Миротворцы

Часть 2. Глава 2. Не имеющие отношения к делу факты.

-Никто из нас такой жизни, или существования, если Вам так угодно, дорогой отец, не выбирал...- сказала я со вздохом, утром, когда накрывала завтрак для нашей супер охраняемой персоны.
Отец Джон все еще был насторожен к нам и пытался следить буквально за каждым движением.
Оливер уехал на службу еще до рассвета. Ему нужно было закончить несколько бумажных дел, и подготовить материалы для судов.
Я же позвонила своему ассистенту и сказавшись больной осталась дома, чтобы ни на минуту не оставлять священника одного.
Мы поговорили о превратностях погоды, о том, что бабье лето в этом году прекрасно, но хотела я того или нет, все, в конечном, итоге свелось к его рассуждениям о нашей сущности и о том, как ему трудно перестраиваться в своих убеждениях.
Я усмехнулась и сказала:
-Дорогой отец, а как по-вашему, легко быть Анной Валье, дочерью короля Людовика XV и одной из его фавориток?
Он уставился на меня, не готовый к такому повороту, я улыбнулась ему и продолжила:
-Я, дорогой отец, родилась в 1751 году в Париже и почти сразу меня увезли в Бордо в поместье моего деда маркиза де Валье, который удочерил меня, чтобы избежать скандала. До 20-ти лет я прожила в его доме и это были самые счастливые годы моей жизни. Дед, которого мне нужно было называть "пАпа" не очень заботился о том, с кем я общаюсь так, что у меня было больше друзей среди крестьян, живущих в соседних деревнях. На огромных виноградниках, который принадлежали нашей семье, они растили самые знаменитые сорта винограда и делали удивительное вино.
Среди всех виноделов был один, кого пАпа ценил особо - одноногий Жак Фалле. Он не умел ни читать ни писать, и разговаривал-то с большим напряжением, но свое дело знал лучше, чем Дионис (бог виноделия у Греков). От него я узнала много того, о чем сейчас уже и забыли все. Тогда виноделие было почти волшебством, сейчас, на сколько я вижу, просто процесс брожения с дальнейшим получением прибыли.
Что же до моего образования, все закончилось на чтение Святого Писания, романов и антологий античных богов.
Так что выросла я скорее провинциальной невеждой, чем особой голубых кровей.
Когда же мне исполнилось 20-ть мать написала из Парижа, что нашла для меня прекрасную партию. Этим "подарком судьбы" должен был стать граф де Танфур. ПАпа не возражал против этого брака, потому что понимал, что долго сидеть на винодельне мне все же не стоитю Он благословил меня в путь и пожелал быть счастливой.
Я рыдала и просила, чтобы меня оставили с ним, но никто и слушать меня не стал.
Когда карета увозила меня из поместья, одноногий Фалле бежал за нами, ковыляя на своей деревяшке, будто зная, что мы расстаемся навсегда. Это был один из самых печальных и траогательных моментов во всей моей жизни. Не только человеческой. Но и нынешней.

Я вздохнула и посмотрела на отца Джона. Его выражение лица в тот момент было хорошей иллюстрацией к словам “отвисла челюсть”. Он сморел на меня во все глаза, а когда возникла эта пауза, промычал что-то похожее на “Продолжайте, продолжайте!” и сделал знак рукой, чтобы я поняла эти звуки правильно. Я улыбнулась и продолжила рассказ:
-Дорога до Парижа заняла пять дней. Все это время я молчала и только думала, как же мне нужно вести себя среди всех этих блистательных господ, из которых, как мне казалось, и состоит двор.
Но по приезде выяснилось, что граф де Танфур, так же далек от блистательности, как Фалле от форм Аполлона.
Это был старый - за пятьдесят (по тем временам ужасно старый) человек, который страдал от подагры и еще какой-то болезни, из-за которой он не мог сидеть. Через 150 лет, когда я впервые училась в медицинском колледже в Гарвардском университете, я поняла, что причиной этому был геморрой.
Из-за постоянной боли характер у него был отвратительный. И если бы не его слабость, наверное, мне пришлось бы худо. Но его титул, деньги и самое главное немощность, делали его привлекательным кавалером по мнению моей матери.
Вместе, если это так называется, мы прожили пять лет. За это время Париж и двор я видела только однажды. Когда меня привезли для официального представления королю. Уже сильно постаревший Людовик, был похож на тень.
Поскольку де Танфур не мог выезжать ко двору из-за здоровья, меня сопровождала мать. И в тот момент, когда она представляла меня, она склонилась очень низко перед королем и сказала:
-Ваше величество! Позвольте представить Вам, графиню де Танфур... мою .... сестру....
Король посмотрел на меня и протянул руку.
Я подошла и взяла ее в две ладони, не понимая должна ли я ее поцеловать.
-Вы очаровательны, моя дорогая. Чувствуется настоящая кровь.
Что это должно было означать, я не знаю, но эта фраза вызвала яркую вспышку плохо скрываемого гнева в глазах мадам Дюбари (одна из последних и самых известных фавориток ЛюдовикаXV) Больше короля я не видела.
Хотя, честно говоря, мне этого и не хотелось. Я сидела в доме де Танфура на улице Святых даров и от нечего делать стала читать все, что попадалось мне под руку. Выяснилось, что под нож моей скуки пошли античные философы, средневековые мыслители, начавший в то время печататься Вольтер. Стремительно восполняя пробелы в своем образовании, за пять лет я достигла неплохого, по тем временам, уровня знаний и могла составить компанию в любом разговоре.
Вот только говорить было не с кем. Танфуру становилось хуже день ото дня и по прошествии пяти лет, нашего совершенно девственного брака он скончался.
Когда же закончился положенный для траура срок, моя уже очень почтенных лет мать снова привезла меня в Лувр. Полагая, что в 25-ть я еще могу быть счастлива с кем-то из знатных особ.
Но теперь все эти маркизы, графы, даже герцоги мне не казались такими уж блистательными кавалерами. Все что их интересовало - охота, балы и ночные развлечения. Мой первый мужчина маркиз де Рангок, был на столько глуп, что считал войну отличным поводом заказать новые наряды у портного. Следующий - граф Франсуа де Фуке, состоял в родстве с Валуа (французская королевская фамилия), наверное так же как и я был незаконнорожденным сыном кого-то из принцев, и гордился этим более всего.
Первого достойного кавалера я встретила уже будучи взрослой женщиной. Его звали Альбер Дангре. Он не был из дворянской фамилии и титул заслужил упорным трудом в королевском казначействе. Кроме ведения счетов королевской фамилии, он занимался работой, которую сегодня бы назвали экономической теорией. Он хотел решить проблемы государства путем реструктуризации податей. Но в то время никто и слушать его не хотел. Никому не были понятны его объяснения.
В конце концов он оказался прав. Народ больше не выдержал унижения и бедности.
В 1789 началась революция, которая погубила и де Рангока, и де Фуке, и моего Дангре, и самого короля.
Я, как и многие другие знатные особы попала в тюрьму и должна была бы оказаться на эшафоте. Если бы однажды ночью в камеру, где кроме меня было еще десять дам, не ворвался бы охранник, одетый в форму революционеров с красными глазами, полными одного желания - нашей крови.
Одну за другой он выпивал моих несчастных соседок. Дамы рыдали и бились в агонии. Я же видела только один путь к спасению - спрятаться, и забралась под единственную лавку, закрывшись парой уже бездыханных тел. Но вампир оказался очень чувствительным к запаху живой плоти. Отшвырнув это утлое убежище, он схватил меня и впился зубами в шейную артерию.  Вот здесь, - я показа на след от его укуса, который остался на моей коже навсегла, - Через секунду я почувствовала сильнейшую боль и жжение. Но что-то отвлекло монстра и он отбросил меня. Его яд быстро разошелся по венам и я впала в агонию.
Что было потом я не помню, знаю только, что очнулась в полной темноте, прижатая грудой тел.
Я стала рваться вверх и, как не странно, довольно легко с этим справилась. Оглянувшись по сторонам я поняла, что это кладбище Пер-Лашез. А значит там внизу могила, куда сбросили тела всех несчастных жертв той ночи.
Но как же я осталась жива?
От этих мыслей меня отвлекло странное чувство, не голод, скорее жажда... Мне более всего захотелось крови. Обычной человеческой крови.
Как раз в этот момент мимо, с фонарем в руках прошел старый охранник. Он и стал моей первой жертвой. И над его обескровленным телом я выла, потому что слез у меня больше не могло быть, несколько часов.
Я поняла, что переродилась и мне нужен был план действий.
А тем временем революция шла полным ходом. Обычные люди лили крови ничуть не меньше, чем собравшиеся со всей Европы вампиры.
Среди моих новых родичей начались междоусобные стычки, которые со временем переросли в войну. Это война продолжалась почти сто лет.
В этой войне я могла исчезнуть в мановение ока, потому что никакого опыта, кроме светской жизни у меня не было. Не знаю как мне удалось уцелеть... Но я понимала, что в Европе с ее старыми традициями даже среди вампиров я не найду себе места. Тогда я решила бежать. И в 1877 году прибыла к берегам Америки в одной из частей будущей Статуи Свободы.
Оказавшись в новом мире. Я первым делом поняла, что выживу только если буду близко от людей. Так что никакого другого пути, кроме того, чтобы стать врачом и тем самым получить почти естественный доступ к крови я не видела.
Следующие годы я училась. Во всех медицинских школах по всему восточному побережью. Тепер моя жажда была под контролем и я поняла, какими талантами обладаю в этой новой жизни.
В конце концов я выбрала самую неприятную для людей специальность, патологоанатомию, и решила сразу все свои проблемы.
Правда, приходилось переезжать с места на место и время от времени снова учиться для того чтобы мои дипломы были посвежей. Но к этому я быстро привыкла.
Сложнее было привыкнуть к одиночеству.
Мне не попались соплеменники, кто бы разделял мои взгляды и стремился к поиску гуманных путей пропитания. Все они были настоящими вампирами. Более того, любые попытки сблизиться с людьми они считали кошмарным грехом.
На юге шли войны за территорию и кровь, на севере жили почти одичавшие одиночки. Смысл моего существование поддерживала только одна мысль - я полезна людям.
Первую родственную душу я встретила, когда год назад вернулась в Нью Йорк.
Об Оливере Кромвеле я слышала, но и не думала, какой он на самом деле могущественный вампир.
И уж совсем я не была готова к тому, что он окажется полицейским инспектором. То есть нам придется видеться каждый день.
Хватило всего пары минут, чтобы и он и я поняли, что мы нашли свои вторые половинки...
С этой минуты и до конца вечности мы будем вместе.
Ну, а вместе с Викторией, которая была для Оливера то ли как дочь, то ли как сестра я получила почти настоящую семью.