Милая шкура

Эффект преломления I

Там под бичами сторожей

Немало мучится зверей,

Они стенают, и зовут,

И цепи тяжкие грызут.

К. Чуковский

На вечернюю столицу, кое-как расчищенную, снова, кружась, опускался снежный десант. Даша уже третий час бродила по центру города, от одного магазина к другому. Что подарить человеку, у которого всё есть? Она ещё надеялась, что ей попадётся на глаза что-нибудь скромное, но уместное. Покупать опекуну дорогой подарок на его же деньги не слишком прилично, уж это она понимала.

Толпы людей непрерывным потоком двигались по улице, залитой огнями рекламы и предновогоднего убранства. Даша терпеливо следовала за чужими спинами, ныряла в очередные раскрытые двери, топталась у прилавков и выбиралась обратно ни с чем. Она была далека от праздничного волнения, её раздражали бьющая отовсюду попса, разговоры и смех. Кажется, за прошедший год Оленск стал громче, вульгарнее. Широкая пропасть выросла между столичной жизнью и Дашиной. Любой взгляд по сторонам не давал девушке забыть об этом, заставляя её остро чувствовать дистанцию.

Она оказалась на перекрёстке и подумала, что самое время ехать домой. Несколько минут ходила взад-вперёд, в надежде поймать такси. Уже собиралась вызывать по мобильному, когда её ушей коснулся знакомый до боли ритм. Она поняла, что музыка звучит из ямы подземного перехода. Даша спустилась, ожидая увидеть затхлый туннель, но внизу кипела подземная коммерческая жизнь. Носки, сувениры, детективы и сигареты разложены на лотках. Плотно прижимались друг к другу киоски, миниатюрные, будто каюты подводной лодки. Прохожие толпились у витрин, шуршали пакетами или быстро, не глядя по сторонам, использовали переход по главному назначению.

«…мой город стоял всем смертям назло

и стоял бы еще целый век,

но против зла город выдумал зло,

и саваном стал ему снег…»

Возле одного из ларьков отирались неопрятные подростки, рассматривая аудиокассеты. Самая высокая и самая худая из них, девчонка в болоньевой куртке, весело переругивалась с продавцом, который, кажется, прекрасно знал всю компанию. Он и сам не намного старше. Песня рвалась из мощного динамика:

«…возможно, что солнце взойдет еще раз

и растопит над городом льды,

но я боюсь представить себе

цвет этой талой воды.»

Девчонка небрежно вертела в руках вкладыш, и, похоже, что песня ей не нравилась. Если бы не спутанный хвост, собранный в резиночку, то она вполне сошла бы за пацана, за кого-нибудь из своих дружков. Она замахала и закричала продавцу, чтобы тот, наконец, вырубил звук.

– Нудятина! – заявила пацанка, бросая в окошко вкладыш с чёрно-белым профилем солиста. – Мухи на лету дохнут…

Продавец обиженно защёлкал перемоткой. Белунина понимала его, как никто. Она хорошо знала прозвучавший альбом, один из её любимых. Правда, он редко нравился девушкам. Может, посоветовать юной покупательнице взять для начала другой альбом, например, «Яблокитай», или те же «Крылья» – классика…

Но, в этот момент девчушка повернулась к своему приятелю, и Даше открылся её бледный, синеватый профиль. Лерка... Но как это возможно? Даже если из психушки её выписали, то она должна быть в интернате! Даша хотела подойти и просто обнять её, но вместо этого почему-то на шаг отступила. Слишком всё неожиданно… Она привыкла безжалостно гнать все мысли о психушке и обо всём, что было с ней связано, о Лерке в том числе. И она ни разу за эти месяцы не поинтересовалась, как там поживает её подруга, единственный человечек, который искренне её поддерживал… Но вряд ли Даша могла ей помочь. У неё у самой положение шаткое. Или могла?

Какой-то мужик толкнул её, застывшую, в плечо, прокладывая себе дорогу в тесном переходе. Потом Даше снова пришлось перед кем-то посторониться, и вот она уже стоит за углом сигаретного ларька. Её лицо обливалось огнём от стыда, а тело будто ватой набили. Она прислонилась к обшарпанной стенке, пачкая новое кремовое пальто. И сейчас Дарья Белунина хотела только одного – чтобы единственная её подруга не повернулась. В любую секунду готовилась прыгнуть в Канву, чтобы отвлечь, отвести ей глаза, если та, не дай бог, её узнает.

Но Лера уже покинула подземку в компании своих оборванцев. Прохожие с удивлением смотрели на элегантно одетую молодую девушку, которая прячется за сигаретным ларьком, замерев среди грязных размокших картонок. Что же она делает? Почему не бросится вслед за подругой? Но Даша смотрела невидяще сквозь поток людей. Она порывисто дёрнулась лишь, когда во внутреннем кармане завибрировал телефон. Даша с усилием выдохнула, чувствуя, что в носу защипало, а на глаза набегают слёзы. Она частично расстегнула молнию, чтобы извлечь мобильный. Номер не определён, что неудивительно. У её нынешних друзей красивые номера, вот только они никогда не определяются.

– Алло…

– Ты где? – резкий голос Калинина. – Скажи адрес. Я за тобой за…т…

– Что? Плохо слышно. Сейчас. Я… я в центре. На Армянской.

– Через пять минут, возле почты, на углу. Сможешь?