Мой брат - монах

I

Я открыл холодильник, взял с полки целлофановый пакет с докторской колбасой и, совершив несколько несложных манипуляций, отрезал три неровных, зазубренных по краям ломтя. Положив каждый на кусок белого хлеба, я снял с плиты свистящий чайник и залил сиротливо лежащий в стакане пакетик доброй порцией кипятка. Этот традиционный ритуал был необходим, как воздух – чтобы окончательно взбодриться и осознать: настал новый день. Теперь, когда завтрак был готов, дело оставалось за немногим: откусить бутерброд и отхлебнуть чаю. Всего два действия на букву «о». Но и тут все пошло не по плану.

Я забыл намазать на хлеб масло, а без него бутерброд оказался не так вкусен, как хотелось. И чай получился слишком горячим – я сдуру изрядно хлебанул кипятка, обжег язык и небо и, широко раскрыв рот, вывалил кусок невкусного бутерброда, размоченного в горячем чае, в раковину. Вот что за фигня?

В холодильнике масла, конечно, не оказалось. Я вспомнил, что оно кончилось еще две недели назад, когда я пытался испечь блины – типа на масленицу. А теперь придется одеваться, идти в магазин, тупить в очереди на кассу… Чай теперь придется пить еле теплый, а это, простите, вовсе не чай, а ослиная моча. И вообще, где эти чертовы носки?! Все катастрофически шло не по плану, но, честно говоря, неполадки с завтраком были не более чем досадной мелочью по сравнению с главным. Главное событие заключалось в том, что завтра я должен был уехать в монастырь. В монастырь, где мой брат станет монахом.

…Хотя, что тут может пойти не по плану? Он взрослый человек, и это его решение. По большому счету, я даже и не отговаривал его от этого никогда. Я просто пытался понять – и до сих пор пытаюсь это сделать – зачем и почему. Зачем? Почему? Так я думал, раздраженно двигаясь по супермаркету между стеллажами и снующими во всех направлениях покупателями с тележками. В руке уже начинало подтаивать какое-то недорогое сливочное масло в синей упаковке, но я был слишком занят своими мыслями, а потому и не заметил, как слева ко мне стремительно приблизилась огромная тележка, доверху груженая продуктами и пилотируемая каким-то незадачливым пацаненком. Бааах! От удара тележки я отлетел прямо на середину широкого прохода, попутно стукнувшись локтем об ящик с нераспакованными йогуртами. Масло в синей упаковке, проскользив по полу, юркнуло под стеллаж с экзотическими фруктами. Тут же вскочив, я отчаянно закричал на весь супермаркет:

– Да что же за день сегодня такой! Ездить надо аккуратнее со своей тележкой долбаной! – я метнул свирепый взгляд в сторону пацаненка и, обреченно махнув рукой, помчался на выход, все еще бурча себе под нос про невозможность нормально сходить с утра в магазин. Завтрак не удался, поход в магазин – тоже, а завтра…

А впрочем, по порядку.

Мой брат младше меня. У нас с ним разница примерно в четыре года. Почему примерно? В год, когда он родился, мне должно было исполниться четыре. Но свой день рождения я отмечаю в сентябре, а он в июне. Так что, если говорить строго, разница у нас составляет три года и девять месяцев – конечно, почти четыре. А тогда, двадцать шесть лет назад, я и не подозревал, что у меня появится брат. Родители отправили меня на все лето в деревню к бабушке, но как оно прошло, я совершенно не запомнил. Зато я до сих пор прекрасно помню, как, наконец, мы вернулись в Москву, и я уже хотел было ворваться в квартиру и что-то радостно завопить, но бабушка остановила меня.

– Тссс, не кричи. Там твой брат спит.

– Брат? Какой брат? – я изумленно вылупил на бабушку глаза.

– Вот, зайди, посмотри, только тихонько…

Приоткрылась дверь в комнату. Я юркнул в образовавшийся проход и увидел прямо посреди комнаты большую, голубого цвета детскую коляску. Она казалась каким-то странным, невероятным, космическим почти предметом, внезапно приземлившемся в нашей квартире. Я на цыпочках подошел к коляске, но ничего не увидел. Тогда кто-то – наверное, папа – подхватил меня под мышки и приподнял. В космической коляске лежал ее пассажир – маленький человечек, завернутый в кулек из пеленок. Человечек мирно спал, а на щеке у него красовалось пятно зеленки – замазанный комариный укус. И этот человечек и был моим братом.

Наверное, с тех самых пор я подсознательно и воспринимал брата как некого космического пассажира, хотя это никак не отражалось на разумно осознаваемых мной процессах. Мы прекрасно ладили в детстве, хотя, как это часто бывает между братьями, не обходилось без ссор, потасовок и взаимных обид. Но это, наверное, удел всех мальчишек. Потом я пошел в школу, а брат в детский сад, потом пошел в школу и он… И вот в старших классах – я тогда уже поступил в институт – и проявилась впервые эта его «космическая» составляющая. Ни с того, ни с сего брат решил поступать в военное училище! Он занялся спортом, бегал по утрам в сквере возле дома, стал даже ходить в какую-то секцию борьбы… И я осознал, что перестал его понимать. Ну, то есть, наши отношения сильно не изменились и не испортились, но вот это его внезапное решение как-то сломало мое прежнее представление о брате. Или, наоборот, подтвердило то, еще совсем детское – о неком космическом пассажире…

…Я валялся на диване и неторопливо поглощал «Клинское» пиво с чипсами. Бутылка пива стоила всего двадцать рублей, и я вполне мог себе позволить такую роскошь, особенно учитывая то, что жил я не в общаге, как большая половина моих однокурсников, а дома с родителями – и уж точно мог не париться по поводу пропитания. В холодильнике дожидались своей участи еще три бутылки пенного напитка, куриный суп, салат из огурцов и помидоров, а на плите имели место быть две сковородки с жареной картошкой и ароматными, сочными котлетами соответственно. К тому же, родители уехали на выходные к бабушке – что-то там копать или, наоборот, закапывать, убирать, укрывать – а я, сославшись на необходимость подготовки к сложнейшему семинару по отражению темы личности в изобразительном искусстве эпохи Возрождения, остался дома один. И, допивая вторую бутылку, уже подумывал было позвать кого-нибудь из друзей и устроить нехилую тусовку, как вдруг в дверь позвонили. Я даже поперхнулся чипсами от неожиданности. Кого это принесло? Вернулись родители? Соседи решили, что у меня слишком громко работает телевизор? Или активисты прямых продаж пришли впаривать пылесосы или стиральный порошок? Фигня какая-то.