Милая шкура

Назар да не тот

— Он там, на Луне!

Он туда воротился

И с нашей землёю навеки простился!

К. Чуковский

Много раз Миша уговаривал Артёма переместить свой офис в Оленск, но всё не складывалось, а теперь эти планы зависли в воздухе. Офис «Лесной почты» располагался в западном пригороде Оленска, местечке под задиристым названием Удалково. Чтобы туда добраться и не застрять в пробке, сама удача должна поцеловать вас в темечко и отсыпать леденцов на дорожку.

Но, был один трюк, Хустов научил Воицкого: надо проехать по трассе, которая тянулась вдоль железной дороги. На первый взгляд она вела значительно левее цели. Но зато потом можно круто срезать через территорию старого депо, между кранами и ангарами. Главное, никаких пробок и время точно рассчитывается. Трасса, конечно, тайны из себя не представляла. По задумке чиновников она соединяла Оленский аэропорт с каким-то суперсовременным спортивным объектом. Объект не достроили, а дорога осталась. В окрестных деревушках её прозвали «чемпионкой».

Даша сидела, полуутопая на заднем кресле, пытаясь уйти в свои мысли. Под устало прикрытые ресницы то и дело пробивались уличные огни, торопливо лизавшие салон мерседеса. Вёл машину в этот раз Соломон, представленный в виде плеч и массивного затылка. Двуликая устроилась справа, она, будто не доверяя, следила за движениями водителя. На переднем пассажирском сиденье обретался Воицкий, он говорил по громкой связи, навязывая всем рабочую атмосферу.

– Ало, Катенька… отчёт по целевому финансированию готов?

– Ой, Михаил Стефанович… – испуганно пискнула девушка, – а он, наверное, у Артёма.

– Да? Хотелось бы довести до твоего сведения, Катенька – крайний срок в налоговую был вчера. Ну, ладно… а формы хотя бы заполнила?

Миша никогда не позволял себе грубостей с работниками «Лесной почты». Поскольку все они были друзьями Артёма.

– Ой, формы… кажется, я… я совсе-ем… забы-ыла… – захныкала девушка так жалобно, словно потерявший мамку оленёнок.

– Ну, чего ты плачешь? Не надо, успокойся и присядь… Села? А теперь заполни формы, и копии сними. И собери все платёжки в одну папку. Дождись меня, я заберу.

– Ой, а как же… я никак не могу! Мне надо на вокзал, мне надо тётю встретить, она из Никиполя приехала... у меня автобус через десять минут…

Услышав это, Воицкий схватился за волосы, явно сдерживая свои догадки об интимных особенностях самой Кати, её тёти, всех их родственников, и, возможно, автобуса. Если б кто-нибудь из сотрудников его собственной консалтинговой компании вздумал так с ним разговаривать, он вышвырнул бы его в окно, причём без выходного пособия.

– Ах, ну тогда конечно, если очень надо… Иди, милая.

Разговор прервался гудком и динамики затихли. Даша поняла, что готовить документы придётся Мише самому, ночью или рано утром. А ещё поняла, что Катя работает в «Лесной почте» свой последний день.

Если б не Миша, то «Лесная почта» загнулась бы, не просуществовав и месяца, как официальная организация. Вначале всю работу выполняли волонтёры, они собирали пожертвования, распределяли их по интернатам и больницам, сменяли друг друга. В большинстве своём знакомые и друзья Артёма. Но с Мишиной помощью его доброе начинание выросло в настоящий фонд, требовавший финансовой отчётности и оплачиваемых специалистов – секретаршу, бухгалтера, программиста. Хустов не умел с людей спрашивать и брал на работу кого ни попадя. «У неё бабушка больная» – достаточный для него аргумент, чтобы взять человека на зарплату. Артём готов был работать за десятерых. Вот только после Дворца, он в офисе своего фонда больше не появлялся.

Соломон уже вёз их домой, когда Воицкому позвонил знакомый из налоговой и сообщил, что Артём пропустил назначенную встречу. Миша заложил свой прах и душу, под то, что эти документы будут в налоговой завтра утром. Значит, надо мчаться в «Лесную почту», чтобы собрать все бумажки и иметь их к утру наготове. И тут же Соломон встал на новый курс – а всем, кто так неудачно оказался в одной машине с Воицким, придётся за компанию полюбоваться на Удалково, чтобы решать накопившиеся проблемы «Лесной почты». Планы на тихий вечер вильнули хвостом на прощанье. Мало этого, так ещё и Катенька добавила – выяснилось, что документы вообще не готовы.

– Они там на всё забили… – с горечью сказал Воицкий вдогонку своему разговору с Катенькой. И все понимали, что он имеет в виду не «всех», а именно Артёма Хустова.

– Ну, а мы тут причём? – пробурчала Даша. Она не желала иметь никакого отношения к ихней «Голубиной почте». Но, как известно, паны дерутся, у холопов чубы трещат.

Лучше б они дрались, а то вообще непонятно что творилось. Хустов бросил Воицкого, и теперь скрывался всеми силами. Совместный проект почти угас. Но Миша не собирался с этим мириться. Он тащил на себе «Лесную почту», будто хотел всем доказать, что эти отношения – не очередная прихоть. Ох, если б он только проявил терпение, то Артём, возможно сам бы вернулся. Но Войцкий превратился в настоящего маньяка, он повсюду выслеживал Артёма, преследовал его с упрямством одержимого. С неменьшим упрямством Хустов избегал его самого, их общих знакомых и маленькую ведьму в особенности. Мише намекали – оставь парня в покое, возьми тайм-аут – не помогло. Скандалами и давлением он вынудил Славу дать ему людей для слежки. Хустов сам не промах, и быстро раскусил всю затею. Мише наговорил по телефону такого, что тот два дня на собственное имя не отзывался. Но слежку не свернул. От такого упорства Хустов пошёл на принцип. Теперь даже профессионалы не могли за ним уследить.