Мишура

Мишура

Родители и брат пять лет назад переехали в город у моря. Папа сказал, что всю жизнь мечтал там жить, а мечты положено осуществлять, поэтому к пенсии купил домик у моря и приурочил глобальное переселение семьи.

Но моя пенсия была ещё слишком далеко, а море в мечтах только в отпуске плескалось рядом. Я родилась не в Москве, но с детства живу здесь и люблю город. Для карьеры сейчас тут больше возможностей, поэтому я осталась жить в московской квартире.

Сначала грустила без родных, особенно вечерами их не хватало. Приходила с работы, а никто не открывал дверь, в доме не слышалось знакомых голосов, и я не знала, что у них произошло за день, а есть в одиночестве за столом было так грустно, даже аппетит пропадал. А через несколько лет обнаружила, что жить одной мне нравится: никто каждую минуту не поправлял и не указывал, что делать, не требовал отчёта о прошедшем дне и задержках вне дома.

Приближался Новый год. С давних пор мы праздновали его дома семьёй, привычка сохранилась, поэтому теперь я запирала двери на замок и засыпала перед телевизором.

У меня была полная свобода, а я вечерами чаще сидела дома. Месяц как это стало невыносимо: я вся превратилась в одно большое ухо, которое слушало телефон, ожидая, что он прервёт молчание и зазвонит. Вообще-то дома было два телефона – оба на связи и ни единого звонка.

Месяц назад Юрка меня бросил. Молча. Не сказав за что. Просто по факту перестал звонить и приходить. Ни разу не позвонил вечером. Я тоже. Зачем лезть с любовью и что-то спрашивать, когда не нужна. Днём мы пересекались по делам и делали вид, что у нас всё нормально. Для посторонних глаз так всё и выглядело. Месяц.

Началось всё с того, что я увидела, как он отъезжал на машине с Милкой. С того вечера телефон и замолчал. Теперь молчим оба. Даже пожаловаться некому – каждый скажет, что я дура, что можно самой позвонить, наконец, подойти и спросить: «Что за дела?»

Нет, я пыталась зайти к нему в конце рабочего дня. И не только в конце. Но он постоянно был с кем-то занят. И выходил с работы всегда не один. Не было шанса ни поговорить, ни просто спросить, почему он меня бросил?

А сегодня на предновогодней вечеринке, он завёл так неподходящую ко времени дискуссию о добре и зле. Как будто и так непонятно, что зло сильнее, а побеждает добро. Или всё наоборот. Какая разница?

Я даже не вслушивалась в то, что он говорил, сегодня мне это было всё равно. Пока коллега не толкнула под локоть и до меня дошло, что это меня спросили:

– Ирин, а что ты думаешь? Он прав? – чтобы не попасть впросак, ответила: – Я ему не верю, – потому что не верить можно во что угодно.

Дружный смех объяснил, что мои слова попали в «молоко». А он стал всех в чём-то убеждать. И меня тоже. Идиот. При чём здесь все его речи? Я его просто ненавидела. За что? Он меня бросил! Вполне достаточно, чтобы убить, не то, что ненавидеть.

Я ненавидела его вплоть до прихода домой. А только переступила порог, бросила в коридоре сумку, увидела стоящий на тумбочке телефон и замерла. Мобильный можно было выключить, а стационарный стоял намертво. Не провода же вырывать? Поэтому от него надо было бежать.

Прореветь ещё один вечер дома в тишине, а потом и Новый год – это уже слишком. Бросилась в интернет. Видимо, все предпочитали в эту ночь быть с семьёй, поэтому легко заказала место в отеле за городом. Перехватила что-то на кухне, вызвала такси и понеслась к свободе.

Добралась до места за полночь. Значит, уже тридцать первое. Отель, окружённый почётным караулом сосен в белых парадных шубах, светился ползучими, как лианы, огнями. Расчищенную площадку перед входом окружали сугробы снега. Обрадовалась: встречу Новый год в такой красоте.

Заказанный номер находился на втором этаже. В столь поздний час в вестибюле никто из постояльцев не прогуливался, видимо, все собирались с силами для предстоящей новогодней ночи. Вид у девушки за стойкой администратора был сонный, но ключи выдала быстро, одарив любопытным взглядом, пытающимся отгадать все мои тайны разом, ведь одинокая девушка просто так, без сердечных переживаний, ночью в отель не приедет.

В номере отключила мобильный и поняла, что впервые за месяц не прислушиваюсь и не жду звонка. Вот она – долгожданная свобода.

Приняла душ, сбросила халат, вынула из сумки своего приятеля, маленького белого кролика: с детства засыпала с ним. Залезла под одеяло. Повернулась на бок, привычно подсунула руку под подушку и вдруг наткнулась на что-то твёрдое. Вскрикнула, выскочила из-под одеяла, отбежала от кровати, включила свет.

При свете всё выглядело безобидно. Не стоять же в ночнушке всю ночь, надо посмотреть, что там. Осторожно приблизилась, приподняла подушку, охнула и тихо опустилась на кровать. Под подушкой лежала рыжая игрушечная лисичка. Провести ночь с ней в одной комнате? Нет, я не готова.

Взяла лисицу, открыла балконную дверь, босиком на носочках ступила на снег, размахнулась и выбросила игрушку в ночь. Всё. Её больше нет. Взглянула на висящую над отелем Луну и, как в детстве, попросила:

– Сбереги нас, – Луна осмотрела комнату, не нашла, кого надо ещё охранять и недоуменно застыла с вопросом на лике.

Не засыпалось. Прижала к себе кролика, тот согрел. В щель между неплотно задвинутыми шторами заглянула Луна. Как тогда.

***

Днём она с родителями гуляла в парке. Над ёлкой висела огромная Луна, а на зелёных чуть заснеженных ветках качались подарки в блестящих коробках, но их никто не раздавал. Толпа водила хоровод. Родители держали её за руки. Потом папа пошёл к Деду Морозу за подарком для неё, а мама отвлеклась на подбежавшего старшего брата, который гулял отдельно. Вокруг дети уже разворачивали подарки.

Неожиданно толпа оттеснила её от мамы и уронила в сугроб: она лежала спиной на снегу и болтала ногами в валенках, но не спешила выбраться: знала, родители придут и выручат. Но раньше их на помощь пришёл незнакомый дядя, протянул руку, поднял, отряхнул. Сказал, что для неё есть особый подарок, и вынул из кармана рыжую деревянную лисичку. Ирина взяла и стала разглядывать.