Мне нравится эта работа!

Мне нравится эта работа!

Евгения Халь

Илья Халь

Опубликовано на бумаге в сборнике "Завтра будет ветер", 2010

Нельзя брать в новую жизнь старый мобильник, особенно если термин «новая жизнь» ты сам для себя придумал после того, как вчера тебя уволили с работы. Первое, что я сделал после увольнения – вытащил старую симку и швырнул в мусорный ящик. Симка была рабочей. Поэтому была забита «Вадиками из отдела сбыта», и «Семен Семенычами из налоговой".

Проснувшись рано среди солнечной неги безработного медленного утра, я, не торопясь, сварил хороший кофе вместо того, чтобы глотать на ходу растворимую дрянь. После завтрака отправился покупать новую симку.

Вернувшись домой, я взял в руки видавший виды "Самсунг", собираясь забить в память телефоны родных и друзей, как вдруг раздался сигнал: прибыла эсемеска. Наверняка, приветствие от сотового оператора, – подумал я, выводя текст на экран:

«Cрочно останови Матвеева Анатолия! 89169666815».

Никакого Матвеева я не знал, сообщение было отправлено с безымянного номера. Розыгрыш? Маловероятно. Просто кто-то ошибся.

Желудок возмущенно пробурчал, что время обеденное, а стол до сих пор не накрыт, и я отправился на кухню. Потягивая пиво, стоял возле сковородки, на которой жарились креветки в чесночном соусе. Из комнаты снова донесся сигнал телефона: пришла еще одна эсемеска. Вот тебе и новая спокойная жизнь!

Следующее сообщение гласило:

«Антон, ты опоздал!»

Куда это я опоздал? Холодные пальцы тревоги прикоснулись к позвоночнику. Я набрал номер этого загадочного Матвеева.

Долгие гудки, автоответчик... наберу еще раз. Снова гудки, и, наконец, долгожданное:

– Алло!

– Анатолий Матвеев? – спросил я, чувствуя себя полным идиотом.

– Опоздал ты, парень. Я – врач скорой помощи. А друг твой только что попал в аварию, и мы его сейчас в больницу везем. Так что ты обзвони, кого надо, и приезжайте все к нему.

– В какую аварию? Где?

– На Кутузовском проспекте. Движение здесь, сам знаешь, какое, а друг твой прямо за грузовиком ехал. Водитель грузовика был пьян в зюзю, ну и решил в «Формулу–1» поиграть. Такие фокусы выкидывал на трассе, что Шумахер нервно курит в углу! Но главное: ему самому хоть бы хны! Пару царапин, а в остальном – здоров, как бык. А вот друг твой..., – он запнулся, помолчал немного, а потом продолжил тише и спокойней:

– В общем, положение тяжелое, но пока ничего сказать не могу.

– В какую больницу вы его везете?

Врач назвал адрес больницы и отключил телефон. Гудки отбоя сверлили мозг. Я закрыл глаза, но на внутренней стороне зашторенных век всплыли красные буквы на черном фоне:

«Останови его... ты опоздал...»

Креветки стали колом в горле. Я быстро оделся, выскочил из дома, поймал бомбилу, взмолившись, чтобы там, наверху мне послали нормального водилу, который действительно умеет ездить по Москве. Видимо, там, наверху, сегодня все были настроены вполне благодушно, потому что водила не только умел ездить, он еще и не любил разговаривать – сочетание такое же фантастическое, как одновременно красивая и молчаливая женщина.

Пробиться в реанимацию было сложно. Дорогу заградил дюжий медбрат. Ладно, не мытьем – так катаньем. Не родилась еще такая Сивка, которую не укатали бы денежные горки. И эта, вернее, этот Сивка, не стал исключением из правил. Он пропустил меня в палату в обмен на зеленую банкноту.

Матвеев, которого я видел в первый раз в жизни, лежал на кровати без сознания. А я стоял напротив него и представлял себе, как еще сегодня утром этот человек вышел из дома, торопливо дожевывая на ходу, сел за руль, поехал на работу. Как он пил кофе, может быть, курил, разговаривал по телефону, и знать не знал, что через несколько часов превратится в забинтованную куклу, подключенную к мудреной медицинской технике. Ему должно было повезти. Его должны были предупредить, но не предупредили, потому что кому-то было лень или недосуг. И этот кто-то жарил креветки, когда его, Матвеева, корежило вместе с корпусом машины, и этот кто-то стоит сейчас напротив манекена, в которого превратился молодой сильный мужчина, а в его голове вертится дурацкая песенка:

Кто там?

Это я, совесть запоздавшая твоя!

Я вышел из больницы, перешел дорогу. Возле гастронома стояли два мужичка, стерегущие зеленого змия. Вот как все изменилось в наше время! Раньше змий охранял сокровища от людей, теперь обмельчавшие потомки славных богатырей стерегут его.

– Мужик, третьим...

– Буду, – ответил я, доставая деньги из кармана.

Почему бы нет? Если весь мир перевернулся вверх тормашками, ты тоже стань на голову. Не помню, кто это сказал, но мужик явно попадал в такие же передряги, как я сегодня.

Водка обожгла пустой желудок, ведь поесть я так и не успел. Хорошо, пусть обжигает, пусть смывает ржавчину, накопившуюся внутри.

Ты думаешь, что там, внутри, сияет никелированная, блестящая сердцевина, чистенькая, без единого пятнышка, и вся грязь мира с тебя скатывается, не оставлялся следов. А на серебристой поверхности скопилась рыжая дрянь, тебе самому незаметная. И всего-то просили позвонить, а ты привычно отмахнулся. Не потому, что был занят, а просто не хотел заморачиваться.

А когда пару месяцев назад по телевизору показали, как девушка в московском метро упала на рельсы, и никто из стоящих рядом ей не помог, ты возмущался отсутствием доброты и гуманности. Ты был так красив в праведном гневе, так красноречив, уличая ближних в преступном равнодушии! Потому что если бы ты стоял рядом с этой несчастной, то, конечно, помог бы. Бросился, стремглав, и склонился бы над ней одиноким скорбящим героем, и звал бы на помощь или просто плакал бы, потому что кто-то же должен плакать, когда уходит человек. Ведь нельзя же отпускать его в тишине! А ржавчина тихо сидела внутри и жрала жадно твою блестящую начинку, которая оказалась не никелем вовсе, а просто конфетной фольгой.