Мое персональное Лихо

Часть 2. Лиховременье. Глава 8

Глава 8

– И зачем я в это ввязался? – спрашиваю я скорее себя, чем семенящую рядом Лиховерцеву. Она недобро зыркает на меня и на вопрос, естественно, не отвечает. Сколько нам еще идти я не знаю, но надеюсь, что недолго – я изрядно подустал тащить две сумки под палящим солнцем. Честно говоря, я даже подумываю поступить совсем не по-джентельменски и отдать Лиховерцевой ее вещи. Но эта хитрая лиса идет без остановок, не давая мне шанса вручить ей ее скарб. На мои попытки сделать привал она отмахивается со словами: «Здесь недалеко».

Это «недалеко» в итоге оказывается по подсчетам моих несчастных ног в нескольких километрах от остановки, где нас высадил веселый водитель маршрутки. Мне бы тоже было весело, если бы не приходилось в резко тормозящей маршрутке ловить свое имущество и Лиховерцеву. Еще в поезде она объяснила мне, что едем мы к ее тетке, с нетерпением ожидающей «племянницу и ее спутника». По словам Юльки, живет тетка в лучшем районе Севастополя. По моему мнению, лучший район предполагает близость к вокзалу или к морю, но пока что-то ни того, ни другого поблизости я не вижу. Надо было плюнуть на Юльку и вызвать такси. Вот только адрес эта ехидна мне называть отказалась.

– Нам сюда, – Лиховерцева буквально вталкивает меня в калитку дома, окруженного каштанами и грецкими орехами. – Тетя Люба, мы доехали!

На ее крик из соседней с домом пристройки выскакивает женщина средних лет, по пути вытирая руки о цветастый передник.

– Юленька! – кидается она обнимать Лиховерцеву. – А я уж все глаза проглядела, не идут ли мои касатики, – и к моему удивлению обнимает и меня. Правда, из-за сумок в моих руках выходит довольно неуклюже, и она достаточно быстро отступает назад. – И что это вы без панамок? Напечет же! Сейчас поищу… – Юлькина тетка делает два размашистых шага в сторону дома, потом машет рукой. – Эх ладно, потом найду! Ну их, эти панамки. Есть лучше пойдемте.

– Да нам бы умыться с дороги, – несмело начинаю я. Внимание тети Любы переключается на меня.

– Да-да, конечно, – частит она. – Что ж это я. Эх, Юленька, давно у нас ты не была. Соскучились мы по тебе! – женщина промокает глаза фартуком и порывисто обнимает Юлю. Та неловко хлопает тетку по спине. Я мысленно удивляюсь, что есть на земле люди не просто терпящие, но и любящие Лиховерцеву. Может, конечно, дело в дальнем с ней проживании, и после этого отпуска (Господи, дай мне сил его пережить) я тоже начну ее любить, ну или по крайней мере относиться теплее обычного. Как говорится, чем дальше, тем роднее.

– Да не беспокойся ты так, – выдавливает крепко прижатая к родственнице Лиховерцева. – Умывальник там же? Ну и хорошо. Мы сами найдем. Ты иди, на кухне хозяйничай. От еды бы я не отказалась.

– Хорошо, холодник твой любимый сготовила, – тетя Люба наконец отпускает Юльку и вновь стирает набежавшие слезы. – Надеюсь, Ромочке тоже понравится.

Я даже не сразу соображаю, что это она обо мне. «Ромочкой» меня даже мама не зовет лет уж десять, если не больше.

– Я вам на втором этаже постелила, в бывшей Мишиной комнате. Там на кровати и полотенца лежат, если ополоснуться удумаете. Вода, думаю, уж нагрелась, – она показывает рукой на большую зеленую бочку во дворе, возвышающуюся над деревянной конструкцией. «Летний душ», – шепчет мне Юлька, заметив мое замешательство. То есть мыться придется на улице? А туалет, стесняюсь спросить, там же?

– Мне Мишкину комнату, а Рому куда? – тем временем решает уточнить Юля, на что тетя Люба лукаво улыбается (ох, это мне не нравится еще больше, чем идея мыться на улице).

– Что ж я, совсем старая? – продолжает улыбаться тетя Люба. – Не понимаю, что ли? В одной я вам постелила, в одной. Там кровать сейчас большая, двуспальная, не та что у Миши была.

– Теть Люб, нам бы разные! – пытается возразить Юлька, но женщина только отмахивается, как от мухи, направляясь, как я могу судить, на кухню.

– Ты сам слышал, я тут не причем, – поворачивается ко мне Юлька. Я, естественно, с ней не согласен. В конце концов, это ее идея выставить нас парой. «Как ты представляешь, что я незнамо с кем приеду, – поясняла она мне в поезде. – А так, парень и парень. Хоть про личную жизнь донимать не будут. А то замучили своим: «Жених-то есть?». В общем, неудивительно, что комната нам досталась одна на двоих. Но что уж сейчас выговаривать Юльке.

– Потом разберемся, а то сумки уже все руки оттянули, – признаюсь я. Лиховерцева окидывает меня своим излюбленным взором, мол, ну и глупый же ты.

– Мог бы их поставить, – говорит она. – Не убежали бы.

И, не давая мне возразить, направляется в сторону дома. Я, чертыхаясь, тащусь вместе с сумками за ней следом.

– Кушай, кушай, – тетя Люба, несмотря на мои протесты, наливает еще одну порцию холодника. Он и впрямь вкусный, но третью тарелку осилить я не в силах. Но упрямство Лиховерцевой, видимо, семейная черта, поэтому мои возражения здесь слышать не желают. С другой стороны, пока я молча хлебаю суп, Юльке приходится отвечать на неудобные вопросы, включающие в себя слова: «жених», «зятек» и «свадебка». Лиховерцева, как умеет, изворачивается, но видно, что и она устала от нескончаемых разговоров о ее скором замужестве. Я вздыхаю и в очередной раз лезу за Юльку на амбразуры (когда я, первокурсник, начал это делать на семинарах, я не думал, что это так затянется и дойдет до, тьфу, свадебных вопросов).