Миры Мебиуса

Глава 2. За кулисами.

Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным.
Ф. Ларошфуко

Атолл Ракшен, находящийся недалеко от островов Большого Рифа, был экспериментальной площадкой для конструкторских отделений Института Исследования Космоса. Небольшой коралловый остров, едва выглядывающий над океанской гладью, стал местом испытания новых космических аппаратов. От прежнего вида тропического рая не осталось и следа. Стартовые площадки космопорта заняли все свободное пространство, а обожженные бетонные плиты посадочных площадок пролегали там, где раньше находились пляжи и пальмовые заросли. 
Из-за небольших размеров острова часть зданий порта оказалась вынесена за береговую линию, и теперь фундаменты административных построек и складов опирались на давно остывшее вулканическое плато. Однако главную часть местного пейзажа составляли вышки вертикального старта носителей и несколько сухих доков для колонизаторских кораблей.
Самой же известной достопримечательностью атолла в последние годы стал конструкторский док, построенный для единственного корабля, не укладывавшегося в стандартные габариты. Там, под лесом опорных и монтажных конструкций стоял «Центавр», практически достроенный и готовый к старту. С габаритами почти в два раза больше принятых для кораблей такого класса, он был заметен с любой точки острова. Двухкилометровый корпус, высокие надстройки в обеих полусферах и мощные кормовые двигатели делали его настоящим прорывом в современном кораблестроении.
Только размеры его не были главной причиной такой известности. «Центавр» стал прорывом в технологиях из-за принципиально нового источника энергии. Его главная особенность — антиматериальный двигатель — позволял вырабатывать в три раза больше мощности и превосходил даже плазменные двигатели последнего поколения. Использование энергии антиматериального взрыва, прежде считавшегося неконтролируемым, впервые было применено именно на этом корабле.
«Центавр» был детищем Даниэля Уильямса. Он лично участвовал во всех этапах разработки и строительства. Большую часть важнейших систем и узлов этот человек создал самостоятельно, и без его участия процесс сборки вряд ли был бы завершен так быстро.
Однако сейчас, стоя на строительной площадке над верхней кормовой надстройкой корабля, Даниэль был зол. Настолько разъяренным он бывал крайне редко, и успокоиться у него все еще не получалось. Не помогали даже сигареты — настоящая контрабанда в мире, оставившем эпоху курения далеко позади.
Докуривая вторую пачку, молодой гений наблюдал за тем, как строительные дроны ползают по корпусу корабля, запаивая последние швы и проверяя крепления внешней обшивки. Рядом с Даниэлем стоял его первый помощник, руководитель административной работы и ответственный за весь бумажный делооборот проекта Эрнест Вейт. В отличие от Даниэля, вопреки жаре одетого в строгий костюм с застегнутой до горла рубашкой, Эрнест был в пляжных шортах и гавайке. Высокий, широкоплечий, с квадратным волевым подбородком он производил более сильное впечатление, чем его непосредственный начальник, и гораздо лучше подходил на роль лидера. Однако продолжал держаться на вторых ролях, что, казалось, устраивало всех, в том числе и его самого.
— Знаешь, говорят, от этой дряни легкие портятся, — заметил Эрнест, глядя вниз через перила. Роботы обнаружили в соединении плит обшивки трещину и теперь недовольно жужжали, заваривая и шлифуя ее.
— Плевать, — отмахнулся Уильямс. — Мои нервы кончатся гораздо быстрее. Я скоро окончательно одурею. Ни с одним кораблем не было столько проблем, сколько у меня с «Центавром»!
— Может, не стоит сгущать краски? — Эрнест оставался спокоен. — Проект близится к завершению, команда почти набрана, даже Комитет дал свое согласие на старт.
— Да, дал. А на следующий день в двигательном отсеке произошла авария, из-за которой корабль чудом не разнесло на куски! — с ненавистью произнес Уильямс и щелчком пальцев отправил окурок в короткий полет куда-то вниз. — Знаешь, как это называется? Саботаж! И он не заканчивается! То авария, то нет нужных деталей, то производство останавливается в самый неподходящий момент! Словно все направлено конкретно против меня и моего проекта! Проклятье, я знаю, откуда у всего этого ноги растут! И ничего не могу с этим сделать!
— Поэтому мы и начали столь активную пиар-компанию по телевидению и голосетям. Комитет, конечно, по большей части состоит из самовлюбленных самодуров, но против общественного мнения они пойти не решатся. Даже если им «Центавр» не нужен, теперь он нужен всему Союзу.
— Я все равно не понимаю причины подобного отношения. С помощью таких кораблей Союз станет больше и сильнее. Новые планеты. Новые территории и новые колонии! А они как рогом в ворота уперлись.
— А кто поймет стариков, второе столетие удерживающих власть над идеальным государством, — Эрнест широко усмехнулся, но с неодобрением покачал головой, заметив, как его собеседник лезет в карман за очередной сигаретой. — Их вполне устраивает сложившийся порядок вещей, и любые изменения кажутся лишними.
— Бред. Бред сивой кобылы, — уверенно и зло заявил Даниэль, щелкнув зажигалкой и снова закурив. Терпкий и едкий табачный дым сразу ударил в ноздри, и молодой гений облегченно выдохнул, наслаждаясь этим ощущением. — У Комитета, видать, давно уже разжижение мозга началось от сладкой жизни. Когда ничего не происходит, система начинает костенеть и консервироваться. А это уже путь к конечной стагнации. И что потом? Так и будем сидеть на своих планетках, пока окончательно не сожрем все ресурсы и не передохнем с нелепыми улыбками на свинских мордах?!
— Ты перебарщиваешь. Союз спокойно живет больше тысячелетия.
— За это время Союз успел колонизировать все известные планеты и достиг точки невозврата, — уточнил Даниэль, напоминая о событиях не столь уж давнего прошлого. Экспансия остановилась из-за того, что даже с самых дальних звездных систем корабли не могли долететь ни до одной планеты, находившейся в неизученном космосе. Большинство из сформированных экспедиций, предпринятых энтузиастами, вернулось назад, развернувшись из-за нехватки топлива. А те, кто все же рискнул и отправился дальше, так и не смогли вернуться домой. «Центавр» стал первым кораблем, который сможет преодолеть пустой космос и добраться до дальних систем, избежав неразрешимых прежде проблем с топливом и временем полета. Уильямс только ткнул пальцем в сторону «Центавра». — Последнюю сотню лет мы только и делаем, что осваиваем непригодные для терраформации планеты, вваливая туда столько ресурсов, что колонии элементарно не могут окупиться и так и не выходят на самообеспечение. А этот корабль дешевле и практичнее. Но…
— Не повторяйся. Я это уже слышал. И не волнуйся так. Инженеры сказали, что устранят все последствия аварии в течение суток. После этого мы вернемся к предстартовым тестам.
— Меня не волнуют проблемы с кораблем. Я знаю масштаб урона, дело поправимое. Меня раздражает примитивизм Центрального Комитета и это так называемое «партийное мнение», — с ненавистью процедил Даниэль. — Два десятка довольных стариканов, живущих сегодняшним днем. А с ними еще три сотни депутатов съезда, которые только и делают, что смотрят в рот генеральному секретарю.
— Кстати о генеральном секретаре. Я надеюсь, ты помнишь, что сегодня у вас видеозвонок? Он живо интересуется, как обстоят дела с «Центавром».
— Точнее, генсек жаждет услышать, как скоро я сообщу ему, что отменяю экспедицию, — прошипел Даниэль. — Эрнест, прежде чем вернемся на материк, я хочу, чтобы ты составил список экипажа и убедился, что все получили извещения.
— Ты уже определился с последними? — его помощник удивленно выгнул одну бровь. — Нам, кажется, не хватало картографа на капитанский мостик и кого-то из инженерной команды.
— С картографом решено, — отмахнулся Даниэль. — Саманта МакКиней. Удивительно милая и целеустремленная девушка. Она отлично впишется в коллектив. А вот насчет инженера еще нужно думать. Есть одна кандидатура, но мне не нравится, что он партиец со стажем. Еще ныть начнет, что мы игнорируем указания партии.
— Тебе с ним не в кровати лежать. Делает свою работу и делает. А вот девушка, — Эрнест загадочно усмехнулся. — Миленькая, говоришь?
— Это чисто рабочий момент. Даже не думай!
— А почему нет? Пока что единственная твоя любовь — вон та железная двухкилометровая громада внизу. Зато с людьми как-то проблематично у тебя выходит.
— Так, я пошел звонить генсеку, – закатил глаза Даниэль. – Все лучше, чем твои вечные подколы! 
Даниэль махнул рукой и направился к лифту, оставив своего помощника следить за ходом работ в одиночестве. Учитывая заслуги и уровень ответственности перед Союзом, Уильямсу выделили трехкомнатный кабинет на одном из верхних этажей центральной башни. За панорамным окном во всю стену — главной причиной, почему выбрал именно этот кабинет — открывался потрясающий вид на весь атолл с его конструкциями и выставленными, словно на параде, космическими кораблями. А большая часть самого кабинета была завалена книгами, конспектами, чертежами и стаканчиками с недопитым кофе, скопившимися здесь за время работы. Единственным свободным местом в этом бардаке оставался только рабочий стол.
Активировав панель управления, Даниэль переключил голографический экран на канал видеосвязи и набрал номер приемной генерального секретаря. 
— Здравствуйте, товарищ Уильямс, — поприветствовала его секретарь. Молодая девушка с лучезарной улыбкой быстро сверилась со своими записями и кивнула головой. — Товарищ Черненко уже ожидает вашего звонка. Соединяю.
Черненко Лаврентий Сергеевич был пожизненно избранным генеральным секретарем Центрального Комитета Союза Свободных Систем. Умудренный сединами старик, он уже больше сотни лет возглавлял и партию, и государственный аппарат. Внешне добрый и заботливый, на самом деле он являлся чрезвычайно авторитарной и жесткой личностью. Его настоящая натура проявлялась только за ширмой, вдалеке от телекамер и журналистов. Мертвой хваткой удерживая аппарат управления, он не допускал даже зарождения инакомыслия и оппозиции своему мнению. Однако стоило зайти речи об общественном мнении и поддержке народом, он вновь превращался в доброго старичка, озабоченного лишь всеобщим счастьем.
— Товарищ Уильямс, я рад, что вы позвонили без напоминания, — в кратком кивке сверкнув залысинами, Лаврентий Сергеевич приветствовал молодого гения. Даже сейчас он добродушно улыбался, но его глаза оставались внимательными и холодными. 
— Я тоже рад вас видеть, — кивнул Даниэль. — Вы сами настояли на повторной беседе. Хотели сообщить мне что-то о планах насчет «Центавра».
— Мне поступили сообщения, что на корабле опять неполадки, — генсек притворился расстроенным. — Я в который раз замечаю, что ваш новый двигатель слишком нестабилен и постоянно ломается. Впрочем, как и многие другие системы корабля. Это вызывает опасения за жизни экипажа. Все же, это три тысячи человек. Если они погибнут, в этом будет и моя вина.
— Не стоит волноваться по этому поводу. Все под контролем. К тому же, если мы повели речь об опасениях за будущее. Меня куда больше волнует настойчивое нежелание партии хоть как-то поспособствовать старту «Центавра». Вместо этого вы продолжаете всеми силами мне мешать. Так что я даже начинаю сомневаться, а нет ли вашей заслуги в проблемах «Центавра».
— Как раз и об этом я хотел с вами поговорить, — довольно улыбнулся генсек. — «Центавр» отправляется в неизвестный космос, где прежде еще не бывал ни один наш корабль. Вы хоть на минуту задумывались, на что можете наткнуться? Неужели у вас нет никаких опасений? 
 — На то он и неизведанный. Никто не знает и не может знать, что там. Оттуда не возвращались даже беспилотники. Поэтому судить можно лишь о схожести с мирами Союза.
— Глупо, — прервал генсек. — Товарищ Уильямс, я могу понять ваше увлечение, но вы даже не пытаетесь думать о возможных опасностях. И дело даже не в возможной потере «Центавра». Поверьте, это далеко не самый худший исход из всех возможных. Скажу прямо. Я и так уже устал от игры в кошки-мышки. Что вы будете делать, если найдете там то, чего не ждете? Если найдете там других людей или тварей, не столь радушных вашему появлению, как Комитет уже очень долгое время.
— При всем моем уважении к Комитету, я испытываю весьма схожие чувства к нему самому.
— Даниэль, ты рискуешь стабильностью существования Союза Свободных Систем, — генсек с чувством ударил по столу кулаком. — Вы можете притащить из космоса нечто, способное уничтожить весь Союз.
— Чего вы так боитесь? — Уильямс покачал головой. — Я понимаю ваше желание сохранить все, как есть, но я уже сколько раз приводил аргументы, прямо противоположные подобному. Дальнейшая колонизация просто необходима. Население Союза растет слишком быстро, мы просто не успеваем терраформировать известные планеты. Будете ждать проблемы перенаселения?
— Население Союза счастливо лишь потому, что я так сказал! — не сдержался генсек. — И оно будет счастливо, пока я за этим слежу. А ты собираешься притащить сюда чуму!
— За все время экспансии мы ни разу не сталкивались ни с чем, даже отдаленно напоминающим разумную жизнь, — Даниэль тяжело вздохнул. — А биологические угрозы давно не представляют для нас опасности. Мы сами исключение из правил Вселенной. Очень сомневаюсь, что подобное могло случиться дважды.
— Сейчас я прошу тебя остановить «Центавр». Пока еще есть возможность сделать это без лишнего шума, — Лаврентий Сергеевич успокоился и взял себя в руки. — Вы его так раскрутили в СМИ, что каждая собака ждет старта. Повлиять на тебя иначе я уже просто не могу.
— Поэтому мы и провели такую компанию, чтобы лишить Комитет административного ресурса, к которому они обычно прибегают, — Даниэль развел руками. — Лаврентий Сергеевич, я жизнь положил на этот корабль и не допущу, чтобы его просто так завернули. Он поднимется в воздух несмотря ни на что. Даже если ради этого мне придется пойти наперекор воли всего Комитета.
— Ты об этом можешь очень сильно пожалеть, — предупредил генсек холодным тоном. — Если я не могу препятствовать старту корабля, это еще не значит, что я не могу повлиять на него по-другому.
— Вы сами создали систему, в которой уже не имеете власти, — широко улыбнулся Даниэль. — И знаете, что я вижу в Союзе? Если уж мы с вами говорим честно. Хлев со счастливыми поросятами, которые радостно хрюкают при кормежке. Сделали из людей заповедник, да? Я дам им будущее, которого вы так отчаянно хотите их лишить. Пусть оно будет тяжелым, с потерями и болью, но это будет реальный мир. А не ваш счастливый мирок, где все сидят по жердочкам, довольные своим местом. Это не то, что нужно людям на самом деле.
— Ты не понимаешь, куда ты пытаешься влезть.
— И куда? — уже без всякого уважения спросил Даниэль. — Может быть, вы мне расскажете? Я хотя бы начну понимать вашу точку зрения.
— Ты хочешь потрясти Союз своими открытиями и вывести его из стабильного состояния. А я хочу эту стабильность сохранить. Вот в чем причина.
— В таком случае, договориться мы не сможем, — развел руками Даниэль. — Думаю, даже если бы я захотел, мы не смогли бы договориться с вашей упрямостью. Корабль стартует через месяц. Вы, конечно, можете запретить старт, но тогда постарайтесь объяснить это людям. 
— Будь уверен, я сделаю все, чтобы не допустить реализации твоих планов, — процедил генсек, тоже отбросив вежливость. — Даже если ради этого придется пожертвовать своими принципами. Или некоторыми людьми…
Он отключился первым, оставив Уильямса в раздумьях. Раньше их противостояние было обычным соперничеством мнений, но теперь генсек перешел на другой уровень. Он заговорил о вещах, о которых прежде и речи не шло. Действительно ли это был страх перед неизвестными формами жизни, Даниэль не сумел понять за столь короткий разговор. Человечество долго фантазировало на тему иных цивилизаций и разумных существ в космосе, но даже когда колонизация достигла своего пика, ни на одной из планет не было обнаружено ничего подобного. Космос был пуст как в эфире, так и среди изученных звездных систем. Даже на планетах терранского типа не было никаких следов присутствия даже самого примитивного разума. 
Однако слова генерального секретаря Уильямс не пропустил мимо ушей. В конструкторском доке были повышены все уровни безопасности и подключены автоматические системы сигнализации. Вход на территорию дока стал возможен только по пропускам, и повсюду было установлено круглосуточное наблюдение. Эрнест даже начал упрекать Даниэля в мании преследования, но тот продолжал закручивать гайки в системе контроля.
Ситуация усложнилась еще больше, когда на атолл начал прибывать экипаж. Последний цикл тренировок должен был проходить на самом «Центавре». И Даниэль боялся, что среди поступивших даже после всех проверок все равно могут оказаться люди Комитета.
Размещением людей и организацией цикла тренировок и подготовки экипажа занимался Эрнест. Уильямс в это время летал с континента на континент, проверяя подготовку элементов для «Центавра», их качество и доставку. Попутно он успел дать несколько пресс-конференций и рассказать о планах и ожидаемых результатах журналистам, прибывшим даже с других миров Союза.
— Тренировки идут лучше, чем ожидалось, — сообщил ему как-то Эрнест, когда Даниэль снова вернулся на атолл. — Я даже спрашивать не буду, как ты это сделал, но экипаж отличный. Люди, конечно, еще притираются друг к другу, но они уже сейчас вполне сносно смогут управиться с «Центавром».
— Это хорошие новости, — кивнул Даниэль, залпом вливая в себя почти половину кружки кофе. Спать удавалось мало, и усталость с каждым днем наваливалась все сильнее. — А какие плохие?
— Пока никаких. Я прошерстил по своим каналам дело каждого члена экипажа. Выходов на силы безопасности Союза ни у кого нет.
— Я бы удивился, если бы было иначе. Люди генсека отрабатывали свои техники столетиями, и даже все мои ухищрения для них все равно детская игра, — с ненавистью выдавил Даниэль. — Если они захотят подбросить нам агента, то вылижут его легенду так, что таких зацепок не останется. У нас есть те, кто точно не вызывает никаких подозрений? Чтобы вообще без каких-либо сомнений?
— Есть. Больше половины экипажа. Жили, учились, работали, подали заявку на конкурс. Все как обычно, без каких-либо особых отличий. Типичные граждане Союза. Таких можно лопатой сгребать в каждом городе, но наши еще, к тому же, и профессионалы в своем деле высшей категории.
— Проверь их еще раз. Если нужно, пробей их родственников, места работы и учебы. Действительно ли они там были и жили. Кто может о них хоть что-то рассказать. Прошлые места работы. Все, что найдешь.
— На это могут уйти месяцы, — вздохнул Эрнст. — Я даже пытаться не буду, только время зря потеряю. К тому же, без прямого разрешения сил безопасности мне никто это не позволит. Придется ломать базы данных, а это тоже рискованно. Можем привлечь внимание безопасников
— Проклятье. И здесь мы отстаем, — Даниэль потер пальцами переносицу. — Мне порой кажется, что все просчитано заранее, а мы просто крутимся, как белка в колесе. И еще думаем, что отсюда есть выход.
— После того, как мы вкрутили системы безопасности, у нас перестали случаться аварии. Это тебе к хорошим новостям. Мелкие поломки все еще происходят при тестовых запусках, но все устраняется с помощью подручных систем. Для столь сложной системы это нормально.
— Эрнест, мне каждый день, привязанный к этой планете, кажется пыткой. Словно висишь над костром и ждешь, пока кто-то перережет веревку. И да, я тебе уже говорил, как ненавижу журналистов? — поинтересовался Уильямс.
— Говорил. А я тебе говорил, что именно постоянная шумиха вокруг «Центавра» позволяет нам держаться на плаву. Кстати, завтра у тебя будет еще одна пресс-конференция. Делегация новостных каналов с системы Тау. Приведи себя в порядок и будь вежлив, а не как в тот раз, когда ты сорвался на той девчонке.
— Ты долго еще будешь об этом вспоминать?
— До тех пор, пока об этом не забудут сами журналисты. Я приготовлю тебе список примерных вопросов и предупрежу представителей Тау, о чем не стоит спрашивать. Думаю, ты не захочешь отвечать на вопросы по поводу отношений с партией и Комитетом.
— Нет, конечно. Мы продолжаем играть в этом цирковом представлении, — Даниэль изобразил на своем лице карикатурную улыбку. — Я продолжаю изображать, что мне очень льстит внимание партии к «Центавру», Лаврентий — что его очень волнует, как складывается подготовка. Партия продолжает изображать, что помогает мне и действительно заинтересована в расширении территорий Союза. Все ради телекамер. А грызть друг другу глотки будем позже.
— Сохраняем хрупкое равновесие?
— Поразительно, что оно вообще продержалось так долго. Может быть, поэтому они так за него и цепляются. Боятся, будто система пойдет в разнос при любом более или менее серьезном изменении, — вслух подумал Даниэль. — Знаешь, нам ведь с детства рассказывали, что текущая социальная система лучшая из всех возможных. Что при подобном общественном порядке и экономической структуре исключаются любые конфликты, расизм, безработица. Но тогда зачем нам аппарат сил безопасности? Причем не только внешний, но и внутренний. Простые граждане его даже не видят, но как только узнаешь чуть больше…
— Есть такая поговорка: меньше знаешь — крепче спишь, — равнодушно заметил Эрнест. — Есть моменты, в которые не стоит залезать слишком глубоко.
Старт «Центавра» приближался, и Уильямс буквально поселился на борту корабля и самостоятельно занялся подготовкой команды. Под тщательным уходом экипажа и руководством Даниэля корабль перестал казаться металлическим муляжом. По коридорам теперь сновали люди и дроны, из кухонного отсека тянуло аппетитными ароматами. Экипаж в последний раз наслаждался вкусом свежей еды, доставляемой сюда каждый день специальным составом. Как и на остальных колонизационных кораблях, на «Центавре» в качестве пищи использовали питательные концентраты. Они были очень компактны, но их вкус был весьма посредственным. И как только корабль поднимется в воздух, экипажу придется к ним привыкать.
За неделю до старта Даниэль перенес в свою каюту все личные вещи, но после этого видеть его стали реже. Выходить из нее он старался только во время тренировок, когда его личное присутствие было необходимо. Все остальное свободное время он тратил на последние расчеты и проверки маршрута. Организационные вопросы полностью легли на плечи Эрнеста, которого команда стала видеть чаще, чем самого руководителя проекта.
В один из поздних вечеров Даниэль все же выполз из каюты за очередной чашкой кофе, проклиная свой организм за постоянное требование новых источник энергии. На еду и сон уходило много времени, которое можно было потратить эффективнее. На корабле уже был объявлен «отбой», и свет был приглушен. Все члены экипажа, кроме дежурных, уже должны были спать. Однако у кофейного автомата кают-кампании Даниэль заметил силуэт.
— Кем бы ты ни был, но поставь еще одну чашку кофе. Без сахара. Двойной, — попросил Даниэль, подняв руку в приветственном жесте. — Ой, здравствуй…
У автомата стояла та самая Саманта МакКиней. Даниэль видел ее несколько раз на тренировках. Картографов тоже обязали их посещать. Однако лично они не общались со дня собеседования.
— Здравствуйте, — поприветствовала его девушка. — Двойной без сахара?
— Да. Именно. Не ожидал увидеть кого-то бодрствующим в такое время.
— Ночная смена бодрствует, — пожала плечами Сэм, нажимая кнопку запуска на автомате. — Правда, они не ходят по коридорам.
Подождав, пока стаканчик наполнится, девушка передала его своему собеседнику.
— Они не в счет, — отмахнулся Даниэль, отхлебывая горячий кофе. — Пока большая часть аппаратуры отключена, они лишь просиживают штаны.
— Тоже верно. Картографы тоже пока скучают. Теряется много времени, а своими делами заниматься нельзя, — виновато пожала плечами девушка. — Приходится выкраивать время вечерами.
— Лучше высыпаться, пока есть возможность, — посоветовал Даниэль. — На тренировках лучше быть бодрым. Они теперь будут все сложнее. И отдыха вам не будем до самого старта. А после него точно не будет… - он усмехнулся, сообразив, как глупо пошутил.
— Это вы мне говорите? — усмехнулась Сэм. — Не похоже, что вы следуете своим советам.
— Я гений, мне можно, отмахнулся Даниэль. — Лучше скажите, «Центавр» хоть немного оправдал ваши ожидания? 
— Здесь немного сложнее, чем я ожидала, — честно призналась девушка. — Но я не разочарована. Когда пришло письмо с подтверждением, я еще долго поверить не могла, что это все на самом деле произошло. Собеседование прошло хорошо, но волновалась я до последнего.
— Неуверенность отличает мудрого человека от идиота. Только дурак всегда уверен, что у него все получится, и не признает нереальности своих фантазий.
— Тогда я должна быть очень умной, — рассмеялась девушка. — Потому что сейчас вообще ни в чем не уверена. «Центавр» вот-вот поднимется в воздух…
— Страшно?
— Нет, наоборот. Я ведь намеренно к этому шла. Просто не верится, что все взаправду. Мой искин не видит в этом ничего особенного, но у него всегда было туго с эмоциями. Нужно было установить ему хотя бы базовую эмоциональную комплектацию, но мне нужен был больше секретарь, чем товарищ.
— Искин? — Даниэль удивленно приподнял бровь. — У меня была парочка, но я быстро от них избавился. Надоели вечные напоминания о том, что я и так знаю. Хотя модель поведения «шутник» раздражала еще больше.
— А я без него уже не могу. Порой слишком увлекаюсь, а он компенсирует мою рассеянность.
— Великолепно, — Даниэль махнул рукой, и пара капель кофе упала на его рубашку. Негромко выругавшись, он широко улыбнулся девушке. — Рассеянность уже есть, а гениальность найти никогда не проблема.
— Значит, мне досталась рассеянность, а вам гениальность, — девушка подала ему салфетку. — Может, так оно и должно было случиться.
— И в итоге мы оказались на одном корабле, — заключил Даниэль, не сразу сообразив, что фраза прозвучала немного двояко. В мыслях всплыли слова Эрнеста, и потому он сразу постарался сменить тему как можно быстрее. — Экипаж «Центавра» впечатляет, даже я не ожидал, что получится подобрать настолько хороших специалистов. Уже успели найти новых друзей?
— И старых тоже, — выдохнула Сэм. — Моя подруга получила назначение по выпускному распределению Академии Сил Безопасности.
— Да, припоминаю. Мне приходил список автоматически назначенных сотрудников. Это единственная часть экипажа, не проходившая мое собеседование, — пожал плечами Даниэль. — Однако власти над службой безопасности Союза у меня, к сожалению, нет. Делают, что хотят. Стоп! — Даниэль едва не поперхнулся кофе, когда на него снизошло внезапное озарение. — Саманта, я вам сильно обязан. Как я сам не догадался!
— О чем вы говорите? 
— Оставь эту глупую вежливость, давай на «ты», — отмахнулся юный гений, уже думая о совершенно другом. — Я говорил об идиотах, но сам оказался самым большим дураком на корабле. Прошу меня простить. Вынужден вас спешно покинуть, поскольку неожиданно появились срочные дела!
— Я сказала что-то не то?
— Нет, все отлично. Обязательно увидимся еще. За чашечкой кофе. Но только не сейчас, — оставив стакан на высокой полке, Даниэль чуть ли не бегом выскочил из кают-компании и бросился к комнате Эрнеста. Время суток его волновало меньше всего. И даже если его первый помощник уже спал, это было не так важно, как только что появившаяся идея.
Долетев до нужной двери, он с силой заколотил по толстому пластику внешней отделки и сто раз нажал на панель звонка, пока дверной замок наконец не щелкнул. В открывшемся проеме появилось мрачное лицо Эрнеста, едва открывавшего слипавшиеся глаза.
— Отлично, я уж думал, ты крепко заснул! — обрадовался Даниэль, отталкивая хозяина каюты и проходя внутрь. — У меня появилась мысль, где может прятаться шпион генсека. Проклятье! Это было настолько на поверхности! Слишком простая схема, чтобы заподозрить в подобном силы безопасности!
— Я заснул всего полчаса назад, — простонал Эрнест, возвращаясь на кровать. Он был в одном нижнем белье, но Даниэль был слишком увлечен, что придать такой мелочи значение. — О чем ты говоришь?
— У нас на борту целый штат сотрудников, отвечающих за безопасность корабля. Их всех прислали без дополнительной проверки. Буквально заставили нас взять их на борт! Они могли прислать кого угодно, вплоть до диверсанта с зарядом взрывчатки! В подобной ситуации у нас не было и шанса его засечь. Силы безопасности сами же его и прикроют! Почему мы не подумали об этом раньше? Я с ума сошел!
— Нет, просто ты дурак, — поборов зевок, уверенно сказал Эрнест. — И если раньше я в этом сомневался, то теперь уверен. Ты думал, я пропущу на борт «Центавра» незнакомого человека, не проверив всю его подноготную?
— Что? — Даниэль замер на полуслове.
— То! — уже с толикой раздражения ответил первый помощник. — Охрана была первой, кого я пробил по всем своим каналам. Я каждое имя протащил по всем инстанциям. Ни на кого из них нет ни малейшей зацепки. Никто не имеет контактов с органами, и никто не отправляет в центр больше, чем дозволено. Нашим связистам, чьи кандидатуры, кстати, ты одобрил сам, я полностью доверяю. Они круглосуточно фильтруют трафик информационного сообщения «Центавра». В том числе и доклады службы безопасности. Там нет ничего, чтобы заставило бы меня даже начать сомневаться, — он разочарованно покачал головой. — Я думал, это очевидно. Потому и не стал докладывать.
— Но… — Даниэль хлопал ртом как рыба, выброшенная на берег. — В таком случае…
— В таком случае, одно из двух. Либо ты мнителен, и никакого агента нет. И это более вероятно. Либо он настолько хорошо шифруется, что отследить его до старта у нас нет никакой возможности. В любом случае, сейчас я тебе ничем помочь не могу.
— Но…
— У нас работы невпроворот, мне нужно хоть немного поспать, — напомнил Эрнст. — Вали! 
Оказавшись выставленным за дверь, Даниэль некоторое время некоторое время приходил в себя. Задумавшись, он не заметил, что вернулся к кофейному автомату. Только там уже никого не было. Глядя на пустые стаканы, он вспомнил выражение лица Саманты, когда бросил ее и поспешно ретировался, окрыленный новой идеей. Действительно, очень милая девушка…