Младший принц

Пролог

В дворцовых казематах было холодно и сыро. Сквозь небольшое решетчатое окно над самым потолком моей тюремной камеры, проникали тусклые лучи солнца.
На полу валялись комья полусгнившей, потемневшей соломы, а в углу стояла грубо сколоченная деревянная скамья, на которой сверху лежал сомнительного вида матрас.
Доверия он мне не внушал, поэтому в первые часы моего пребывания в этом чудном месте, был беззастенчиво спихнут на пол.

Где-то мерно капала вода, под темными каменными сводами протяжно и как-то совсем тоскливо завывал ветер, в углу копошились мыши. Но в остальном здесь была гробовая тишина.

Тюремная камера - это не королевские покои, но, как ни странно, лучшее место для того, чтобы предаться размышлениям.

А подумать, и правда, нужно было о многом.

Например, о том, как я докатилась до жизни такой.

" - Подумай только... - я перегнулась через стол, за которым сидел младший принц, в волнении облизнув истрескавшиеся губы. - Амулет жизни и сила, заключённая в нем, способна даровать исцеление нуждающимся. Представь, скольких страждущих мы смогли бы спасти. А скольким помочь.

Младший принц цокнул языком, покачав головой. Неспеша, с ленивой грацией, он бережно отложил книгу, любовно проведя по шершавым страницам, и посмотрел на меня.
Я долго вглядывалась в его лицо, на котором причудливо танцевали тени, отбрасываемые пламенем свечи.

- Нет.

- Почему? - Разочарованно воскликнув, я, не сдержавшись, от души хлопнула по столу.

Принц поморщился.

- Потому что это чистой воды самоубийство. Лезть в королевское хранилище... Скажи, ты хочешь закончить свои дни на эшафоте?

- Но...

- Нет, даже не думай. - Он поднимается, и его лицо оказывается напротив моего. Темные брови сведены к переносице, а губы сжаты в тонкую линию. Принц смотрит на меня, изучая, чуть склонив голову на бок. Постепенно его черты разглаживаются. Я вижу, как дрожат смоляные ресницы и как в уголке губ теплится несмелая, робкая полуулыбка..."

"...Бегу по коридорам, задыхаюсь, но бегу. Ощущаю опьяняющее чувство свободы, эйфорию и радостно-безумный смех, отдающийся приятной легкой щекоткой где-то в груди.  

Прямо-направо и снова прямо.

Прижимаю к груди выкраденное сокровище, как любящая мать свое дитя и все-таки, от полноты чувств, рассыпаюсь задорно-жизнерадостным, весёлым не то смехом, не то хохотом торжествующего почти-победителя. 

Вдруг чья-то рука, появившаяся из ниоткуда, крепко хватает меня за шкирку и, как нашкодившего котенка, бесцеремонно и довольно-таки грубо затаскивает в маленькую нишу, прикрытую от посторонних чужих глаз старинным выцветшим гобеленом. 
Первое, на что я натыкаюсь и больно ударяюсь об это носом - чья-то железная пластина, исписанная древними рунами, изящная, отливающая в полумраке не то золотом, не то медью. 

Наотмашь бью рукой, стараясь сбить невидимые тиски незнакомца. 

- Ты собираешься меня убить? - Раздается совсем рядом знакомый  насмешливо-ласковый высокий голос. 

Мои губы растягиваются в небольшой полуулыбке. Это был младший принц Тиверии.

Меня отпускают, и я поднимаю взгляд на друга: длинные руки-ноги, с которыми ему самому-то трудно справиться (но хватка у Теона железная, похлеще чем у его старшего братца), педантично зализанные назад иссиня-черные волосы, едва достающие до середины тонкой цыплячьей шеи. 
Я потираю ушибленный нос и критично оглядываю Теона.

На моей памяти, тот никогда еще не носил броню, так как, по его словам, не видел в ней практичности. Лишь небольшие куски простых железных пластин, которые изредка надевал исключительно на поединки с братом, предпочитая все-таки полную свободу движений. 

Тут же он вырядился, как на парад: обвешан этими старинными латами, как огородное пугало и сияет почище своих доспех, страшно довольный собой. Сейчас любая одежда на этом растущем дылде-парнишке кажется неимоверно длиной и чрезмерно большой, но начищенные до блеска доспехи, явно с чужого, небось, отцовского плеча, сидят на нем до нелепого смешно.

Он закутан в новый, без единой пылинки и катышка, темно-фиолетовый плащ, который достает ему до пят и преданным слугой волочится по полу вслед за хозяином. 
Теон с важным видом поправляет съехавший ремень на груди с железной вставкой, и мне не удается сдержать смешинки, застрявшей в горле. 

- На вырост. - Хмыкает он, замечая задорный блеск в моих глазах. 

- В честь чего праздник? 

- Так у Ферина завтра день рождения, отец обещал устроить парад. А потом будет бал, как обычно. Ты, кстати, проиграла последнюю партию в карты и обещала мне танец, помнишь? - Внешне он силился сохранить пренебрежительно-отстраненное безразличие, но все же заинтересованно-лукаво посматривал на меня из-под полуопущенных пушистых темных ресниц. 

- Приглашаешь? - Полуутвердительно произношу я. Склоняю по-птичьи голову на бок и с внимательной улыбкой ловлю его пытливый, выжидающий взгляд. 

- Приглашаю, - он царственно взмахивает бледной дланью и кивает. 

- Я подумаю. - Не хочу давать Теону ложных клятв и обещаний, ибо не позднее сегодняшнего вечера - а в этом я была абсолютно уверена так же, как и в том, что сейчас на улице Тиверии был ясный день - меня схватят и приволокут под светлые очи короля.

Мысли о моем безрадостном будущем заставляют сердце ухнуть в пятки. Я теряю нить разговора. Вскоре Теон понимает это и обеспокоенно трогает меня за плечо. Взгляд его устремляется на мои руки и я вижу, как стремительно меняется его выражение лица. 

Я видела юношеское, почти детское лицо Ферина. Его губы, надутые в реальной или вымышленной обиде, пушистые брови строго сведенные к переносице и алеющие пухлые щеки. И это выглядело забавно. 

Я видела Теона, ненамного младше своего царственного брата и занимающего почетное второе место в очереди престолонаследия. Младший принц был мудрее и всегда казался старше.