Милая шкура

Хорошая новость

…и поставьте у калитки

Дальнобойные зенитки.

К. Чуковский

В семь утра её разбудило сообщение: «Спи дальше. У тебя выходной.» В тот же миг хлопнула входная дверь – Воицкий уехал. Кажется, встреча с «Мобиселлом» отменилась. Точнее, отменилось Дашино на ней присутствие. Ещё вчера она хотела там быть, но в данный момент чувствовала, что просто не в состоянии держать глаза открытыми дольше двух секунд. Накануне Воицкий вернулся гораздо позже Даши, уже ночью, и не один, а с каким-то звонкоголосым пареньком. Их разговоры и смех ещё долго не смолкали, подкидывая Дашиному воображению непристойные загадки.

И всё-таки она немного расстроилась, поскольку любила доводить дело до конца. Но скорей всего там и без неё обойдутся – всё уже обговорено, остались формальности. Или, наоборот, некие детали, её ушам не предназначенные.

Солнечный свет, захвативший Дашину кровать, заставил её окончательно проснуться. В саду уже вовсю щебетали оттаявшие по весне воробьи, свежий воздух нёс в приоткрытую створку прохладу и бодрость. Она закуталась в халат и тихонько пробралась на кухню, чтобы раздобыть еды. В коридорах ни души, а «ночной мотылёк» скорей всего ещё не вылез из Мишиной постели. На полу, перед холодильником валялась пёстрая рубашка, явно принадлежавшая гостю. Совершенно не хотелось знать, как она там оказалась. Коробки с эмблемой «Найтсбриджа» и тарелки с остатками еды занимали все свободные поверхности. У Пен Чан отпуск, значит, придётся потерпеть эту царскую неряшливость пару дней. Ну что ж, у Даши тоже выходной, хоть и внеплановый. Девушка насобирала еды в небольшой бамбуковый поднос и отправилась к себе, не без мелкого злорадства наступив по дороге на рубашку.

С бутербродом в зубах Даша плюхнулась на кровать, открыла ноут и врубила музыку. Что новенького? А ничего, турки посылали сердечки, признания и мольбы о встрече – все за борт! Время от времени приходилось беспощадно выметать их, чтобы аська совсем не засорилась. Дальше… Девчачий опросник от Любы… Вот, непростая задача. По политическим соображениям невозможно вообще не ответить. Всё-таки теперь они коллеги… Значит, смайлики в ответ. Какой-то «PashaGold» набивался в друзья, и «Brooklyn» прислал скромное «Здравствуй». Какая богатая социальная жизнь. Гордеев, спец по аудиту, спрашивает про выходные… Оказывается, у «Коралины» традиция – собираться без начальства в модном японском ресторане каждое первое воскресенье месяца. И Дарья приглашена. Как бы от всего офиса, но лично Гордеевым. Илья обещал неформальную обстановку, но это как раз и смущало. Ведь пришлось бы «сближаться» с коллективом. Гиблый шанс. У неё с ними слишком мало общих тем для разговоров, и слишком много тем, которые следует обходить. И что? Сидеть там, как партизан? Она не сможет ответить честно на самые безобидные вопросы, с головой выдаст своё невежество во многих обыденных для остальных сотрудников вещах. Значит, придётся постоянно отводить от себя внимание. Значит, снова манипуляции, как будто ей в рабочее время этого не хватает... Выход остаётся самый грубый – сделать вид, что приглашения она не увидела.

Девушка отложила ноут и села, прислонившись к спинке. Солнечный свет тёплой золотой плесенью разрастался по паркету, по одеялу и босым ступням, наполнял пространство своей яркой пыльцой. С потолка на неё неодобрительно смотрел одинокий побеленный крюк, торчавший из лепного плафона. Ему давно полагалась отреставрированная бронзовая люстра, но предмет старины до сих пор лежал в одной из не распакованных коробок. Настенной лампы вполне хватало. Миша предлагал прислать кого-нибудь, но она отказалась. Он не настаивал, позволяя ей чувствовать себя тут полноправной хозяйкой.

Даже прибиралась она исключительно сама, и в одном только ей известном порядке рассовывала мелочи по ящичкам древнего комода. Почему-то никогда не говорила Мише, как она ему благодарна за эту комнату. И вообще редко признавалась себе, что ей во многом повезло. Долгое время не желая думать ни о чём, кроме своей утраты, она просто не верила в подарки судьбы. В любой момент их могут отобрать.

И всё же, сейчас она нежилась в удобной кровати с розовой спинкой в собственной комнате просторного особняка, и стены, обитые кремовым штофом, переливались узорчатыми бликами на свету. А ведь могла бы лежать на жёсткой продавленной сетке и делить пятнадцать метров на шестерых! Если бы не Воицкий, её бы по сей день мариновали в психушке. Для того чтобы вытащить кого-то из цепких лап Елены Игнатьевны, нужно обладать таким же напором, как у него. А ещё деньгами и связями. Даше сильно повезло.

А вот Лерке, похоже, не от кого ждать помощи. Встретиться с ней так и не удалось, сколько бы она не пыталась. Сначала звонила в свою родную психушку, поборов ради этого мерзкий, холодный, иррациональный страх. Девушка из регистратуры очень вежливо ей объяснила, что Валерию Титову давно отправили обратно, в Астаховский интернат, и даже номер дала. По нему Даша неизменно попадала на ворчливую дежурную, толку от которой она так и не добилась. Первый раз тётка сказала, что да, позовёт сейчас эту оторву, чем-то громыхнула, заставив её отпрянуть от трубки, ушла и не вернулась. Прождав минут двадцать, Даша, в конце концов, вынуждена была дать отбой. В тот же день она сделала ещё около пяти звонков, но каждый раз слушала короткие гудки.

А в следующий раз ей сказали, что «дети на занятиях». Какие занятия, когда зимние каникулы, узнать не представилось возможным – трубку уже бросили. И так постоянно. Поездка в интернат ничего не дала – её просто не пустили на въезде. Охранник, дедуля в ватнике что-то говорил про разрешение от администрации. Но как его получить, если никто не берёт телефон кроме странной дежурной? Даша стояла и бессмысленно разглядывала здание интерната, выкрашенное в нежно лиловый цвет. У входа ютились несколько вскопанных клумб, а остальная территория представляла собой пустыри, окружённые забором из сетки рабицы, латанной перелатанной.