Моцион

Моцион

Поляна показалась неожиданностью лишь для тех, кто никогда не был в лесу. Не знаю, как это объяснить, но это же чувствуется. Считывается рельеф, наклон деревьев или какое-то общее настроение леса. Всегда же можно сказать, что вон там, в сотне метров, будет лощина, а вон там, где деревья становятся ниже, но гуще, маленький ручей. Не знаю, может быть, поэтому меня и взяли проводником? А может, из-за того, что я почти всю жизнь в лесу прожил? Как-то так получилось, с детства. Хотя нет, я знаю, почему именно я был удостоен чести вести эту группу, никто другой не согласился идти в проклятые места. Несколько недель назад к нам в посёлок приехали городские, да не простые, а из самой столицы. Будто у себя в Петербурге не могли найти достаточно безумного лесника. Припёрлись, значит, и говорят: «А давайте нам лучшего, мы много денег дадим и, если понравится, увезём из этой глухомани». Конечно, народу набежало, был и Фима, и Яшка, но не сговорились они, уж неведомо мне почему. Если вспомнить, сколько платят, то, думаю, не в деньгах был вопрос. В итоге весь посёлок отказался их вести, и они пришли ко мне. Я не лучший, но группы уже водил, да и окрестности знаю. Жаль, что нам не по окрестностям нужно, а туда, куда никто и не ходит. Делать там нечего: ни ягод, ни зверя, только деревья редкие и тишина стоит такая, какой в лесу быть не должно.
Собрались, значит, и пошли, что здесь ещё говорить? Разве что ещё до выхода главный их притащил какого-то тощего парнишку, тот вопросы странные и глупые задавал, так и норовя подловить на нестыковках. Детство его моё волновало да как я одиночество переношу. Дёрганый больно: то ручку подбросит, то в бумагах что-то резко искать начнёт. Благо он в группу не входил, уже тем же вечером вернулся в город. А мы пошли, слаженно и оперативно, насколько это вообще возможно. Ну, повёл я вначале не в ту сторону, ничего страшного, догадался же потом перевернуть карту, не такой уж и крюк сделали. Бурчат здесь некоторые просто до сих пор. Довёл же, не заплутали. Хотя здесь скорее ещё завтра идти нужно будет, их старший точку поставил за тремя холмами дальше, почти на краю тёмного пятна, мрачное место. Но вы не пугайтесь, мрачным то место только называется, ничего такого здесь и нет. Наоборот, очень светло и просторно. Деревья все хвойные, могучие сосны, а они тесноту и подлесок не уважают, размах нужен, простор. Так что идём быстро, почти без остановок, летний зной остался в посёлке. В лесу-то всегда комфортно и прохладно. Благодать кругом, только птиц нет и муравьёв. Но здесь им что-то не нравится, а вот главному очень всё нравится: он землю чуть ли не обнюхивает, так и норовит каждое дерево обнять и постоянно берёт пробы земли. А по мне, земля как земля, иголки вперемешку с песком, вот и вся земля. Но последнее время он очень оживился, больше обычного. Достал лопатку свою чудную и начал кору царапать, смолу обнюхивать. Лизнуть пытался украдкой. Вот умора, я краем глаза видел. Честное слово. Но потом долго отплёвывался, бедолага. Зачем вся эта экспедиция и какого чёрта мы туда шлёпаем? Мне не говорят, мол, веди вот на эту точку и предупреждай об опасности. А зачем? Почему? Это не моё дело. Любопытно же. А кому было бы неинтересно? Так в группе есть и своя охрана, она пресекает разговоры. Надсмотрщики, а не охрана. Несколько раз два парня начали что-то обсуждать, так эти амбалы подбежали и очень убедительно напомнили, что разговаривать на определённую тему запрещено. Парни поняли и заткнулись. А со мной никто и не говорит, только проф иногда подходит, и мы корректируем маршрут. И то исключительно тонкости транспортировки его драгоценного тулова. Его даже попутчики не особо интересуют. Недавече как позавчера ногу один подвернул, так я и предложил холм обогнуть, там верста крюком от силы, так проф весь на слюну изошёлся, как это час дополнительный в пути. Тьфу, а не человек, и опять же, ни полсловечка, ни обмолвочки о цели, куда его так неудержимо манит.
На прошлом привале в очередной раз решил клинья подбить. Сели все ужинать, я и подсел к самым говорливым. Наверно, с полчаса анекдоты травили, смеялись так, что к нам ещё подсаживаться стали. Охрана крутилась рядом, уши грея, но убеждалась, что запретные темы не поднимаются, отставали и смеялись со всеми, некоторые и сами байки рассказывали. Душевно сидели, отдохнули по-настоящему, не только физически, но и, как говорится, душой. А когда подошли повара, шутки пошли с новой силой. Все вроде из одного котла ели, но кто жаловался на пересоленность, кому острым показалось, но все сходились на том, что благодарны всей кухне и если можно было бы алкоголь, то подняли бы тост за поваров. Эх, сплочённый коллектив — это всегда хорошо. Поначалу-то чурались друг друга, по группам разбивались, так сказать, по отделам. А теперь вот, сидят вперемешку, шутки шутят. Но весь кайф обломал профессор, появился как из-под земли, навис грозной фигурой и разогнал всех по палаткам. Зыркнул на меня, поманив пальцем, и повелел карту доставать.
— Сколько нам осталось?
— Дня три-четыре, если с прежней скоростью. Но коли ускоримся и зона чудес не подкинет, можем к вечеру третьего дня выйти на точку. Хотя, вы говорили, там что-то этакое, поэтому, думаю, ночь переночевать и посветлу уже к месту подходить.
— Хорошо. Люди должны выдержать. Держите меня в курсе, если что-то будет с картой расходиться. Всё.
— Карту смотреть будете? Редактировать маршрут? Можем обсудить те или иные детали, чтобы не было неожиданных поворотов.
— Нужно будет, сделаете.
Проф стрельнул на меня глазами и отвернулся. Разговор окончен. И ладно, если бы он так только со мной, увы, сколько раз видел заплаканных девушек после лёгкой беседы с ним, да и покрасневшие парни не редкость. Чувство собственной божественности у мужика зашкаливает. Что же, возможно, он действительно гений, в противном случае прикопать бы его здесь, да жаль, нож пришлось оставить. Я огляделся, все безропотно разбредались по своим палаткам, яркий белый свет фонарей плавно сменялся на зелёный, поляна меняла оттенок с песочно-жёлтого на серый. Было достаточно светло, и я без труда нашёл свою маленькую одиночную палатку. Спальник. Поворочаться — неизбежный ритуал перед сном, и впервые за день остаться со своими мыслями наедине.
Посидели, безусловно, круто, но цели пути я так и не узнал, а гадать самому вообще не хотелось. Вообще-то я пофантазировать люблю, особенно когда один. Бывало так уйду в свои мысли, а тело там само что-то делает. Замечтаешься, задумаешься, оп, и корзина ягоды собрана. Али идти куда надобно, ноги шагают, сознание тоже своим занято, а по ощущениям как телепортировался. Красота, обожаю такие моменты. Но здесь, как ступор какой, расспросить могу, а самому гипотезу какую выдвинуть лишь для себя, так нет. Вот и злюсь, что в голове пусто.
Ещё пять минуточек, здесь такое не срабатывало, да и не могло сработать. Подъём, значит, подъём. Такой архаизм, как армия, уже в прошлом, но в некоторых книгах написано о несоизмеримой строгости в ней, так что моё не проснувшееся сознание подстёгивало голову вспоминать аналогии оттуда. Солнце встало, палатка собрана, чёрствый сухарь во рту. Сержант навигационного батальона готов к исполнению своих прямых обязанностей. Фи, даже в голове звучит мерзко. Тропинки не было, я привычно шёл впереди и отмечал места, где деревья расходились шире обычного. Группа растянулась, и мои метки на деревьях служат той красной ниточкой, по которой все постигают тонкое искусство прогулок по лесам. Здесь самое сложное — не разгоняться, помня, что где-то там, в хвосте, идут труженики кухни и лаборатории. Это вначале им было легко, тележки ехали почти сами, а потом началась зона. Господа учёные впрягаются по трое и тянут по песку и подъёмам. Мне жалко их не из-за тяжести, что выпала на их долю, а из-за того, что они же высококвалифицированные специалисты. Не для того они науку двигают, чтобы оборудование на горбу таскать. И нет, это не часть их работы и даже не их выбор. Но они тащат, надрываются, страдают, но идут. И я иду, плевать на профа, быстрее нужного всё равно не придём. Да и вообще, кто из нас, всех людей, делает настоящий выбор? Где-то обстоятельства, где-то давление общества или, ещё хуже, родни. В детстве нас одевают в то, что есть, или в то, что сочли правильным, причём не мы, а те, кто старше. Потом они же говорят, где и как нам учиться. Конечно, учёба и знания — это прекрасно и необходимо, они вырывают нас из мрака невежества, но методики, подход зачастую не самые лучшие. А чего стоит прощание в дверях: вон Фима, его всем посёлком собрали в город, выучили на инженера какого-то, уже не упомнить. И что? Хоть сколько блага это принесло кому? Нет, однозначно нет. А всё из-за того, что Фиме эти механизмы и даром не дались. Не его решение, а коллективное. Социум всегда ошибается, когда лезет в дела индивидуума. Решать нужно самому, ибо и ответственность персональная. За всё и всегда в ответе ты сам, что бы с тобой ни происходило. Мне этим и нравится в лесу: что бы ни случилось, все лавры и шишки на тебе одном. Да и Фимка чем занимается? На дарах леса живёт: где зверя какого словит, где подножным промыслом, а то группу какую поведёт. Нравится ему это? Чего не знаю, того не знаю, но дом сколотил, женился, хозяйство крепкое. Висит у него на стене этот диплом с золотой окантовкой, даже пыль с него не протирают. Впрочем, ладно, это всё мысли хорошие, но нужно возвращаться в реальность. Охранники уже в лицо заглядывают и руками машут, мол, ждём-с отряд, растянулся сильно. Значит, садимся, подпираем спиной дерево и рисуем палочкой на песке. Соберутся все, догонят, пойдём дальше. Скорость и вправду упала, тяжелее идти, хотя препятствий больших нет.
Только-только начало смеркаться, до полной темноты было ещё далеко, но риск — дело благородное, а мы люди простые, нам платят за группу, а не за подвиги. В общем, полянка подвернулась удачная, сухая, на возвышенности, они сами мне доверили определять место стоянки, а пренебрегать таким не стоит. Процедура уже была налажена, пока одни хворост собирают, другие жильё сооружают. Я же с умным видом сидел над картой. Хотя чего там думать, то вот, финишный крестик, идём прямо, завтра к полудню будем на месте. Если бы не репутация зоны, куда научному люду потребовалось, сами бы дошли. Но нет, вся электроника здесь не работает от слова совсем. Вот и пришлось брать меня, двуногого навигатора. Если в преддверии ещё можно было в планшеты смотреть, то теперь вообще не включаются. Это я и от охотников знал, а то, что если сильно углубиться, то металл начинает током бить, это прямо открытием стало. Пришлось ножик выкинуть, добрый клинок был, много мне служил. Нёс, сколько мог, хоть и вздрагивал на каждом шагу. Я чего по клинку-то вновь слезу пустил, к ужину позвали, как там без ножа-то? Вот и я не знаю как. Грустно, но, увы, так. Ждёт он меня вёрстах в трёх отсюда, в землю воткнутый. Ловушка получилась. Я заметил, что чем ближе к земле, тем сильнее разряды. Увидел ямку, обмотал руку тряпицей и как метнул его. Добротно вошёл он, по самую рукоять, и сполохи пробежали. Значит, верно всё рассчитал, никто, окромя меня, его тронуть не сможет. А ножны-то у меня остались, они кожаные и на рукоять идеально встают, буду так вытаскивать. Воротиться без клинка никак нельзя.
Походные условия и так сами по себе стесняют, а здесь ещё и свои особенности. Все бродили со своими подносами, не единого свободного местечка. Ой, да когда меня это останавливало? Оглядевшись, я нашёл упавшую ветку, достаточно большую, чтобы взгромоздиться на неё. Расположился неподалёку от столов, но не мешая. Меня даже позабавила мысль, что я так, в гордом одиночестве, думу думаю о грядущем. Смеха ради корягу свою немного поправил, чтобы лицом сидеть по направлению завтрашнего пути. Кормили обильно, но лишь тем, что с собой в зону принесли. Вода, и та принесённая, пробовали из ручья набирать, как охотники, но даже после очистки металлический вкус зашкаливал. Но я же с учёными, они эту воду в своей переносной лаборатории разве что по атомам не разбирали, но не нашли ничего. Вода как вода, но что-то неуловимое делало её непригодной для питья. А зверья здесь отродясь не было. Так что сидели мы всей группой и жевали макароны пресные. Я ещё по пути набрал для поваров трав душистых, да и своих специй разнообразных у них с собой было предостаточно. Но зона есть зона, вкусы пропали, хоть перец красный жуй, ничего не почувствуешь. Вот такая особенность депрессивненькая. Я оглядывался, стараясь заглянуть в лица, но всюду было одно и то же — лишь грусть и уныние. Потрясающий контраст, закатное солнце осветило макушки деревьев, раскрашивая их в розовые тона, и ещё белый, дневной свет играл на самых верхних иголках, блестя и отражаясь, бросал невообразимо красивые, почти зеркальные, отблески. Никогда не видел ничего подобного, чтобы хвоя таким чудным образом флюоресцировала, но здесь, в зоне, похоже, и не такое возможно, стоит лишь присмотреться, пробежаться глазами, заглянуть под камешки. Удивительное место, ноги моей здесь больше не будет ни за какие деньги. Некоторые поднимали лица, как и я, смотрели вверх, пробудив в себе прекрасное. Было безразлично на всё, нас окружал прекрасный, хоть и странный лес, но в душе была полнейшая апатия. Лучи практически стали не видны, и вокруг нас стало быстро смеркаться, уставшие и грустные люди механически сложили посуду в боксы и начали разбредаться по своим палаткам. Наступала ночь. А я всё сидел на поваленной ветке и оглядывался, что-то не давало мне покоя. Вот одна палатка закрылась, за ней другая. Гасли тусклые фонари, переключаясь с бледного белого на тусклый зелёный. Столы сложены, часовые лениво бредут по намеченным тропам, а я всё сижу с тарелкой. Холодный ком макарон с воткнутой и треснувшей вилкой уже давно отставлен в сторону, безразличие плавно и нехотя сменяется на беспокойство. Что-то происходит, но мысль не ухватить. В полумраке я заметил профессора, он пренебрёг своей привычкой докопаться до меня на ночь глядя и шёл мимо. Ещё один пункт в коллекцию странностей? Да хрен там рос! Я сам встал и подошёл к нему. Начинать разговор было нужно, вот только как?
— Профессор, как вы себя чувствуете?
Он повернулся ко мне и пристально посмотрел, пустые глаза начали наполняться эмоциями, это уже хорошо. Да даже если он разорётся, плевать, разнообразие, бурная реакция, прекрасно.
— А знаете, неплохо, только ноги устали за сегодня. Наше путешествие окончится завтра, как вы говорите. Думаю, это хорошо. Молодой человек, ложитесь спать. Завтра великий день, и нужно отдохнуть.
— Ни хрена себе тирада! — от изумления я открыл рот, — проф, давайте присядем, мне кажется, что-то случилось.
Ответом мне было недоумённый взгляд, а потом кивок. Я показал рукой на облюбованную мной ветку, и профессор, светило столичной науки, покорно пошёл на указанное место. Удивление удивлением, но нужно было что-то говорить и делать дальше, а я как бы не планировал так далеко заходить, у меня даже этого плана не было. Мы сели рядом, и я, очертив рукой лагерь, произнёс самые загадочные слова в своей жизни:
— Вот!
— Что? Где ваше «вот»? — учёный немного поморщился и вперил взгляд вдаль. — А! Да-да, вижу. Спасибо, что показали, это и вправду важно, — голос учёного менялся с каждым звуком. — Будьте так добры, найдите моего помощника, щупленький такой, ходит постоянно по пятам и так и норовит украсть какую-нибудь научную статью. Ах да, пускай захватит ампулу AV-9P, не 6 или 8, а именно девяточку. Будьте так добры, поторопитесь.
Я посмотрел в ту сторону, куда неотрывно смотрел проф, но ничего не увидел. Махнув рукой, побежал к начальственной палатке. Побежал — это всё-таки сильно сказано, пошёл быстрым шагом, мне же этот профессор — не начальник, вон у него целый лагерь подчинённых, а я фрилансер, у меня контракт на один поход. К слову, там прописано довести, придём, и сделаю ноги, пускай выбираются, как вздумается, уже без меня.
Помощник руководителя экспедиции нашёлся, где и предполагалось. Сидит, значит, на земле и коленки гладит. Странный какой-то, хотя кто здесь без причуд? Раза три ему повторил, мол, зовут его, а он улыбается и наяривает ладошкой, как в экстазе. Вот оно мне надо? Я уже всерьёз подумывал плюнуть и пойти спать. Пускай делают, что нравится, главное, чтобы меня на свои игрища не звали. Но блин, матушка слишком хорошо выучила доделывать дела до конца или хотя бы до обозримого финала. Все вон сбрендили, значит, и мне можно. Стыдно немного, но мне понравилось. Подхожу я к этому щуплому и как врежу. Эх, добротная пощёчина вышла, отрезвляющая. Мне же сказали привести его, но не уточняли, целым или нет. Ну кровушка носом пошла, и глаз окосел, бывает, идти-то может. Даже сам идёт, неся перед собой священный Грааль, просьбу профа, значит, выполняет, ампулку с веществом мутным. Пришлось, правда, несколько раз проверять, чтобы цифры совпали, я что-то и сам не упомню, шестую или девятую проф просил, мы на всякий случай обе взяли.
Профессор сидел на том же самом бревне и, как говорится, тупил вдаль. У нас так некоторые грибов обожрутся и сидят, в забор смотрят или в небесах что разглядывают. Я сам-то так не стоял, ибо меру свою знаю, но штырит от поганок этих знатно, глюки яркие и реалистичные. Главное, не чаще раза в месяц, а то эффект не такой, а желание повторить сильное. Может, действительно повара что подмешали по недосмотру? Этакое психоделическое. Хотя не, брешу, там всё строго, а грустно всем стало, когда мы ещё подходили. Усталость усталостью, а настрой я чую. Как-то пришлось научиться, коллектив у нас в посёлке строгий, нужно понимать, когда бить будут, а когда, так сказать, выговор вынесут. Короче, проф ампулу ту выпил, и вроде попустило его, лишь пальцем тыкать не перестал. Но к тому моменту мы и сами заметили. Прям свечение в деревьях, точнее, за ними, в той стороне, куда нам идти завтра. Может, солнце заходящее, а может, ещё что. Вот только светило на северо-восток не любит уходить, так что теряюсь в догадках. Вот пускай проф со своими дружками и сходит, посмотрит, а моё желание продолжать путь как-то поутихло. Пока эти двое ворковали на суку, обсуждая планы, я тоже прикинул: нужно делать ноги. Куда идти, они и сами знают, не заблудятся, здесь пара шагов осталось, иллюминация, так сказать, есть, ямки подсветит. И да, эти сумасшедшие навострили стопы свои прямо сейчас двинуть. Чур меня от таких необдуманных решений! Кстати, вторую ампулу не зря брали, проф её помощнику скормил, тот приободрился, хоть живчиком не стал. То, что они ночью идти надумали, это как бы и не обсуждалось, но какой излучатель проф искать стал, я понятия не имею. Обшарил все карманы, свои и помощника, мелочёвку на землю высыпали. Я наблюдать не стал, хватит с меня психоделических приключений, станет скучно, артхаусное кино гляну. Мама, уж извини, но я брошу этих наркоманов-шизофреников. Нам с ними не по пути.
Значит, собираю я вещи, хотя чего там собирать, три кулька да полтора башмака. Подбегает ко мне один из охранников и ультимативно заявляет, что я, видите ли, иду с ними. Краткие переговоры не привели к желаемому результату. Зажимая нос платком, пришлось идти. Единственным, попрошу заметить, платком, чтобы его кровью не пачкать. И ведь в ближайшем ручье не отстирать. Сволочи! И нет, любопытно мне не было, я сбежать пытался подло и гадко. Эх, пришлось следовать за сильно поредевшей толпой. Я вначале подумал, что уговорили не всех, но потом заметил в пляшущем свете факелов, что лагерь наш пал. В прямом смысле, кто-то безмятежно спал прямо на земле, кто-то поскуливал и жался к дереву, уж извините за подробности, но из двух палаток торчала нижняя половина тела, мастурбирующая с таким азартом, да я бы сказал, остервенением. Я даже подумал, что мне показалось, но свет выхватил парочку, с упоением занимающуюся сексом. Ладно, возможно, не всё так плохо, те, кто ходят, хотя бы в относительной адекватности. В голову сразу полезли мысли о палатке с лабораторией, точнее, о парочке девушек оттуда. Хороши чертовки, а здесь, возможно, они были бы и не против. Да, бесчестно, бесспорно, неправильно. Но других вариантов я не вижу. Впрочем, глупости всё это, так, чтобы не страшно было идти.
Красновато-оранжевое свечение становилось всё ярче, но вокруг ничего не освещало, и желание плюнуть и убежать росло с каждым шагом. Мысли фривольного содержания уже не успокаивали. Я попробовал представить нас всех этаким отрядом, идущим в бой за мудрым предводителем. Но проф явно не тянул на вождя, так, мелкий тиран. Мы пока шли, большого уважения я к нему не заметил. Но у небес своя ирония. На этих мыслях отряд встал, и идущий впереди профессор решил толкнуть речь. Начала я не слышал, далековато стоял, да и похихикивал, чего уж таить, представляя его на коне и с мечом в руках. В общем, суть была такой: мы достигли своей цели, древние письмена и устные легенды что-то там говорят. Правда, я, выросший возле зоны, ничего такого не слышал, ну да ладно. В письменах что-то там написано, мол, зло пробуждается, победить невозможно, и все мы умрём. Но здесь собрались учёные, и наша задача — развенчать все эти инсинуации, а если что и есть, объяснить наукой. Короче, тестикулы поджали и побежали нечисть на кулак наматывать. Возражения принимаются, но в письменной форме и через неделю от тех, кто выживет. И вот это вот я пытался узнать? Эту тайну и охраняли надзиратели? Безусловно, опасность настрой не поднимает, но в общих чертах можно было бы и рассказать. Хотя профессор даже сейчас не изменил себе, толком ничего не сказал. А что, если он сам не знает? Легенд пересказанных наслушался, книг витиеватых начитался, да и повёл людей, толком не осознавая куда, а главное — зачем.
Думаете, мне было страшно? Нет, отнюдь, мне было смешно. Такой защитный механизм. Что может быть смешнее бежать в призрачный красный свет, от силы на пару тысяч кельвинов, с палкой в руках и вопя «Ура!»? Вот и как здесь не смеяться? Выбегаем на поляну, разгорячённые все, взвинченные, а там никого. Вообще. Поляна как поляна, только светится всё, вообще всё: каждая песчинка под ногами имеет свой уникальный цвет, каждая иголочка на соснах излучает. Благо хоть светлее стало, такая мрачная закатная подсветка, но видно всё. Научный люд, что добежал, подоставал свои нехитрые приборы и давай крутиться изучать. Профессор, конечно же, во главе всех. К деревьям домогается, песок по карманам ныкает, набрал полную грудь воздуха и в трубочку какую-то дунул. Результата я не увидел, но проф сам засветился, только от радости. В общем, я свою функцию выполнил, довёл, куда начальственная персона желала. Жаль, ноги не сделал, но, так сказать, обстоятельства шепчут про интересности всякие. Будет что мужикам рассказать, они сдрейфили, а я сдюжил. Правильно, я крутой, а они…
Додумать мне не дали, и ладно, если бы толкнул кто, так нет, так сказать, интересности изволили показаться. Я не заметил, когда именно, но проф достал что-то висящее на шее, то ли свисток костяной, то ли варган причудливый, и беззвучно манипулировать этим начал. Вначале я не придал этому значения, хотя должен бы был заметить первым. Песок по середине поляны вспучился и начал формировать бугорочек. Рос, значит, этот бугорочек и вдруг лопнул, я ахнул, а профессор аж причуду свою выплюнул. Не знаю, как это объяснить иначе: словно сыпучий песок в массе своей дал трещину, будто яйцо, и трещина эта расползаться начала. Диво дивное, не спорю, но дальше больше. Из этой разрастающейся трещины показалась голова. Я вначале подумал лапа когтистая, но нет, голова. Лысая и явно нечеловеческая, всё было в ней неправильно: ни овала лица, глаза есть, но словно плавают, определяясь, где бы остановиться. Рот был, это успокаивало, хоть что-то привычное, причём даже не пасть или провал мрачный, а нормальный такой рот. А это что? Значит, нас будут жрать. В диалоги с такими существами я не верю. Руки, лапы, туловище — всё это соответствовало голове и почему-то отходило на второй план, взгляд приковывали плавающие глаза, появляющиеся то там, то здесь, может, ноздри, может, какие-то пупры. Плавные, гипнотизирующие движения существа завораживали, восхищали и ужасали одновременно. Оно спокойно шагнуло через маленький песчаный бортик и словно отряхнулось, сбросило пелену, всем своим видом демонстрируя, что ему нравится здесь и ещё чуть-чуть, и оно окончательно будет с нами. Да, именно в этот, точнее, только в этот момент я осознал самую гениальную мысль в своей жизни: «Бежать!!! Куда глаза глядят и косятся!!! Драпать так быстро, как никогда в своей короткой и неимоверно ценной жизни!!!» И, разумеется, я был не первый. Мысли и вправду витают в воздухе. Едва придя в себя, я обнаружил, что некоторые бьются в непроницаемую стену. Световое или силовое поле? Нет, всё банальнее: деревья и кустарник срослись столь плотно, что и иголку не протиснуть. А стучать в ствол дерева с криком «Вознесите меня Боги» мне показалось глупым. Учусь на чужих ошибках. Как говорила в детстве мама: не тянись за конфеткой, пока котлету не сжевал. Бежать не вариант, сопротивляться глупо, нужно ждать развития событий. Из оружия есть палка, несерьёзно, конечно, против трёхметровой неописуемой твари, но это хоть что-то. К слову, этот монстр не спешил нападать, было заметно, что он нас изучает. Зачем? Я-то откуда знаю? У него и спросите, мои глаза вылупились на него, а его на меня. Правда, у меня их всего два, а у него я насчитал семь, хотя некоторые могли повторяться. Причём, что удивительно, ведь среди нас были и охранники, так сказать, профессиональные воины, никто не пробовал атаковать. У меня-то ладно, даже мысли такой не возникало. Непонятно как, да и чем, может, он вообще полюбуется на нас и уйдёт восвояси. Но эти-то? Матёрые вояки, нанятые защищать отряд, хотя, скорее всего, профессора только, но вот он стоит, непонятно какой по счёту оргазм от созерцания ловит.
Дальнейшие события описать ещё сложнее, чем облик этого чудища. Оно развело руки-щупальца и произнесло:
— Кто? Кто первый?
Громогласный, но вполне разборчивый голос прозвучал то ли в голове, то ли всё-таки вслух, здесь судить не берусь. Но первый камень был брошен. Причём как в прямом, так и в переносном смысле. Пока я гнал мысли из своей шальной головы, если убрать непристойные приличного общества слова, звучали они так: «Матерь Лада, оно говорящее». Кто-то реально умудрился швырнуть в чудище камень, обычный такой булыжник, грамм на двести. Откуда только взял, здесь же песок меленький, и всё. Не иначе, с собой притащил. Я палку, а этот сверхразум — камень. Здесь мы все узрели, что булыжничком его не свалить, Давид из метателя получился аховый. Во-первых, он промазал, конечно, если и не целил в середину того места, где у приличных двуногих прямоходящих находится живот, а во-вторых, молниеносное, на грани видимости движение чудища, лёгкое прикосновение ко лбу метателя, и с ним происходит метаморфоза. Он сам стал камушком. Ну, как камушком, сжался в объёме до примерно тех же размеров, что и метательный снаряд. Судя по воплям вначале, трансформация проходила без анестезии. Урок усвоен: кто чем, тот станет тем. Желающих и так в очередь ставить не приходилось. Ждать развития событий долго не пришлось, оно вновь начало молвить.
— Вы пришли сюда за даром бесценным.
— Я поневоле, можно идти? — шёпотом начал перебивать монстра я. Благо он не слышал, хотя скорее игнорировал.
— Вы получите его, каждый, но уйти сможет лишь один.
— А если без дара? Я готов отказаться, только щёлочку в кустиках сделайте, и всё, нет меня, — продолжил шептать я, благо чудище делало театральные паузы. На усвояемость, вероятно.
— Каждый стал тем, кем хотел.
Я уже начал открывать рот для следующей фразы, так, успокоить нервы, но здесь заметил, что некоторые стали меняться. Причём это не доставляло дискомфорта, а значит, и не было наказанием. В нескольких метрах от меня рослый мужчина прямо на глазах преобразовывался в ящерицу. Ой, только не надо представлять, что он уменьшился и отбросил хвост. Габариты остались те же, но кожа обозримая начала обрастать хитином, менялось лицо, и да, хвост тоже прорезался. Мощный и длинный. Дядька был не то чтобы совсем сильно удивлён, но и восторга я у него не наблюдал. А вот радостные крики стали слышны с другой стороны поляны. Щуплый парень, из лабораторных, был явным фанатом старых комиксов, ничем иным я не могу объяснить, что прям из воздуха на нём стал собираться костюм Тони Старка, да, был такой персонаж, более известный как «Железный человек». Там фонарик в груди, лазеры из рук и ног, всё в этом духе. Выглядело эпично, но есть нюанс. Парень упал не в силах подвинуться, а потом раздались уже не такие восторженные звуки. Столь желанный костюм начал убивать носителя разрядами тока или ещё чем, но судороги были долгими. Мечтайте о великом, пальто в этот список явно не входило, в этом случае рыцарский наряд двадцать первого века.
Разглядывать окружающих — дело любопытное, но это многоглазое недоразумение явно владело психологическим контролем. Дело в том, что я человек мирный, к агрессии не склонный, а здесь пришло осознание, прям неудержимое желание раскатать всех окружающих равномерным пудингом по этому песочку. Я-то ладно, управление эмоциями мне подвластно, захотелось, и ладно, не первое и не последнее желание гашу, но проблема в том, что подобные мысли появились у всех. А это значит, всё скатывается в элементарное: бей или беги. Драться мне как-то не хотелось, бежать было особо некуда, а противники уже были.
— Блин, блин, блин, — забормотал я, уворачиваясь от удара хвостом той недоящирицы, за которой наблюдал вначале, а в голове метались мысли на тему «я-то что умею?». Мысли метались, я тоже, а кругом разворачивалась какая-то больная подростковая фантазия: кто-то воспарил вверх и распростёрся над полем боя, боковым зрением я заметил неимоверно крупное существо, отдалённо похожее на человека, оно элементарно бегало, если не сказать каталось, и зажимало всех, кто попадётся, между собой и лесным забором. Эффектно и эффективно, здесь желание прямо совпало с реальностью. Прыжок, под ногами остаётся исковерканное тело, которое было человеком, аккуратное приземление, прекрасно, в лужу крови не вляпались. Прогибаемся, уходя от нереально большого меча, и вновь в сторону. Хозяина клинка нещадно бьют молнии, но большие кожаные перчатки всё гасят. Кувырок, и вновь меняем направление. Нет, всё-таки этому джедаю с искрящимся лезвием тоже нехило достаётся, вон морщится и старается держать клинок подальше от тела. Скорее всего, бегать долго бы не получилось, битва выходила на новый уровень. Всё больше и больше бывших соратников осознавали свою силу. Все, блин, кроме меня. Взмах меча, и приходится пригибаться, но искры или молнии задевают спину. Буэ, песок совсем невкусный, особенно когда падаешь в него лицом. Может, я суперловкий? Хотя нет, никогда о таком не мечтал, да и вся моя поза говорит об обратном. Перекатываюсь, уходя от очередного удара. Вот есть у человека меч, а пользоваться он им не умеет. Время, оно многое может решить, главное, знать, когда выжидать, а когда действовать. Меч не самое лучшее оружие, особенно в неуклюжих руках. Мой соперник бросил клинок и одним рывком стряхнул перчатки. Меня аж передёрнуло от вида кистей: прожилки вен явственно выделялись на измученной белой коже, а обилие красных, едва кровоточащих точек вообще не заверяли в крепком здоровье. А мне это было уроком, недопустимо расслабляться в подобных обстоятельствах. Меченосец стал рогоносцем, из его груди мгновенно образовался гигантский шип. И да, шип был не его, ибо причинил ему ещё больше страдания, чем меч. Не лучшее утро у нас всех получается, но варианты и шансы есть всегда.
— Ах ты ж фрикаделька!!! — только и успел вскрикнуть я, когда что-то схватило меня за ногу. Шлёпнул открытой ладонью по какой-то лапе. Не помогло, впрочем, на что я рассчитывал. Какая-то омерзительная рептилия медленно наползает на меня. Немного подташнивает, что за извращённая фантазия в принципе придумала подобное. Явно склизкое, ибо всё облеплено песком, лапы торчат в разные стороны, хаотично, туловище вытянуто и переливается различными цветами. Голова? Да нет её, эта пекельное отродье симметричное. Что хвост, что надвигающаяся часть одинаковы. Лапы тянутся ко мне, и я успеваю разглядеть кривые когти. Чисто инстинктивно закрываюсь руками. Лапы задрожали, и перепончатые пальцы тянутся ко мне. Вот тогда мне реально стало страшно. Всё, конец. Сейчас со мной будут творить явно что-то противоестественное: рвать на части или кромсать. Немного стыдно, но я зажмурился. А потом случилось нечто: я почувствовал жар и омерзительный запах горелой плоти. Глаза открыл, ничего не понял. Гадина, что напала на меня, была жива, но лапищи свои убрала и как-то с опаской их прижимала к телу. Так, думать некогда, пора драпать. Прыжок вправо, огибаем странную свору, человеческие ноги под чем-то шерстяным, предположительно медведь или волк, разглядывать некогда. Пригнуться, над самой головой пролетает оторванная нога в кимоно, кто-то хотел стать мастером единоборств. Это мне понятно, не самый тупой выбор. О, проф, а старикан ловкий. Я даже притормозил немного. Он в руках держит палку, обычную палку. Присмотрелся, нет, не мою, а то было бы забавно. На него прёт что-то странное, но хотя бы человекообразное. Проф, не изменившийся вообще никак, нагибается и бьёт противнику обломанным концом в туловище. Делает шаг, уходя от струи крови, морщится и вытаскивает палку, противник повержен, но проф толкает его в грудь рукой. Противник падает, и через мгновение его голова попадает под ноги пробегающему недоразумению с множеством рук и крохотной головой, недоразумение падает, и проф виртуозно втыкает палку в рот этому странному существу. Оно барахтается и топит в песке первого. Два фрага за десяток секунд, это даже по-своему красиво. Меняю курс и подбегаю к профессору, он не нападает.
— Вы нормальный? Тоже хотите меня убить?
— Твоё время ещё не пришло.
— Вы не изменились.
— И ты человек.
— Давайте вместе?
— Нет.
Договорить нам не дали, шарообразное существо не докатилось до нас, но метило в нашу парочку. Я показал профессору, он рукой махнул, но внимательно присмотрелся вдаль, а потом немного отшатнулся, и прямо в то место, где он стоял, воткнулась кость, непропорционально длинная и удачно обломанная. Кто вообще догадался метнуть нечто подобное? Да так, чтобы воткнуть в дерево. Проф, не меняясь в лице, начал расшатывать это непотребство, на котором ещё виднелись мелкие ошмётки мяса. Недовольство на его лице росло, а глаза бегали из стороны в сторону.
— Два шага назад и присядь.
Командный тон сработал, я повиновался, и это был хороший совет. Какой-то бегун, не сильно изменённый, только руки шерстяные и с когтями, споткнулся об меня. Я упал совсем, а этот бедолага полетел дальше по инерции и со всей силы ударился головой, разодравшись об древесную преграду. Я ещё не успел пробормотать «сорямба», а проф уже добивал бегуна, его палочка как в масло вошла между рёбер. Мгновение, и жертва добита, а проф даже не испачкался. Глаза правда страшные, задумчиво-печальные и постоянно бегают туда-сюда, будто ищут что-то, а найти не могут. Я оглянулся посмотреть, как там шар этот поживает, а он никак не поживает. Нет его больше, распороли по меридианам. Но угроза никуда не делась, самые нелепые вымерли, остались везучие, сильные и актуальные. К примеру, с рептилиями-то ничего не случилось. Но они были на другом конце поляны, может, и аннигилируют друг с другом. А к нам с профом шла настоящая смерть. Думаете, она страшная? Нет, смерть зачастую имеет весьма заурядный образ человека. Вот и этот ничем не примечательный халат, грязный и рваный, да и человек в него одет соответствующий. Но блин, эта мразь харкалась ядом или кислотой. Пока он шёл, к нему подбежал, наверно, последний из невымерших, этакий ковбой. Ловкий, но от плевка в лицо увернуться не успел. Так и пал, крича и растворяясь. И вот этот кадр шёл прямиком к нам. Я оглянулся на профа, в его бегающих глазах была растерянность и обречённость.
— Что будем делать?
Профессор взглянул на меня с недоумением.
— Стреляй! — чуть ли не заорал он, — давай, иного варианта я не вижу.
— Чё? Чем?
— Огнём своим стреляй.
Вот только здесь пазл у меня в голове сошёлся. Ну конечно, я огненный маг. Кто может быть круче, чем маг? Тупой воин в доспехах и мечом на полтуловища? Ага, видели мы здесь нескольких. Зверем тоже быть некруто, зоофилия какая-то. Маг — вот это круть. Хотя я всё равно не знаю, как стрелять.
— Я не умею. Не знаю как.
— Умеешь, я тоже раньше будущее не видел, стреляй, у тебя двадцать ударов сердца.
Сделав шаг вперёд, я осуществил самую большую мечту. Немного вытянул ладонь и представил, что она объята пламенем, но мне не жарко и не больно, я могу управлять огнём.
— Пресвятые Джигурдинки!!! — прямо заорал я от радости и показал руку профессору. Ну да, он прекрасно и без демонстрации всё знал и видел. Вот сбывается мечта, а похвастаться некому, обидненько.
— Херачь! Твою мать!!! — профессор заорал, и я вложил всю обиду, всю злость и детские комплексы в этот выстрел. Ну как выстрел, лёгкий пук. Уж простите, звук был именно такой. Плевун понял, что я могу лупить на дистанции, побежал на расстояние своего выстрела, точнее, плевка и явно намеревался прямо захаркать меня основательно. Но из моей ладони вырвалось пламя, прямо настоящий фаервол, огненный шар, если по-нашему. Чахлый, если честно, и мимо. Первый блин комом. Но второй вышел на славу. Эх, прекрасно получилось, я весь на улыбку расплылся. А мысль, что я только что убил человека, была второй. Не совсем убил, но сильно опалил, отчего он споткнулся и во что-то вляпался, закричал сильно и, прокатившись немного, затих. Присмотрелся, вроде не двигается. Притворяется или нет, времени решать уже не было. На меня пёр ещё один. Как про них рассказывают: ужас ночи и мечта девочек-подростков, прямо настоящий вампир. Клыки, когти, лицо, как в муке. Такой прямо классный, Дракула, благо на минималках. Я попробовал с ходу пульнуть и в него, но не успел, проф подсобил. Вампиру вампирскую смерть. Не знаю, из какого там дерева была палочка, но кровопийце хватило, упал с колом чуть ниже черепа и без судорог испустил дух. Проф глянул на меня и ехидно улыбнулся. Вот знаете, горбатого могила исправит, профессор был сволочью, ею и остался. Впрочем, насколько я понял, здесь бой каждый за себя, так что обижаться нечего. На меня пикировал ещё один, может, просто мутант какой, может, тоже вампирчик, своего примчался защищать. В общем, среагировал я быстро и уже куда увереннее. Начал стрелять по крыльям, пробивая их. Существо падало стремительно, а здесь вообще ускорилось. Тяжёлые же эти вампиры, а ещё царапучие, всё лицо мне изодрал. Но, мальчик, пока ты мечтал чужую кровь пить в образе живого трупа, я на фэнтези фапал. Загорелся как фитилёк, даже перекинуться в человека так и не успел, если вообще был на такое способен. Только я попробовал улыбнуться своей новой окровавленной улыбкой, как меня подбросило в воздух. Удивление было коротким, как и радость победы. Опалённый мной впервые монстр вернулся, это недоразумение, что с головы и хвоста одинаковое. Подбросило вверх и ждёт, когда я падать буду, на шип насадить хочет. Я так скажу: крутиться в воздухе, не понимая, где верх, а где низ, при этом стараться сотворить огненный шар, крайне сложно. Будете повторять, научите меня потом. Я ни разу не попал, от слова совсем. Раз, так, десять шмальнуть успел. Впрочем, и на шип не угодил, что уже достижение. Эта мразота же уворачивалась, а я попыток не оставлял. Шлёпнулся рядом и давай пробовать прожечь её толстую, зловонную и мокрую шкуру. Лапы она свои ко мне тянет, я подпаливаю их, она их прячет, а я, значит, в тулово из всех своих скромных сил стрелять пытаюсь. А оно потеет, и не более. Ну как так? Конечно, мне бы для начала встать, да вот падал-то я, как говорится, экстренно. Одну ногу чувствую, а вторую нет, и больно даже думать о ней, а шевелить и подавно. Нетранспортабельный я, добегался. В моменты отчаянья приходят идеи нестандартные. Ему же больно, без сомнений, оно дёргается, есть такое. Вот и всё, сейчас и сыграем в скалолаза. Вот тебе, в шип твой, следующая в лапу на кончике, получай промеж отростков своих коричневых, пятно чёрное, пятно зелёное. Пулемёт из меня плохой, но тварь задёргалась ритмично, а главное — извивалась и двигала тушу свою всё ближе ко мне. По сантиметрам, но двигала. Может, так раздавить хотела, может, ещё что, уже неважно. Всё, попалась. Обеими руками вцепился в мерзкую шкуру, ногтями прорывая склизкую кожуру. Ладно, кожу порвать не получилось, а вот прожечь ещё как. Я аж глаза закрыл и всеми фибрами своей запятнанной души желал этому отродью бездны, плоду больной фантазии психопата сдохнуть. Можно без страданий, гуманизм уместен всегда. Особенно когда убиваешь собственноручно. Много, очень много пламени и пепла. По моим внутренним часам оно горело вечность или не меньше часа так точно. Знаю, прошли секунды, да воспринималось иначе. Только я отошёл от падения, жаль не буквально, только спалил неведомую гадину, как вновь больно, удар в спину. Проф добрался и до меня, воткнул старый хрыч свою палочку в бочину, гадина, чтобы я подыхал долго. А я-то видел, с меткостью у него всё в порядке. Но нервы взвинчены, стреляем сначала, думаем потом. Первый выстрел прошёл по касательной, но проф отшатнулся, замечательно. Второй уже прицельней. Уворачивается, сволочь, но отходит. Это даёт немного времени подумать, были бы ещё мысли, вообще замечательно. Быстренько оглядел поляну. Бой-то не окончен, ещё как минимум три свары заметить успел. Выстрел, шаг, я немного подползаю, проф вновь шагает, палка торчит из тела, и я чувствую, как силы уходят, ещё чуть-чуть и начнёт темнеть перед глазами. Я же явно на адреналине. Целебная магия — это прекрасно, но я как-то по боевой, похоже. Проф не глядя перешагивает чей-то труп. Я удачно проползаю сантиметров сорок. Выстрел, шаг, ползём. На одном из выстрелов рука вздрагивает, и огненный шар смазанно летит в песок. Брызги, проф закрывается рукой, но видно, что поздно. Ясновидящий хренов. Подыхать так с музыкой, я к этому времени немного навострился и понял, как пускать маленькие, но такие же смертоносные шары. Смерть на кончиках пальцев. Я даже немного усмехнулся, а значит, жив ещё не только телом, но и духом. Проф петляет и отступает. Пытается просчитать меня, предугадать. Но как? Я вот не знаю, по какой траектории полетят шарики. Проф вон тоже не всё предугадывает. Хромать начал, ведать, пару раз задел. Эта патовая ситуация могла тянуться долго, как минимум пока кто-то из других не освободится. Но проф совершил ошибку: он пошёл в атаку. Значит, отступал он не просто так, а медленно шёл за оружием. Ему попалась кем-то выкинутая катана. Не лучшее оружие на нашем ристалище, но что есть, то есть. Я два шарика в него удачно запустил, пока он поднимал её. Но, получается, другого варианта он не видел, страдать и получать травмы, так же, как и иных углов нападения. Он ринулся, размахивая клинком, объятым голубоватыми сполохами и бьющим носителя, но Боги на моей стороне в этот раз, так точно. Крутя острый кусок металла, человек создаёт вокруг себя некий ореол опасности. Не подходи к такому психу, он неадекватный. А если псих бежит? Он сам кого-то может задеть. Именно, профессор не учёл. Уверен, он бы добежал и зарубил меня, если бы не задел клинком судью. Как-то в пылу сражения мы позабыли про организатора турнира. Никто же не хотел его убить, только друг друга. Он и смотрел на всех, тихонько так. Осознав такую ошибку профессора, я расслабился. Как там умер этот светила науки и, без сомнения, гений, нашедший это прекрасное место, я не знаю. Сдохла старая псина, и хрен с ней. Я тоже не в лучшей форме, нам с моим сознанием плевать, оно вообще погулять вышло, бросив раненое тело.
Такая приятная и всеобъемлющая тьма как чёрный бархат. Мне не нравилось там, но пришлось принять как данность: отныне я здесь, теперь всё моё существование такое, нравится мне это или нет. Наверно, единственное, в чём проф был прав, так это в том, что моё время ещё не пришло. Темнота начала отступать, силы постепенно возвращаться, а вместе с сознанием вернулась и боль. Самое странное, что болело не везде. Открыв глаза, продравшись через кровавую пелену, я увидел молодого человека: длинные волосы, аккуратная бородка, руки с длинными пальцами. Стоило мне открыть глаза, он отшатнулся и начал бормотать, что вновь перепутал. Я инстинктивно отпрянул, но сразу же скорчился от боли. Парень, похоже, неправильно понял мою гримасу и начал пятиться. Мокрый песок, пропитанный кровью, не наводил на позитивные мысли. Палка в боку так и торчала, пришлось вырывать, боль вновь затмила разум, но быстро отпустила. Закрыв рану рукой, я почувствовал тепло.
— Хм! — невольно вырвалось, и я аккуратно начал разогревать ладонь, чароплёт я или кто? Получилось так себе, но рану я прижёг, здесь спорить глупо. Быстрый взгляд на парня, он всё ещё пятился. На поляне стало куда свободнее, лишь на самой окраине какая-то парочка боролась, даже разглядывать их не стал. Опыт меня уже научил: доверять никому нельзя. И правильно, парень перестал пятиться и слишком странно посмотрел на меня, а потом на дерущихся. Я не понимал и опасался предположить, что он задумал, на всякий случай приготовил огоньки на пальцах. Краем глаза смотрел за парнем и держал парочку в поле зрения, медленно наращивая шары. Даже с учётом того, что пальцы были засыпаны песком, я осознавал: когда освобожу руки, заряды никуда не пропадут. Эти двое перестали заниматься уничтожением друг друга и как будто нехотя двинулись к нам. Хвостатый буро-коричневый без шерсти двигался рывками, красные глаза отблескивали в переменчивом свете. Второй был проще, но меня уж очень смущали руки, возникало ощущение, что они сверкали разными оттенками синего. Подойдя ближе к парню, они начали излучать такую ненависть, что даже я её почувствовал. И до меня, наконец, дошло: он их контролирует, направляет на меня. Время начало растягиваться, как я очнулся, и так даже минуты не прошло, а здесь снова нужно что-то думать и всеми силами бороться за жизнь. И, наверно, впервые мне по-настоящему захотелось сдаться, будь что будет, я видел смерть, она бархатная. Два противника неудержимо шли на меня, а я безразлично смотрел на них, осознавая, что мне плевать. Не спорю, проф не смог меня убить, и настоящей смерти я не видел. Но вот моя кровь, весь песок в метре от меня залит ей, голова отказывается понимать происходящее, а сердце вопит, что это неправильно, сравни аду. Сколько нас было? Десятка два? Вот они лежат, изодранные, расчленённые, умершие в страданиях, а самое страшное, не понимающие почему и зачем. Смерть омерзительна в любом случае. Молодые и здоровые люди не должны умирать, не должны страдать. Умирать за что-то — это аморально. Нет, не было и не будет никогда ни идеологии, ни государства, за которое было бы достойно умереть. Если чья-то воля и толкает на смерть, то пускай он и умирает первым, это существо недостойно жизни, не отвечает критериям разумного.
Мои пальцы вырвались из песка, и я нормально сел на пятую точку. Резко и уверенно, стараясь максимально контролировать свои движения. Одна рука направилась в сторону надвигающейся парочки и в последний момент переместилась на парня. С пальцев сорвались огненные шарики, крохотные, но их было много, чертовски много. Стена огня полетела на этого контролёра сознания. Если скорость шаров и уступала пулям, то со стрелами уж точно можно сравнивать. Он взмахнул рукой, и дёрганый побежал к нему, казалось, что он бежит пунктиром, мигая. Шустрый, но маленький. Он всё-таки успел прикрыть господина, но было поздно. Я бил площадью, а туловище имеет конечный объём. Всё заволокло пылью, из-за которой слышались стоны. Попал? Сработало? Беглый взгляд на второго. Странно, стоит. Значит, получилось, получилось как минимум вырубить контролирующего его. Он посмотрел на свои руки и внимательно воззрился на клубящуюся пыль. Мы вместе подождали видимости, благо ждать пришлось недолго. Лесной забор был опалён по кругу, лишь очертание двух силуэтов выдавали те цели, что я поразил. От тел осталось мало: изрешечённые останки и странная площадка перед ними. Повисла немая пауза. Я смотрел то на противника, то на тела. У него была приподнята бровь, хозяин и слуга не двигались, мы тоже. Перемирие прервал монстр, тот самый, он сделал несколько гигантских шагов и встал на площадку. Мне даже показалась с облегчением твёрдая поверхность после вязкого песка. Я же глянул на второго и одним лишь взглядом указал на монстра. Мол, нас двое, он один. Меня поняли, без сомнений, глаза соперника грустно взглянули на монстра, он вздохнул и мотнул головой. Сделанный шаг был окончательным отказом. А я дурак, вот честно, было же время. Когда парень отползал, я, видите ли, накапливал огоньку, а сейчас и время было, и угроза серьёзнее, но я всё провафлил. Попробовал встать нормально, но нога и бок не дали. Лишь упал, опершись на руки, а это недопустимо, это же оружие. Перекатился и глянул на противника, он так же мерно шёл, осознавая, что никуда я не денусь. Пришлось поспешно отползать, перебирая песок под собой. Рука во что-то упёрлась, быстрый взгляд, кость, лёгкая усмешка, кто-то смог выковырять её из дерева. Коротковата немного, но иного костыля мне не найти. Противник всё так же шёл, но немного замедлился, давая мне встать, я же, выпрямившись, взглянул на него и вздохнул, еле шевеля губами пробормотав: «Погнали».
Мой огонь и его молния появились почти одновременно. Пробные, слабые, так сказать, булыга тысячекратная. Мы оба смазали, но он побежал, а я начал копить силы в одной из рук, второй старался хаотично стрелять. Его молнии были неуправляемы, что радовало, да и мои выстрелы часто сносило в сторону. Что-то внутри меня вопило, что пользоваться второй рукой ещё рано, я ждал, хотя сознание и логика подсказывали лупить всем имеющимся. Обойти инстинкт выживания, заставляющий использовать всё, что есть, ещё та задача, особенно когда стоишь, а противник двигается и активно. Этим и должно было всё кончиться: он резко подался в сторону и прыгнул, выпуская такой заряд, который ещё не применял, на мне так точно. Шаровые молнии летели медленно и бесповоротно. Я выпускал шарик за шариком, но они пролетали мимо, сквозь тысячеградусные сгустки электричества мои шары, кажется, уступали в упрямстве, гасли моментально. Впрочем, они были быстрее, чем я и пользовался. Уловка это была или нет, я никогда не узнаю, но шёл под прикрытием своих шаров и потряхивал руками не атакуя. С каждого моего пальца сорвались по очередному шару, и я осознал — ждать больше времени нет. Обе руки были подняты, глаза я зажмурил. Понимаю, что второго шанса и прицеливания у меня не будет, бью. Воздух загудел, и в лицо ударил жар. На пределе возможного я закричал и попробовал зажмуриться ещё сильнее, не получилось, веки стало выворачивать, и я приоткрыл. Из рук било пламя, словно у меня в руках были форсунки: из одной оранжевое, из другой светло-жёлтое. Всё было в огне, казалось, что пылает воздух, из-за спины сильно дуло, и меня начало пошатывать. Разглядеть укрывающуюся фигуру было сложно, но он умудрялся идти вперёд, ко мне. Слышались разряды, он отвечал, но меня пока что не добивало. Вот только эта падла всё так же смещалась вбок, я старался компенсировать это и потерял равновесие. Всё схлопнулось в одно мгновение: равновесие, пламя, небо, искажённое, но всё-таки небо. Песок был твёрдым и обжигающим. Я поднял голову и осознал: столь быстрый финал смутил и его, но он быстро опомнился и побежал на меня, нас разделяло метров десять, и я, из последних сил сложа руки, ударил вновь. Песок раскалился и жёг мне спину, а откуда-то из оснований ладоней било пламя, одна струя, ослепительно-белая. Я отчётливо слышал гул сжигаемого, испепеляемого бытия. Ему оставался метр от силы, пламя погасло, я закрыл глаза, и стало темно. Он прыгнул. Инстинкты сделали своё дело, ибо сознание вновь покидало моё тело. Кость, лежащая рядом, я лишь приподнял её, а он уже был в воздухе, из его рук сочились молнии и били в моё тело, я чувствовал, как разряды прожигают одежду и идут глубже, в плоть, распространяясь внутри. Кость вошла ему плечо и наискосок, под рёбра. Упав плашмя на меня, он продолжал бить током, но уже гораздо слабее, я попробовал воспламениться, но от меня было можно разве что прикурить, и то не сразу. Он попробовал двинуть руками, слушалась только одна, но мне хватило. Маг ты или рыцарь, а против локтя на горле уже ничего не сделаешь. Гнева в его глазах не было, в моих же было сожаление и понимание. Всё, на что мне хватило сил, — это кивнуть, он же, истекая кровью, прошептал: «Прости», — и надавил всем телом.
Эпилог
Всё было кончено, победитель определён. Сойдя с остекленелого песка, монстр подошёл к одному из трупов, безразлично отпихнул тело и сорвал с его шеи амулет. Мир преобразился, проклятые деревья перестали излучать и на краткий момент вздохнули. Монстр посмотрел в голубое небо и насладился тёплым солнечным светом, зелёными кронами. Где-то высоко пролетела заблудившаяся птица. Единственная, случайная. Неподалёку очнулись от наваждения люди, те, кто так и не смог дойти. Впрочем, это значения не имеет и ничего не решает. Никто не сможет войти сюда именно в этот момент, время, когда вручается награда, тогда, когда он сам беззащитен. Вдали звери, всегда обходящие его владения, робко приближались к черте, за которую никогда не заступали. Каждый раз он старается растянуть эти минуты, вдохнуть побольше воздуха, полюбоваться хотя бы этой поляной, с которой ему никогда не выйти. Правда, приходится всё-таки опускать взгляд, смотреть, запоминать десятки лиц, мёртвых, застывших в муках. Он не знает, зачем они приходят какой уже круг жизни. Внутри всё начало клокотать, пора делать то, что должен. Нехотя, опуская взгляд, он начал ходить по поляне, вглядываясь в лица, отпечатывая их на амулете. Последним был победитель, его сердце почти не билось, но какое это имеет значение? Подняв бесчувственное тело победителя, он прислонил амулет к его груди, ритуал исполнен. Неуничтожимая вещь навсегда вошла в тело победителя, после смерти которого впитает его силу и даст себя обнаружить. Пора возвращаться. Монстр распрямился и, найдя чистый, без крови участок песка, медленно стал погружаться.
Мужчина очнулся в лесу, всё болело, особенно грудь. Одежды почему-то не было, присев, он огляделся. Поляна как поляна: редкие сосны, мелкий чистый песок. Грудь жгло, но терпимо, наверно, металлическая пластина опять сдвинулась, нужно будет сходить к медикам.