Мишка для Мишиной

Глава - 14

   Последние дни пролетели в бешенном ритме. Работы было много, к вечеру с ног валилась. Лишь дочка немного отвлекала от суеты. Я была безмерно благодарна бабе Томе, за ее заботу о Сонечке, да и обо мне тоже.

   Наша спасительница давно сказала, что мы для нее роднее собственных детей и внуков, и давно стали для нее семьей. Мне же, лишившейся семьи в одиннадцать лет, ее забота была словно сладкая пилюля для израненной души.

   Ночью плохо спала, проснулась с огромными синяками под глазами. Не помню всего сна, но чувство тревоги забыть не удалось. И причиной тому – Макс! Столько лет о нем не вспоминала, а тут на тебе – приснился!

   Надеюсь, что его образ в моей голове ничто иное как мимолетное видение. И я постараюсь забыть о нем как можно скорее! И как же я была рада, что мне в этом так скоро помогли!

   Стоило выйти в зал, как передо мной появился курьер. Небольшой букет ромашек, протянутый мне, смотрелся очень милым и романтичным. В сердце что-то кольнуло, от мысли о возможном отправителе, но принимать букет я не спешила.

   С сомнением посмотрела на все того же курьера. На его лице выражалась мольба и он прошептал:

- Пожалуйста, не ставьте меня в неудобное положение, и просто примите цветы.

   Голос звучал немного жалко. Еле сдержала порыв смеха. Это что же ему пообещал отправитель, что паренек готов на все, лишь бы выполнить свою часть.

   Расписалась в получении, и забрала букет. Пока никто не видит, спряталась в нашей подсобке, и начала перебирать цветы, в поиске записки.

   «Я скучал по тебе!»

   Вот как так можно? Где-то пропадает больше недели, а потом пишет, что он скучал? И это притом, что мы даже ни разу не виделись!

   Смотрела на цветы, и в душе какая-то искорка зажглась. Букет простой, без пафоса, но при этом заставлял искренне улыбаться и радоваться, что мой таинственный ухажер вновь объявился. Не терпится узнать, кто скрывается под маской незнакомца.

   Теперь каждое утро на работе начиналось с букета ромашек. Очевидно, мой незнакомец решил, что ромашки я всегда приму. Что ж – он прав! С каждой новой запиской в глубине души появлялась надежда, что внутри приглашение. Уже не терпелось встретиться с ним. Да и коллеги стали шептаться, придумывая всякие глупости.

   Баба Тома сделала замечание, что я оживилась в последние дни и стала чаще улыбаться. Не могла с ней не согласиться. Глупо отрицать тот факт, что я жаждала этой встречи.

   После очередного букета Алла Борисовна вновь спустила на меня всех собак, что веду себя неподобающе, и развожу бардак на рабочем месте. Эх, зависть! Было бы чему завидовать!

   Казалось, что после Борисовны хуже уже быть не может. Но я ошибалась! Как же я не любила те моменты, когда моя единственная родственница вспоминала обо мне и начинала названивать.

   Тетя Оля как обычно говорила, что я очень неблагодарная племянница, раз не помогаю своей благодетельнице, взявшей на себя опеку над одиннадцатилетней девочкой, после смерти троюродной сестры. В такие моменты я с ужасом вспоминаю те семь лет, что я провела в доме Очелловых.

   Я была обузой в этом доме. Всегда оскорбленная, притесненная и совершенно никому не нужная. Первый месяц, пока я оплакивала мать, тетушка казалась мне самим совершенством. Всегда такая добрая, отзывчивая. А стоило ее многочисленным подругам заполонить дом, как она тут же выказывала себя заботливой благодетельницей, приютившей бедную родственницу.

   Мы с мамой жили скромно. Жилье снимали, но мама понемногу откладывала деньги, чтобы в будущем я могла поступить на платное, в случае необходимости. Когда мамы не стало, счет доверили моей опекунше, с тем условием, что деньги будут идти на мое обеспечение и содержание.

   Тетушка оказалась не промах, и быстро убедила всех, что ей просто необходимо сделать ремонт, так как условия проживания совсем не подходят. Так были потрачены почти все сбережения мамы, а ремонт был сделан по высшему разряду… в комнате Юры.

   Юрий был единственным ребенком в семье. Так как его отец был моряком и дома бывал крайне редко, воспитанием занималась матушка. Парень рос очень избалованным и высокомерным.

   Спустя несколько лет этой каторги, а те годы я думала именно так, я стала приобретать более женские черты, превращаясь из смешной девчушки в симпатичную девушку. Тогда-то на меня и стал обращать внимание Юрий. Сначала это были обычные шутки, со временем его юмор приобретал немного смущающий характер. А в пятнадцать я поняла, что предыдущие годы были не так уж плохи, нежели те, что были впереди.

   До того времени я была просто в роли золушки, на плечи которой ложилась вся грязная работа, а в пятнадцать я стала малолетней совратительницей ни в чем неповинного Юрочки.

   Ольга совсем сума сошла, пытаясь поймать меня на том, что пытаюсь совратить ее ангелочка. Все мои попытки объяснить, что это Юрий очень хочет близости сводились на нет! Тогда-то я и стала неблагодарной сироткой, не заслуживающей ее заботы.

   Как хотелось сбежать оттуда, но что толку? Все свое внимание я сосредоточила на учебе, в надежде, что закончив школу на «отлично», смогу бесплатно поступить в университет. Но и в школе было тяжело.

   Юрий давил своим авторитетом на всех вокруг, делая из меня изгоя. Даже когда он окончил школу, ничего не изменилось. Я как была изгоем, изгоем и осталась.

   Каково было моё счастье, когда я окончила школу с золотой медалью и поступила на бюджет. При первой же возможности переехала в общагу, и вздохнула с облегчением. Да и тетушка ликовала – избавилась наконец-то от бедной родственницы. Однако доставать звонками не перестала.