Могильные хроники: нить мироздания

Могильные хроники: нить мироздания

Предисловие

Отправляемся в путь к надейся и люби.

С верой в сердце все преграды оставим позади.

Эта история расскажет, как наступила тишина.

Когда клинком о клинок рассекалась судьба.

Среди мириад звёзд вокруг великого древа мироздания бороздил пространство во времени лепесток. Его не волновала жизнь или смерть, добро или зло, свет или тьма и прочие насущные противоположности, что уже устаканились во многих других мирах. В этой вселенной работали правила единства. Сильный осколок по имени Нильмиро уже полностью знал весь свой цикл пути. Он смирился. Ему каждый раз лишь хотелось опробовать разные пути конца бродячего лепестка. Помимо рождения в том же мире, времени и пространстве Нильмиро шёл разной дорогой. Его запомнили, как первого нарушителя предначертанной судьбы лепестка и всех живущих в нём. Последовав за идеей Нильмиро, остальные тоже стали менять свой путь к гибели или новому возрождению бороздящего пинвовин[1] лепестка. ([1] Пинвовин – пространство во времени). Отличия каждой жизни полностью разрушили судьбу каждого. Эта чертовка перестала уделять внимание этому миру. Судьба бросила на произвол всех живущих в той вселенной. Ведь каждый вскоре помнил предыдущую жизнь, что начинала свой путь в одном и том же мире, времени и пространстве. Именно здесь продолжала увеличиваться нить мироздания. Из-за нити мироздания, что взрастает новые лепестки на своём древе, один из них обречён вечно проживать определённый цикл на своём пути. И мир этот скитается в пинвовине, облетая каждую ветвь. Он умирает и вновь рождается в уже новом месте. Благодаря этому лепестку древо мироздания продолжает цвести и расширяться. Всем известный повелитель пустоты, Ильдар Мануото, начал свой план за несколько лет до повторяющегося начала великого бедствия. Он знал, что только живущий тут сильный осколок способен помочь раздобыть первый в его новой жизни нужный ему артефакт. Ильдар уже изучил весь этот лепесток вдоль и поперёд, узнал секрет этого мира, а уж если точнее, то его проклятие. Ярость Ильдара полыхала. Ему противно было осознавать, что живущие здесь обречены постоянно проходить один и тот же путь. Постоянно знать о своей гибели и повторе той же жизни могло угнетать народ. Но за последние бесконечное количество множеств раз уже все попривыкли. Дежавю играло новыми красками. Никто из живущих здесь не жаловались, а лишь продолжали испытывать судьбу, которая покинула их уже давным-давно. Продолжали идти другой дорогой по пути, чтобы увидеть новый конец. И именно здесь был заперт осколок нити мироздания. Этот осколок запечатало само мироздание, что бы гений дурдома никогда не восстановил себе полноценное величие. Но кто знал, что Ильдар Мануото нарушит все планы? Седьмой высший осколок, именуемый высшим осколком ******, лишь дал подсказку ему. Мог ли предсказать он, что этой самой нитью окажется бродячий лепесток? Или же он уготовил такой путь сам, чтобы проверить, испытать, научить? Тем более все знали, что повелитель пустоты будет яростно сражаться за свою свободу. Избавление от прилипшего к нему высшего осколка пустоты стало его главной задачей на пути к величию. Печати, что сковывали Ильдара Мануото, лишь осложняли этот самый путь. Учитывая ещё совершенно иное течение времени бродячего лепестка, повелитель пустоты решил нагрянуть к более-менее взрослому осколку нити мироздания. Он только не учёл одного: первый претендент стремился заполучить этот осколок в то же время. Нет. Они оба не знали о местонахождении друг друга. Многие назвали бы это случайностью, но только не я. Я бы назвал это удачным стечением обстоятельств номер один. Ильдар Мануото знал, что убийство Нильмиро перезапустит мир, и он останется запертым в этом цикле вместе с ним. А перезапуск обнуляет всё. Для нарушения планов его самого главного врага повелитель пустоты стал наблюдателем, который изучил вдоль и поперёк все законы этой проклятой системы. Именно он предложил Нильмиро сделку, от которой тому никак было нельзя отказаться. Ильдар Мануото впервые за всё своё существование решил выслушать осколок, который так отчаянно рвался на свободу. Он понимал его. Нильмиро поведал нашему скромному путешественнику свою историю.

С самых первых циклов перерождений было мало известно о происходящем. Нильмиро стал первым, кто заметил странности в перезапуске вселенной. Как будто почва становилась каждый раз разная, еда меняла вкус, а давление времени играло по нотам. Тогда Нильмиро и подумал, что проживает далеко не первую свою жизнь в этом времени, мире и пространстве. Поэтому он решил попробовать встать на путь палача. Только вот он не учёл одного. Мироздание следило пристально за этим миром, а точнее за ним. Оно снизошло к нему, подобно урагану, метели и проливному дождю. Молнии рассекали почву, били туда, куда никогда бы не ударили. Ветер менялся во все стороны каждую секунду, а дождь… в дожде виднелось отчётливое обличие мироздания. Оно как бы потешалось над осколком, так и проявляло снисхождение и жалость над ним. Нильмиро окутывала ярость от такой сцены. Он уже хотел дальше продолжить свой путь, наплевав на погодные условия, но мироздание убило его. Нельзя сражаться с погодой, никому её не победить, а тот, кто управляет ею, способен штурвалом рулить. Нильмиро очнулся спустя мгновенье в своём детском ещё обличии. И вот тогда он уже осознал, что его путь не его. И как это обычно бывает, то осколок воспротивился судьбе. Пошёл вновь наперекор. Стал уже убийцей. Мироздание вновь снизошло к нему, но уже в виде торнадо и землетрясений. Нильмиро погиб, едва поняв, что к чему. И снова осознанный возраст, и снова его кровавый след. Только вот мироздание уже перестало давать ответ. Нильмиро не мог успокоить пустоту, что посеял в нём этот мир. Он лишь закончил тот путь, попрощавшись с ним. Но никакая смерть осколка не давала ему свободы, не давало ему жизни другой. Лепесток, бороздящий просторы, заставлял жить, умирать тут и снова по замкнутому кругу. Ярость поугасла. Безумие родилось. Нильмиро ушёл в себя. Так прошло несколько циклов, прежде чем сильный осколок взял себя в руки. Вариантов не было. Начало и конец уже были предрешены. Но вот сама тропа могла вихлять, как хотела. Хитрость с безумием начали править балом. Народ стал замечать изменения и повторения. А Нильмиро лишь направлял. Вселенная их огромна. Не состоит она из одной галактики. А потому и жизнь повторяющаяся затронула не только планету Зинай. Сильный осколок старался прожить долгую жизнь, чтобы в следующей продолжить развитие и найти ответы в крайнем космосе. Так начались циклы современности и войны среди звёзд. Они сменились циклами хитрости и безумия. Весь лепесток вскоре занялся творчеством. Да не абы каким, а самым безобразным и туповатым. Войны продолжали иметь место в этом лепестке, но уже как обыденность и времяпровождения скуки. Нильмиро вырос и поднялся во всех составляющих. Его величию могло позавидовать даже мироздание. Однако единства так и не было. Этот цикл никак не приходил. Нильмиро отказался от свободы. Он отказался, потому что знал. Знал он о свободе только одной души. Только о своей. И тогда мироздание вновь посетило их скромный бороздящий лепесток. Оно снизошло в виде падающих звёзд (для красоты скажу я так), в виде сияний в звёздном пространстве, в виде цветущих планет. Оно хотело освободить Нильмиро от заключения и предложить сделку. Вот только сделка была непроста. В ней говорилось, что настоящий гений дурдома НИКОГДА не достигнет успеха, НИКОГДА не станет полноценным и НИКОГДА не найдёт последователей. О нём будут писать и рассказывать лишь мелкие сошки вроде меня, а сам он будет всегда находиться на заднем плане давно позабытой вселенной. Слышен будет его отголосок и не более. Также в сделке указывалось, что Нильмиро станет собирать осколки и разрушать их фундаментальное начало. Он станет тем, кто решит выбрать свободу, а не тем, кто останется на истинном пути. И вот тогда Нильмиро ответил: «И это свобода? Сменить одну клетку на другую – это свобода? Служить тебе, но уже исполнять твои приказы – это лучше свобода, чем эта? Да ты смешно толкуешь правила свободы, велИкое и непревзойдЁнное мироздАние. Или плеча нет, на котором тебе хочется поплАкать? Мои плечи оба заняты! Кыш отсюдова! Брысь под лавку!»