Миссис Джаз

Миссис Джаз

Уважаемые читатели журнала «Глагол»!

Предлагаем Вам прочесть дебютный рассказ начинающего прозаика -
Евгения Демидова, который немало лет проработал обычным инженером.
Сейчас Женя открывает для себя неизведанный мир Литературы.
Наша редакция рада поддержать начинающих писателей!

Миссис Джаз

   В одном из небольших квартирных домов на окраине города жила наша учительница по музыке Клара Ириковна. Никто не мог сказать, сколько ей было лет. Она казалась бодрой женщиной, носившей пестрые юбки и однотонные блузы с бантами на груди. Выцветшие волосы стягивались в пучок, а челка гребнем соскальзывала с высокого лба. С ее приходом класс наполнялся тяжелым древесным ароматом. Иногда красная помада выходила за контур и заполняла морщинки у губ. Но это выглядело изысканно, а не уродливо.

  Нельзя сказать, что Клара Ириковна была простым человеком. Манера одеваться и говорить (певуче и томно, пожалуй, как Элла Фицджеральд) абсолютно не сочеталась с колоритом провинциального городка, в котором она жила.

    Учителя недолюбливали Клару Ириковну за ее своенравный характер, ведь она никогда не отпускала ребят с уроков музыки на репетиции и другие мероприятия, произнося, как молитву: «Что такое музыка? Она занимает место между мыслью и явлением, –  а потом, постепенно ускоряясь и повышая тон голоса, вопила, – как предрассветная посредница, стоит она между духом и материей…».
  А как только закрывалась дверь, Клара Ириковна откашливалась, смахивая что-то невидимое с юбки, и смотрела в потолок с просящим и жалобным видом. Затем переводила взгляд на нас и сквозь хохот говорила, что это изречение Жана Поля, заученное еще в студенчестве, всегда срабатывает в таких случаях.

  Дети обожали ее. Им нравилось, как рядом с отметкой в дневнике она рисовала скрипичный ключ и плавно подводила строку «Музыка». Им нравилось, как она играла на расстроенном пианино и при выпадающих звуках, не поворачиваясь, говорила самой себе: «Прошу прощенья, маэстро - откровенная халтура». Им нравилось учиться понимать музыку, открывать для себя смысл песни, а вместе с тем, новые краски в жизни.

   Однажды перед уроком на перемене она подозвала меня и еще пару мальчишек. Клара Ириковна оказалась в центре круга из восьмиклассников. По сравнению с нами она была маленькой и сухой старушкой, но…

  «Друзья мои, спускаемся сейчас в библиотеку, – повелительным тоном начала она, – берем граммофон и несем его сюда. Будет волшебный урок», – с таинственной улыбкой полушепотом произнесла она и приобняла нас.

   Я собирался уйти с ребятами, но почувствовал, как кто-то схватил меня за локоть. Клара Ириковна вручила мне книгу для начинающих авторов. Кстати, она была единственным человеком, который ценил мои статьи в школьной газете. Остальные считали меня неудачником, а мои статьи мусором, который печатался
из-за нехватки материала.

   Прозвенел звонок, и мы сели за парты. Не поверите, но нам было действительно интересно послушать музыку с настоящей грампластинки, тем более джаз! Моя соседка по парте Оля подготовила диктофон. Она часто записывала уроки Клары Ириковны, переслушивала их несколько раз, порой даже выписывала афоризмы. И мне не казалось это странным. Я и сам, бывало, записывал фразы Клары Ириковны карандашом в тетради.

   Тихий треск пластинки заполнил класс, залитый теплыми лучами сентября. Кто-то шаркнул ногой, и на третьем ряду послышалось тихое: «Т-с-с-с». 
   Клара Ириковна сидела за столом, закрыв глаза. Мощный и в то же время легкий, игривый, но такой неторопливый джаз слился с воздухом так, что каждый вдыхал его. И ему явно было мало класса. Он требовал большего.

- Мне было 16 лет, когда я впервые услышала эту композицию. Тогда, будучи ученицей музыкального колледжа, я часто бывала на любительских джазовых концертах. Их организовывали студенты колледжа, горящие любовью к инструментальной музыке, – словно сквозь сон начала Клара Ириковна, – А ему 18. Солист группы, виртуозничал на саксофоне, по нему тогда сохли все девчонки. Тогда и подумать было сложно, что такая, как я, может кому-то нравиться. Жидкие рыжие волосы, противные веснушки, невзрачное ситцевое платье в желтый горох… - Как сейчас его помню, – почти пела Клара Ириковна, иногда улыбаясь, –
Он научил меня понимать джаз, нести его в себе, любить и дарить людям. Он стал светом.
И я тоже захотела стать для кого-то светом.

- Тот концерт произвел на меня сильное впечатление. И дело даже не в первом поцелуе сельской Кларки. Ой, что это я, – смутилась Клара Ириковна, – хотя вы взрослые люди, можем говорить уже и о любви. Дело в том, как он говорил о музыке, каким восхищением были наполнены его глаза… Это было сумасшествие, я Вам клянусь! Жизнь одна. Прожить ее можно по-разному. И для меня светом стала музыка. Исцеляющая, вечная… без которой невозможно представить мой день.

  Она открыла глаза и увидела ребят с серьезными и вдохновленными лицами. Нотка самолюбования и горделивости заиграла где-то груди. Клара Ириковна осознавала, что ею восхищаются, и ей нравилось это чувство, которое мелодичным бальзамом согревало сердце.

- Вы можете творить невероятные вещи. При этом не обязательно играть на саксофоне. Вы можете быть счастливым, как и я, живя в коммуналке и каждый день, приходя на любимую работу выслушивать нотации о том, что пора на пенсию, что хватит лезть к ученикам с дурацкими советами… Вы можете быть счастливыми, получая не пятерки (смысл жизни далеко не в этом), а четверки и даже тройки. Вы можете быть счастливым лишь тогда, когда слушаете свое сердце и позволяете ему управлять собой, своей судьбой. Вы должны видеть в счастье своего друга. Пусть оно, словно тень, ходит за Вами, наполняя энергией и желанием жить, – скороговоркой сказала Клара Ириковна, глядя нам в глаза. Прозвенел звонок.