Минус в карму

Минус в карму

– Ты помнишь, что будет нужна наличка?

– Помню, Даша, помню. Как раз к банкомату подъезжаю.

– Хорошо. Я уже освободилась, жду тебя в кофейне напротив “Сити Центра”.

С трудом отыскав свободное местечко на тесной банковской парковке, Фомин направился к уличному банкомату возле входа в отделение. Заканчивался июль, город вторую неделю изнемогал от липкой жары. Стараясь поскорее пересечь залитый палящим солнцем тротуар, Фома ускорил шаг. Губы пересохли, хотелось пить. До ярко-зеленого терминала оставалось рукой подать, и он уже различал мельтешение рекламы на экране, когда вдруг откуда-то сбоку раздался женский крик:

– Не подходи! Ишь, что удумал! Средь бела дня!

Он повернул голову и с удивлением обнаружил, что возгласы обращены, видимо, к нему. Именно в него вперилась взглядом непонятная бабулька. Нарядная, как тропическая бабочка. Глубоко пенсионного возраста, но с обильным макияжем на лице. Фомин замешкался, силясь понять, какую крамолу раскрыла старушка в его поведении. Что она прочла на его лице, какие тайные знаки считала в его походке? А ярко-красный рот продолжил извергать хулу:

– Не приближайся ко мне, охальник! Даже не помышляй об этом!

И она грозно направила в его сторону острие сложенного зонта.

Фома облегченно выдохнул. Не грабителя, не лиходея-взломщика пыталась остановить героическая бабушка. Она оберегала свою честь.

Фомин широко улыбнулся и успокаивающе поднял руку:

– Любезная, отбой! Никакого насилия и эротики, тем более порнографии. Охальнику надо просто подойти к банкомату.

– Раскрыли тебя! – засмеялась Дашка после его рассказа о происшествии. – Ах ты, насильник! Маньячина!

– Спасибо на добром слове.

– Только мы опаздываем, – Даша состроила недовольную гримаску, которая неизменно забавляла его уже третий год.

– На кладбище? Смешно, – улыбнулся он. Их машина потихоньку ползла в пробке.

– Не на кладбище, а на встречу с человеком у входа. Сам же договорился ровно на пять. А прежде еще надо посмотреть, как все получилось.

Работа по подновлению захоронения была выполнена на совесть: ровный матовый блеск узорчатой ограды был приятен даже на ощупь, а россыпь высаженных примул и незабудок радовала глаз.

– Эта незнакомая Людмила – просто молодец, – похвалила Даша.

– Да, и руки у нее умелые, и потрудилась на совесть, – согласился Фома.

Пару минут они помолчали, вглядываясь в портреты и надписи на надгробиях его родителей.

– Пойдем, пора, – вывела Фому из задумчивости Даша. – Тебя ждут у центральных ворот.

Туда вела длинная тенистая аллея.

Они миновали ритуальный зал крематория, оттуда доносилась органная месса. Зеленые глаза Даши невольно устремились в выцветшее от зноя небо. Погостив там, взгляд вернулся на землю, и она медленно, с расстановкой произнесла:

– В этот день взорвалась моя бабушка.

Фомин едва не вздрогнул от удивления:

– Твоя бабушка? Ты о чем?

– Извини, это цитата. Я первую строчку одного романа вспомнила. Правда, цепляет?

– Да уж. Бодрит. И кто же ее взорвал? Террористы? Подложили бомбу в автомобиль?

– Нет, это случилось на ее похоронах, в окружении многочисленных родственников.

– То есть взорвалась на собственных похоронах? Ничего не понимаю. Хотя, мне уже кажется, тут скрыт какой-то подвох, всё звучит совсем не трагично. Это был розыгрыш?

– Неплохо. Ты уловил иронию автора. Только это был не розыгрыш, а досадная оплошность при кремации. У бабушки Марго взорвался в груди электрокардиостимулятор, который забыли извлечь.

– Снимаю шляпу. Автор книжки – большой затейник. Всё и горько, и комично.

– Всё так. Причем проявлялось это не только в его книгах, но и в жизни. Когда…

– Погоди! - Фомин внезапно оборвал Дашу. Замедляя шаги, он взял ее за локоть и взглядом показал на солидную, черного мрамора, плиту с искусно высеченным портретом вальяжного мужчины средних лет: – Станчев. Я его знал. Он-то как здесь?

К месту встречи они, конечно, опоздали. Ожидавшая их Людмила оказалась крупной шатенкой лет сорока пяти, в цветастом платье, с давно вышедшими из моды кудряшками химической завивки и большими натруженными кистями рук:

– Посмотрели?

– Да. Всё понравилось, - откликнулась Даша. – И цветы вы так хорошо подобрали!

– Отличная работа. Что с меня в итоге? – обратился к Людмиле Фомин.

– Как договаривались. Две тысячи.

– Возьмите. Тут с небольшой премией. Хочу спросить – а вы не боитесь так вести дела? По телефону договариваетесь с клиентом, которого в глаза не видели, безо всяких авансов делаете для него работу, и только после этого получаете деньги?

– Ну, у нас здесь так повелось.

– И что, не обманывают? Типа, куда они денутся с подводной лодки?

– Ну да, всё равно ведь придут. Хотя, бывает – кидают. Но редко. Так им минус в карму!

У Фомина невольно поднялись брови:

– Вот как! Верите в честность и воздаяние по делам. Только я не уверен, что это тормоз для всех.

– А я знаю, многим это важно! Хотя по-всякому бывает. Вон там, вокруг церкви, идут престижные участки, где солидные и козырные места покупают. Так с тем контингентом порой приходится держать ухо востро.

Фомин согласился: – Ничто не ново. Чем денег больше, тем сильнее жаба давит тратиться. Наперсточники никуда не делись, просто с улиц перебрались в крутые офисы.

Теперь удивилась Людмила:

– Видать, знаете не понаслышке.

– Мы сейчас как раз по той аллее шли. Наткнулись на памятник одному, скажем так, знакомому – работал я у него когда-то. Что он уже здесь, для меня полная неожиданность. Как все вышло, не знаю. Все-таки сорок пять совсем не возраст. Но мыслями насчет порчи кармы он точно не заморачивался.

Когда молчаливый Фомин, вырулив со стоянки, кое-как втиснулся в плотный автомобильный поток на въезде в город, Даша вернула тему: – Его пример – другим наука? Расскажешь?