ты, чёрный, и выдал ! – отсмеявшись, сказал Михаил. – Ну ты сегодня спектакль и устроил ! Ну ты наших то, белопёрых, напугал ! Честно тебе скажу – напряглись они сильно. Как видишь, даже до меня дошло, доложили опера-тивно.
И, неожиданно перейдя на шёпот, спросил Анемподиста :
- Не удивлён моим визитом ?
- Удивлён до крайности, - честно признался Анемподист. – Даже высокород-ные бесы тысячелетия живут и вашу милость не видят, а тут простой чёрт, простой, незаметный можно сказать, работник Тьмы… И такая встреча !
- А ведь заслужил, чёртов сын ! – весело воскликнул Михаил и хлопнул Анем-подиста по плечу. – Ей-богу, заслужил ! Такую дрянь сотворил, засранец, что после Страшного Суда тебе не просто в геенне париться, а в персональной сер-ной ванне с дополнительным подогревом. Нет, это дело отметить надо ! Рафа-ильчик, организуй…
Второй светящийся (тип с длинной, очень мрачной физиономией, слегка сма-хивавшей на лошадиную морду) кивнул и вытянул руки вперёд.
Тут же на его ладонях появилось два золотых кубка с дымящейся и пенящейся жидкостью.
Затем Рафаил , почтительно склонившись, передал один кубок Михаилу и вто-рой, брезгливо отвернувшись, Анемподисту.
- Нектар, питие райское, - тоном радушного хозяина сказал Михаил. – Не от-кажешься, я надеюсь ?
«Попробовал бы я» подумал Анемполист. «Вы ж тогда меня, сволочи, так от-делаете, что никакие грязевые ванны не помогут».
И, зажмурившись, осушил кубок одним длинным глотком. И с ужасом почув-ствовал, как нектар, словно кислота, шипит, булькает и пенится у него в желудке, выжигая его изнутри.
«Всё, язва» обречённо подумал Анемподист и открыл глаза.
Михаил с кривой, откровенно издевательской ухмылкой смотрел на Анемпо-диста и не спеша, мелкими глотками, отпивал нектар из своего кубка.
- Ну-с, - сказал наконец архангел (решив, что чёрт уже достаточно отдышал-ся),- я тебе кое-что поясню. Как ты, наверное, догадываешся, есть во Вселенной вещи, к которым наша контора никак не может быть равнодушной. Есть вещи, которые мы считаем злом, то есть всё то, что угрожает сложившейся системе власти, сложившемуся порядку мироздания, и, в конечном счёте, нашей власти и всей системе нашего правления. Базовый элемент зла – грех, то есть стремле-ние, сознательное или неосознанное, освободиться из-под нашей власти. Ну это, я думаю, ты и сам хорошо знаешь, в школе ещё проходил. Проходил или занятия прогуливал ?
Анемподист (окончательно сообразивший, к чему дело клонится) кивнул в знак согласия и тихо сказал : «Проходил… помню».
- И вот сегодня, дружок, - продолжал Михаил, - ты сотворил такое, что по нашей классификации проходит по графе «Грех с большой буквы «Г». Ты думаешь, чертёнок, мы твой план не раскрыли ? Ты думаешь, мы его не поняли ?
- Мы давно за тобой следили, с самых первых твоих шагов на твоём чертовском поприще. И всю опасность твоих экспериментов поняли сразу. С чего бы это лучшего выпускника на обработку всяких отбросов кинули ? И без того люмпенов в вашем ведомстве хватает. Мы уж и призадумались было… А чёрные, оказывается, вот чего удумали. С грязью всякой поиграть решили, использовать всю их больную фантазию, весь бред, все кошмары этого отребья, всю их боль и тоску от неудавшейся, не сложившейся жизни, их смертельную обиду на этот мир, нами, между прочим, управляемый мир, использовать весь этот комок грязи, комплексов, ненависти для борьбы с нами ! Прямо таки бунт маргиналов какой-то ! Хитро придумали, ничего не скажешь…
- Это моя личная инициатива, - тихо, но твёрдо сказал Анемподист. – Цель моих экспериментов по материализации желаний…
- Ты, парень, кончай туфту нести ! – оборвал его Михаил. – Наша резидентура и аналитики тоже недаром нектар хлебают и амброзией закусывают. Ты зачем сканирование проводил ? Зачем блокировку отключал ? Нечего мне сказки о своих экспериментах рассказывать, чай, не попу во сне явился ! То, что ты сотворил сегодня вечером – это уже не материализация желаний. Это по другому называется. Это – дестабилизация мироздания на макроуровне. На начальной стадии такие штуки локализовать не так уж трудно. Ну а если какой мудила в большем масштабе всё это повторит ? Или вглубь, на молекулярный уровень полезет ? И если ему попадётся не какой-нибудь болван спившийся, какой-нибудь другой маргинал, с более осмысленными страхами, с большей болью и более осознанными кошмарами ? Если сегодня всё это фарсом закончилось, то в следующий раз и до трагедии дело дойдёт. Выездную сессию Страшного Суда открывать придётся. Чего, красавец, молчишь ?
- Осмысливаю, - коротко ответил Анемподист.
И, обернувшись к Рафаилу, протянул ему кубок :
- На, возьми, родимый. Вкусная водичка, благодарствую.
Рафаил резко ударил Анемподиста по ладони. От боли Анемподист разжал пальцы, кубок упал на землю и исчез, рассыпавшись на сотни оранжевых искр.
- Спасибо, дорогой, - сказал Анемподист, сжимая и разжимая пальцы, чтобы утихомирить боль, - только чаевых тебе не будет. Хреновый из тебя официант.
- Не доводи, паскуда, - зашипел Рафаил и многозначительно поводил кулаком у Анемподиста перед глазами.
- Ну, что, осмыслил, остроумец ?- спросил Михаил (кубок которого также ис-чез, но несколько иным способом – растворившись прямо у него в руках). – Вот и Рафаил уже терпение теряет…
- Чего предлагает ? – хмуро спросил Анемподист.
- Прекратить все эксперименты ! – приказным тоном заявил Михаил. – Немедленно прекратить ! Убирайся в Ад, возьми отпуск… Скажешь, что люмпены утомили. А если хочешь подружиться с нами – передай нам материалы по всем своим делам, где ты проводил подобные же эксперименты. И, поверь мне, это очень, очень благоприятно отразится на твоей судьбе и дальнейшей карьере. Если есть идеи по цене – скажи сразу. Мы рассмотрим.
- Бочку нектара и нательный крестик, - предложил Анемподист. – Такая цена устраивает ?
- Не понял, - сказал Михаил. – Отказываешься, что ли ?
- Не могу я принять ваше предложение, господа хорошие, - ответил Анемподист. – Я ведь с этим клиентом не просто так работаю. Ритуал был…
- Как Ритуал ?! Какой ?! – подпрыгнул от неожиданности Михаил. – Когда ?! Где ?! Кто провёл ?!!
- Он, - и Анемподист показа пальцем на беззаботно спящего Михалыча. – Спецвызов, отмечен в журнале. Можете сами поверить. Так что до окончания соблазнения я его покинуть не могу. Не имею права. Вы наши порядки сами знаете : один вызов – одна душа. Плюс отчёт.
- Вот ведь козёл сраный ! – в ярости бросил Михаил и, изогнувшись, пнул пяткой Михалыча в задницу.
Михалыч замычал спросонья и задрыгал ногами.
- Значит так, дорогой, - вставая, сказал Михаил. – Визит окончен, мы уходим. Но наше предложение, с определёнными корректировками, остаётся в силе. Если хочешь жить тихо и спокойно, и не в приюте для чертей-инвалидов – быстро заканчивай это соблазнение и уходи на дно. И в будущем – без подобных фокусов. А если хочешь иметь жизнь не просто спокойную, а ещё и счастливую - подумай над второй частью нашего предложения.
И, уже отрываясь от земли, добавил :
- Рафаил, забери у него нектар. Недостоин !
И, снова превратившись в светящийся шар, в одно мгновение взлетел и исчез в чёрном, усеянном звёздами небе.
Рафаил, размахнувшись, сильно и резко ударил Анемподиста в живот.
Вскрикнув, Анемподист упал со скамейки и замер, скрючившись от боли.
От удара нектар подскочил вверх, огненной струёй прошёл обратным ходом по пищеводу, влился в рот и, наконец, смешанный с чёрной кровью и слюной, вяз-кой струёй стёк на землю.
- А от себя я добавлю, - поглаживая кулак, сказал Рафаил, - что от меня ты, сука, точно пощады не дождёшься. И если ты, мразь, в ближайшее время не затихнешь – я тебе лично башку оторву. А я ведь не с каждым чёртом лично за-нимаюсь. Так что оцени сам, на что ты нарываешься. Я тебя, гадину, в святой воде утоплю !
И, сказав всё это, Рафаил также превратился в шар. И улетел вслед за Михаи-лом.
Анемподист, отдышавшись, с трудом разогнулся и медленно поднялся. Голова кружилась, внутри всё горело и туман плыл перед глазами.
Безжалостный архангельский свет исчез. И лунный свет также начал меркнуть и исчезать.
Ночь уходила. Небо на востоке светлело.
Анемподист стоял у скамейки и смотрел на Михалыча неотрывно.
Черти не устают. Не спят. Но и им бывает плохо на исходе бессонной ночи.
Ах, если бы и в самом деле была душа, хоть частица её – как бы на ней было муторно.
Впервые бессмертие его показалось ему не просто тоскливой обузой (такое бывало у него и раньше). Новое, особое чувство охватило его.
Почувствовал он себя зверем, ослабленным и затравленным, которому набросили на шею аркан и, потянув, сдавили её и, сдавив, потащили на натянутой верёвке вперёд. Не видно – куда. Шея пряма и не гнётся в охвате страшного аркана. Но самое жуткое – предчувствие. Вполне определённое предчувствие большой, бездонной ямы, в которую и свалят его непременно, вдоволь потаскав на верёвке.
«Что у вас там происходит ?» услышал Анемподист по телепатической связи голос дежурного чёрта. «Полночи связи нет. Какая ситуация?»
«Хреновая» ответил Анемподист. «Нападение архангелов».
«Нужна эвакуация?» спросил дежурный чёрт. «Или прикрытие?»
«Пока ничего» ответил Анемподист. «Ещё сутки на окончание операции. Потом я вернусь».

4.

Лёгкий утренний туман бледной дымкой окутал парк.
Михалыч в своих вымокших от вчерашнего фонтана лохмотьях от рассветной прохлады замёрз и потому, против обыкновения, проснулся рано.
Зайдя за скамейку, долго и вдумчиво мочился, периодически бросая взглдя на Анемподиста, словно пытаясь вспомнить, где он видел этого типа и что от него можно ожидать.
Потом Михалыч нащупал где-то под свитером комок расползшихся, мокрых сигарет, долго разглядывал его и, наконец, хрипящим голосом произнёс :
- Ить ётся ?
Анемподист щёлкнул пальцами (при этом лицо у Михалыча просветлело, как будто он вспомнил что-то очень, очень приятное и чрезвычайно для него важ-ное) и протянул Михалычу пачку сигарет и зажигалку.
- Зажигалку себе оставь, - сказал Анемподист.
Анемподист был, вообще то, вежливый чёрт и всегда и со всеми здоровался. Особенно по утрам. Но после всего произошедшего и после всех своих пережи-ваний он был так зол на себя, Михалыча, архангелов, руководство и свою рабо-ту, что готов был в духе худших средневековых агитгравюр из «Молота ведьм» изрыгать серный дым, богохульные проклятия и просто откровенную матерщи-ну.
Но он был всё-таки вежливый и воспитанный чёрт. Поэтому просто молчал и не здоровался.
Михалыч закурил, закашлялся и, снова обойдя скамейку, сел рядом с Анемпо-дистом.
- А я ведь тебя вспомнил, - сказал Михалыч посвежевшим голосом. – Это ты вчера фонтан у палаток устроил ? Ну и въ..бут тебе за это, если узнают…
- Уже въ..бали, - ответил Анемподист. – И знал бы ты, кто именно… Ну, коли вспомнил, пошли.
- Куда это ? – несколько оживился Михалыч, вспомнив, видимо, и вчерашнее угощение.
- Дальше соблазняться, - ответил Анемподист.
И подумал :
«Спектакль… Давай доигрывать».

5.

До полудня они бестолково бродили по городу.
Михалыч похмелился (на этот раз, из осторожности, Анемподист дал ему де-нег на опохмел, чтобы архангелы потом не донесли своему руководству, что он, якобы, отключает у соблазняемых блокировку сознания с помощью всяких ин-фернальных настоек).
Похмелившись же, Михалыч стал скучен и зануден до крайности.
Он ныл всё время и нёс что-то совершенно невнятное. Взгляд его вновь стал пустым и бессмысленным. Рот его совершенно размяк и время от времени гус-тая слюна свисала с уголка губ.
Только один раз Михалыч оживился и стал хмуриться, морщить лоб и шептать что-то вполголоса.
Это случилось тогда, когда они проходили мимо той самой, заставленной пус-тыми ящиками, пропылившейся площадки возле палаток, где накануне вечером и явили Михалыч с Анемподистом своё диавольское чудо.
Вонь на той площадке стояла чрезвычайная, лужи ещё не высохли.
Хранник и продавец в одном лице Костя, всё в той же расстёгнутой до пупа рубахе, виновато понурив голову, стоял возле вверенной его заботам палатки и, изредка всхлипывая, докладывал диспозицию местному боссу, Семёну Петро-вичу Сидорову, по кличке Сидор.
Сидор Костю слушал плохо, всё время вставлял матерные замечания, а иногда и вообще заглушал его речь звериным рыком и воплями.
- Так, Семён Петрович… Трубу, видать, прорвало…Или канализация какая…
- Какая на х..й канализация ?!! Тут товара на сорок кусков ! Да ящики в чула-не!
- Я смотрел… Я тут ночевал, как договорились…
- Мне тебя на счётчик поставить ? Ты платить будешь, сука вонючая ?!
- Да смотрел я…А тут фонтан…И чмо какое-то волосатое по площадке бегает. Я сознание то и потерял…Может, рвануло что ?
- А дверь почему открыта ?! Я тебе бабки за ****..больство твоё плачу или за работу ?!
- Да я смотрел…Как договаривались…
Слушая этот диалог, Михалыч начал вдруг загадочно подмигивать и весело ухмыляться.
Анемподист же, как и прежде невидимый для всех, кроме Михалыча, подхва-тил своего клиента под локоток и потащил подальше от этого места.
«Да, полный провал» подумал Анемподист. «Пора, пожалуй, и возвращаться. Соблазнение, по сути дела, уже состоялось. Я клиенту представился, он моими услугами воспользовался. Задание ему никакое не поручишь, а просто так на него водку переводить – так я и так уже все лимиты перебрал. А душа его и так не сегодня - завтра нам на голову свалится. Да и если у него душа ? Может, я вообще полной бестолковщиной занимаюсь».
Так легко всё заканчивалось.
Без рассуждений о смысле бытия, без сомнений, без рефлексии.
Это просто работа. Ненужная ? Да как сказать.
Любая работа нужна и полезна, если даёт право на пенсию. Скромную, но га-рантированную пенсию старого, заслуженного чёрта.
Ещё пара небольших услуг – и прощай, глупый, нелепый человечек в грязном свитере и потёртых штанах.
Ты, пожалуй, и не почувствуешь смерти. Для тебя ничего не изменится. По прибытии в преисподнюю душа твоя получит всё ту же одежду, которую ты, казалось, оставил уже в этом мире. И снова будешь ты бродить по тем же ули-цам, сидеть по вечерам на тех же скрипучих ящиках, пить всё то же дешёвое пиво из пластиковых бутылок. И тот же, только адский Костя будет гонять тебя прочь от палаток.
И всё те же бессмысленные и бесконечные сны будут видится тебе по ночам.
Таков порядок. Железный, несокрушимый, установленный от начала времён и до самого их окончания. Порядок – это воля архангелов и их кулаки. Это грани-цы, установленные для тебя, человечек, это твоя судьба, это колесо, вращаю-щееся над большой зловонной лужей, колесо, к которому ты намертво прикру-чен стальной проволокой, которую никогда уже не сможешь разорвать.
И даже когда тело твоё сгниёт на этом колесе – бессмертная душа твоя всё также будет крутиться, окунаясь время от времени в вязкую, хлюпающую грязь, и каждый момент погружения будет новым твоим пробуждением, который на подъёме сменится сном.
Кто-то скажет (нет, не ты, человечек, у тебя и других забот хватает) что спек-такль этот грустен. Что вид миллиардов колёс, полуутопленных в грязи и одно-образно вращающихся на протяжении вот уже множества тысячелетий – зрели-ще скучное, убогое и постановка сего действа недостойна была бы Высшего Ра-зума.
Но кто сказал вам, что Господь – великий режиссёр ?
Или просто хороший ?
Или хоть немного талантливый ?
Возможно, Он гениальный конструктор. Великий инженер. Выдающийся ме-ханик.
Но театральные постановки – это не по Его части.
Его пьеса – замкнутый цикл.
А, может, просто тестовый прогон хорошо отлаженной машины.
И после миллиарда тестовых циклов машину выключат. И поставят в ангар. И накроют тентом. Навсегда.
«И чего я лезу в чужие игры?» подумал Анемподист. «Я ведь, пожалуй, и сам вращаюсь вместе со всеми. Разве только колесо моё вращается гораздо медлен-нее».
- Ну что, Михалыч, - сказал, хлопнув клиента по плечу, Анемподист. – Ещё одно желание, на посошок, так сказать. И расстаёмся друзьями. Как тут у вас, на Земле, говорят : «До встречи в Аду!».
Михалыч вдруг замер и с явным подозрением посмотрел на Анемподиста неожиданно прояснившимися глазами.
- Да ты, что, и вправду чёрт ? – спросил он вдруг.
- Ну ты даёшь, родной ! – искренне удивился Анемподист. – Я же тебе ещё вчера представился. И водку ты мою пил. И даже чудо мы с тобой сотворить успели. Не знаю, правда, кто теперь палатки будет отмывать.
Михалыч призадумался.
- Слушай, браток, а ты и впрямь что-нибудь этакое сотворить можешь ? Ну, такое…Но только такое, чтоб…
«Нет уж, только не фонтан» подумал Анемподист. «Архангелы тогда меня точно насмерть забьют. И в Ад по частям отправят. Портвейна тебе дешёвого и сушек на дорогу. Больше ты, засранец, ничего от меня не дождёшся».
Михалыч соображал столь усиленно, что, казалось, голова его вот-вот задымится.
А потом махнул вдруг рукой и как-то сник.
- Нет, не выйдет ничего…И бабки отымут… Не шпана, так менты.. Да и куда я теперь ? Поздно уже…
- Как поздно ? – спросил Анемподист. – Полдень только. Можно сказать, веь день ещё впереди.
- А жизнь ? – сказал Михалыч.
«Вот тебе и раз» подумал Анемподист. «Такого, честно говоря, я не ожидал».
- Жизни то у меня сколько осталось ? Вот если б ты, гад, мне лет тридцать на-зад встретился…А то ведь вас, чертей, не дозовёшься. Опаздываете вечно.
- А я то тут при чём ? – коллегиально обидевшись, заявил Анемподист. – Есть определённый порядок работы, ритуалы, отработанные технологии. Есть прави-ла, за нарушение которых…
«Можно и по морде получить» мысленно закончил фразу Анемподист, но вслух это договаривать не стал.
- Слушай, - оживился Михалыч, - ты же мне вчера трепал про чудеса какие-то. Ну ты, типа, задумай, а я подсуечусь… Вот, блин, время нашёл предлагать ! Да я же вчера никакой был.
- Да ты и сегодня никакой, - парировал Анемподист. – А Великие Чудеса и Озарения только в таком состоянии и можно вообразить. Вы, люди, в трезвом виде однообразны до зевоты и все желания ваши штампованные можно пред-сказать на сто ходов вперёд. Сплошная физиология и никакого полёта мысли.
«Да, полетали вчера» подумал Анемподист, но и этого вслух не сказал.
Но Михалыч его как будто и не слушал.
Мысль, возникшая в эту минуту в голове его, не отпускала его и не давала уже покоя.
- А если это…я тебя чудо попрошу сотворить ? – спросил Михалыч.
Анемподист почувствоал, как неприятный холодок прошёл по его животу.
«Вот ведь она, удача» подумал Анемподист. «Но странно – никакой радости я не чувствую. Страх только один. А, может, ну их в рай, этих архангелов ? Если на них оглядываться – так и будешь всю жизнь на побегушках, мелким бесом прыгать. Может, это и есть успех ?»
- Ну-с, и какое чудо мы желаем ? – спросил Анемподист тоном великосветско-го соблазнителя. – Сами придумаем или из списка выбирать будем ? Звёзды с неба ? Карету к подъезду ?
- … Можно.. ну, с начала, - опустив голову, как то особенно тихо и робко ска-зал Михалыч.
- Чего с начала ? – переспросил Анемподист, утративший от всех прошлых не-удач свою инфернальную проницательность.
- Ну эту…жизнь…с начала, - ещё более тихим голосом попросил Михалыч.
«Так» быстро прикинул Анемподист «восстановление тканей, временной сдвиг, коррекция памяти. Дорого обойдётся ! Ох, взгреют меня за это, взгреют».
- Слушай, - сказал Анемподист Михалычу, - сделать это можно было бы. Хотя, честно говоря, это не совсем то, на что я рассчитывал… и о чём просил.
«А, может, попробовать ? Просто так – бесполезно, но если совместить… Но расходы…И для чего ? Крутить его колесо снова ? Мне же не оправдаться за это. Я же просто чиновник, мелкий чиновник…»
- Ты понимаешь, это даже и не чудо никакое, - продолжал Анемподист. – Мно-гие, очень многие из моего департамента уже проделывали подобное, и много раз. Ну, сам понимаешь – вечная молодость, регенерация тканей, второй шанс. Но, видишь ли, не только твой, но и наш потусторонний мир устроен таким об-разом, что подобные затраты (а такие процедуры стоят довольно дорого) долж-ны быть оправданны. Когда речь идёт о личностях, чей потенциал был бы весь-ма полезен для моей конторы… Ну тогда, пожалуй…
- Ты только пойми меня правильно, - перейдя на тон доброй няни, продолжал Анемподист, - дело не в социальном положении, доходах, властных полномочи-ях и тому подобных вещах. Хотя, честно говоря, и это всё учитывается. Но не всегда. Поверь, мы иногда умеем и в грязи жемчужины находить. Дело тут в другом.
- Понимаешь ли, в глазах архангелов и иных Стражей Света (как они себя на-зывают) мы, черти, грешны и грех наш смертный. Он состоит в том, что мы пы-таемся создать свой собственный мир, стать сотворцами Создателя. Но разве это грех ? Разве тот, кто создал нас сам не вложил в нас этот вечный, никогда не утихающий огонь разума, стремления к познанию истины, стремления к творче-ству ? И разве мы, пребывающие в смертном грехе, не часть созданного Богом мира ? Ну скажи, разве не прекрасен трёхлетний малыш, в первый раз в жизни берущий в руки цветные мелки и рисующий кусочек своего, одного ему види-мого и ведомого мира, на клочке пыльного асфальта ? И если некто высший, Судья, Творец, Бог или Судьба, дал ему эту благодать, то как же нам, бессмерт-ным духам, удержаться от соблазна стать творцами и преобразователями Все-ленной ?
- Понимаешь, Михалыч, - продолжал Анемподист, - ты не можешь быть нам союзником ни в этом мире, ни в том. Уж очень ты слаб, друг. Жизнь твоя – это путь слабости. Это конформизм, это сдача всех своих позиций. Это сплошное падение, падение по инерции, в одурманенном, безумном состоянии.
- Конечно, мы оказываем некоторые услуги и людям, явным образом престу-пившим законы вашего мира, которые, в большинстве своём, идут по тому же пути, что и ты. Их жизнь – сплошная горизонтальная линия, в ней нет ни едино-го выхода на вертикаль. Они не видят и не способны увидеть ничего, кроме ис-точника пищи или источника опасности. Только два типа раздражителя. Они, по сути дела, ведут животное существование. Но у некоторых из них есть по край-ней мере отрицательная воля, воля к деградации, и хватает сил не только на уничтожение себя, но и на уничтожение той части Вселенной, с которой они соприкасаются. Мы можем их использовать хотя бы как бактерии, уничтожаю-щие трупную ткань.
- А ты ? Всего, что ты мог добиться – ты уже добился. Свою жизнь уничтожил, тело сгноил, душу продал. Так чего же тебе ещё ? По сути дела, ты давно уже наши никто, ты понимаешь, никто не позволит мне дать тебе больше того, что ты уже заслужил.
- Ну, верну я тебе молодость. И дальше что ? Да ничего! Начнётся новый круг, всё пойдёт по прежнему и лет через пятьдесят мы встретимся с тобой вновь. И что мне предложить тебе тогда ? Ещё один круг ? Поверь мне, Михалыч, после смерти ты получишь ещё сотни и сотни таких кругов. В нашей конторе тебе вы-дадут их щедро и без пересчёта. И абсолютно бесплатно. Если хочешь – полу-чишь и вечную молодость. Но поверь мне, страданий и она не облегчит.
- Боюсь, мне не открыть тебе ту спасительную дверку, что привела бы тебя к спасению. Ты не видишь её. И не увидишь никогда.
Вздохнув, Анемподист закончил :
- Такие, друг, дела.
- Облом, короче, - хмуро кивнул Михалыч. – Как же, понимаю. Отчего же не понимать. На этих, на олигархов сраных силы бережёте. Им бабы, бабки, моло-дость. Не дурак, понимаю…Где уж мне…
- Михалыч, поверь, - и Анемподист приложил когтистую пятерню к груди, - им то от нас не так уж много достаётся. Ну, используем иногда, по мелочам. И рас-ходы, конечно, несём. Но это – дешёвый расходный материал. Они нам нужны только в этом мире. У многих из них и души то нет. Честное слово ! Но только ты этого никому не говори, это наша служебная тайна. И никаких чудес им, по-верь, мы не предлагаем. А ведь тебе я вчера…Честное слово, на тебя я больше потратился, чем мои коллеги на многих иных клиентов, рангом повыше ! Я тебе вчера Чудо предлагал ! Настоящее !
- Ты мне вчера что предлагал ?! Здоровье ведь предлагал ?! - с непонятно отку-да взявшейся злостью закричал Михалыч. – Ты думаешь, коли пьяный так и не помнит ничего ? Пьяный ?! Я всё помню ! Ты предлагал ! Кинул…сука. Чудо… На хрен мне чудо твоё ? Ты мне лучше жизнь дай ! Всю вот эту поганую, хоть с начала… или с середины. Вот это всё дерьмо из башки вынь…Вот это то, что помню…Холодрыга…в рванье. И по пересылкам. Ты думаешь, жизнь просто так била то, по макушке ? По макушке то самой ? Ты думаешь так зубы то те-рял? За кой хер терял то ?! Мотался…в подъездах ночевал. В сортирах, бывало, грелся. Семьи, думаешь, не было ? Таким, дескать, Михалыч и родился ? Пиз-доб..лом таким, чмошником ? Вот так на свет вылез – и пошёл бродить. Чудо для тебя придумывать. Новую жизнь творить, еб..ть её ! Вы там чё, развлекае-тесь что ли ? Да у нас таких муд..ков и без вас хватает ! Тоже всё выдумыва-ют… Чудесники ! Я для тебя кто ? Кто ?! Видал я таких мастеров, мозги говн..м заливать ! Сказку придумают – а ты уши развешивай, слушай. Эти твои… чуде-са. Это как выпить дать, а похмелиться – хер тебе !
- В раю бы тебя похмелили ! – закричал в ответ задетый за живое Анемподист. – Не я вас, людей, создавал ! И ко мне – никаких претензий ! Понятно ? Ника-ких ! Надоели вы мне все ! Здоровые, больные, умные, тупые – все надоели ! Бестолковое, бессмысленное месиво тел, барахтающихся в навозе ! Смесь эго-изма и ничтожных амбиций ! Да предложи я Чудо любому из вас – получится всё тот же фонтан, разве что у одного польётся водка, у другого – нефть, а у ко-го, возможно, и кровь. Господь жесток, ревнив и мелочен, но он хотя бы смог сотворить мыслящий кусочек материи. А сможет ли хоть кто-нибудь из вас, хоть кто-нибудь, представить и силой мысли своей оживить говорящий цветок ? Ведь когда-то наши предки предложили вам стать богами. А что предпочли вы ? Трусливое бегство из рая ! И превратили Творение в бессмыслицу, и сделали бессмысленной и нашу жизнь. Всё, надоел ты мне! Надоел !
Михалыч молчал.
Он сник и обмяк, словно из него вынули все внутренности.
Глаза Михалыча снова стали безжизненными, руки повисли вдоль туловища, лицо потемнело и покрылось глубокими складками.
Молчание его было долгим.
Потом Михалыч повернулся и, шаркая по земле рассохшимися подошвами, побрёл прочь.
Ноги его не сгибались.
Казалось, в суставы его были вбиты длинные штыри, металлические стержни. И тело держалось лишь на этих незримых стержнях и только они не давали ему упасть.
«Ну вот, ещё одна галочка в журнале» подумал Анемподист. «И ещё один ка-мень на сердце. Надгробный. Бестолковый старик. Испорченная кукла господня. Каменные скрижали, которые исписаны бессмысленными, грязными ругатель-ствами. Каменные… Камень».
И в этот момент взгляд его упал на отколовшийся от края дороги большой ку-сок бордюрного камня.
- Эй, Михалыч ! – крикнул Анемподист.
Но тот продолжал идти и на крик не обернулся.
- Михалыч, я тебя спасу ! – продолжал кричать ему вслед Анемподист. – Я придумал ! Правда ! Есть один способ ! Есть !
И, схватив камень, Анемподист подбежал к Михалычу.
От резкого удара по затылку Михалыч подался вперёд, высоко взмахнув рука-ми.
Второй удар, более сильный, пришёлся в висок.
Не было слышно хруста костей. Они раскололись легко, словно тонкое чайное блюдце. Брызнула кровь. Чуть слышно вскрикнув, Михалыч упал на асфальт.
Ноги его дёргались с полминуты. Полусжатые, сведённые судорогой пальцы скребнули пыль. Он застонал, коротко и тяжело, словно всё ещё не хотел отпус-кать от себя так внезапно уходящую жизнь.
Потом затих.
Анемподист медленно опустил руку. И отпустил камень. Камень упал с глу-хим стуком, отпечатав на сером асфальте тёмное пятно.
Михалыч лежал лицом вниз. Из разбитого затылка и виска тонкими струйками медленно сочилась кровь, собираясь в лужицы.
«Ты теперь мученик, Михалыч» подумал Анемподист. «По всем канонам му-ченик. Убиенный нечистой силой. И все ритуалы с договорами отменяются. Те-бе теперь рай положен, засранец ты этакий. С колеса тебя и там не снимут, но вращаться будет куда веселей. Так что кланяйся там Михаилу, привет ему от меня передавай. Эх, кто бы мне дал отдохнуть ! Бессмертие моё, мать его !..»
Перебор лимитов.
Серия неудач.
Увольнение.
И шуршат бумаги в архиве.
Да нет, это пока что листья шуршат.
Ветер, лёгкий ветер чуть заметно раскачивает ветви.
«В рай» шепчут листья.
И вот кто-то уже летит в чёрной пустоте, обдирая о звёзды земную кожу.
Тело чешется, клочья висят по бокам.
И вот ужё новая кожа лучисто светится под быстро сползающей плёнкой.
Тело заснуло и душа улетела прочь.
Тело стало холодным и неуютным.
Открылась форточка.
Скрипнули петли, хлопнула дверь подъезда.
- Слышь, Нинке-то скажи, - крикнула старушка своей соседке, перебегая через двор, - чего там творится-то. Этот бомж-то, что у магазина побирался… При-стукнул его кто, что ли. Валяется там, в крови весь. Страх ! И не дышит вроде… Скажи Нике своей, пусть милицию вызывает. Господи, из дома скоро не вый-дешь ! Развелось их тут, хулиганья то, наркоманов этих !
- Нинка ! Чего говорю ! Звони быстро ! Да брось ты кастрюлю, сама домою ! Кто, кто…Соседка сказала ! Звони давай !
Форточка закрылась.
«Пора мне домой» подумал Анемподист.
«Домой» шепнули в ответ ему листья.
Он поднял ладони к небу и медленно, почти по слогам произнёс заклинание.
Привычный ритуал возвращения показался ему необычайно долгим.
Закончив его, Анемподист отправился в путь.
И, уже почти растворившись в воздухе, услышал вдруг протяжный вой архангельских труб.
И во двор, захлебнувшись сиреной, важно покачивая линялыми бортами, въехал старый милицейский «уазик».
Захлопали двери.
Жизнь потянулась вновь.

Александр Уваров (С)