Мой друг Виктор

Мой друг Виктор

Вообще-то ничего странного в том, что мне захотелось пить, не было, и я понял это, как только открыл глаза. Я лежал на спине, раскинув руки и ноги, среди песчаных курганов на самом солнцепёке. Пот ручейками сбегал по лицу, потом по шее и исчезал среди жёлтых песчинок. Рубашка и брюки прилипли к телу. Я открыл глаза и недоумённо огляделся.

     Песчаный откос начинался прямо у моей головы. Мелкий песок медленно осыпался вниз, шурша и позванивая. А, может, это у меня в ушах звенело от необычайной тишины, окружившей со всех сторон? Не знаю. Первая попытка принять вертикальное положение оказалась безуспешной. Тогда я перевернулся на живот и встал на четвереньки. Постоял несколько мгновений в такой позе и снова попытался подняться на ноги. В голове загудело, сознание помутилось, и я упал лицом в песок, который тут же забился в нос. Чихнул, закашлялся и снова открыл глаза. Что произошло? Может, я сплю? Попытался ущипнуть себя, но пальцы не подчинились. Мне не удалось соединить их. Ладно. Медленно повернул голову и осмотрел окрестности. Песчаные холмы закрыли обзор, кроме них ничего не видно. А над головой безоблачное небо, с безжалостно палящим солнцем, поднимающимся всё выше. Заметил совсем рядом тень от высокого песчаного кургана, в которую незамедлительно перебрался ползком. Устроился на песке и задумался.

     Идти по безлюдным пескам в жару нереально, можно погибнуть от обезвоживания. Да и куда идти? Решил дождаться вечера, а потом попытаться спастись. Но моему плану не суждено было сбыться. Через пару часов солнце поднялось настолько, что моя спасительная тень растаяла, как туман под лучами встающего солнца. Ничего не оставалось делать, как попытаться найти более подходящее местечко. Снял рубашку и, накрыв ею голову и плечи, поднялся и побрёл среди песчаных холмов. Нужно взобраться на вершину одного из них и осмотреться.

  Начал подъём. Мелкий песок осыпался под ногами и ручейками стекал вниз.

     Я сползал несколько раз туда, откуда начал восхождение. Пот заливал лицо и щипал глаза. Песок скрипел на зубах, но я не сдавался. Страха нет, а есть только нестерпимая боль от палящего солнца и злость на собственную беспомощность. На середине склона заметил, что совсем рядом, в двух шагах от меня, откос мягко изгибается и уходит вверх. Перемещаюсь на него и с удивлением отмечаю, что песок в этом месте плотный и не проваливается под ногами. Идти становится легче. Бреду на вершину, обливаясь потом и изнывая от нестерпимого жара.

   Внезапно открывается панорама, скрытая раньше барханами: плоская, как стол равнина тянется до самого горизонта. В нескольких метрах от себя вижу собственный флайер. Он дрожит и извивается в испарениях невидимой и неощутимой влаги. Радуюсь точно ребёнок, и, собрав последние силы, бросаюсь к аппарату. Бегу долго, несколько раз падаю, но флайер не приближается ни на метр. Он всё так же рядом и всё так же недосягаем. Сердце от напряжения готово вырваться из груди, с диким воплем падаю на песок и теряю сознание.

     Сознание постепенно возвращается. Всё та же бескрайняя пустыня окружает меня со всех сторон. Нестерпимо палит раскалённое, светило. Шуршит и движется песчаная масса. Бреду среди песка. Тоска закрадывается в душу. И тут я замечаю вдалеке несколько деревьев, приветливо машущих мне своей листвой. Надежда оживает в сердце, я почти бегу к спасительному зелёному островку в самом сердце ада.

   Под деревьями нахожу небольшое озерцо с прозрачной водой. Падаю и пью из него долго, отфыркиваясь, точно лошадь. Потом окунаюсь в родник и чувствую, что силы возвращаются. Я готов пройти всю пустыню, до самого края, найти людей или других разумных существ и выяснить, что случилось? Как я здесь оказался?

   Выхожу из спасительной тени и продолжаю путь по слепящему, больше напоминающему раскалённую сковороду, песку. Скоро тело вновь наливается свинцовой тяжестью. Беспощадное солнце палит нестерпимо, и я чувствую, как на руках, спине и шее кожа поднимается пузырями, они лопаются и липкая сукровица течёт по телу. Боль становится невыносимой, и я кричу...

     Яркий солнечный свет, режет глаза, они готовы лопнуть и вытечь из глазниц. Беспощадное солнце старается изжарить меня живьём.

   - А-а-а! - кричу снова и поворачиваю назад, в тень спасительного оазиса, но вокруг только песок и бездушное солнце.

   - А-а-а! - кричу от боли и ужаса, и проваливаюсь в бездонную пропасть небытия. - Организм крепкий. Думаю, что кризис уже прошёл, теперь дело пойдёт на поправку, - слышу рядом негромкий мужской голос.

   Пытаюсь открыть глаза, делаю несколько попыток поднять веки. Наконец у меня получается. Белая комната, люди в белом. Белые простыни, кровать. Мои руки соединены тонкими трубками с многочисленными приборами, весело подмигивающими разноцветными лампочками, а тело наполовину погружено в ванну с прозрачной жидкостью.

   - Что случилось? - шепчу так тихо, что даже сам себя не слышу.

     Доктор склоняется надо мной:

   - Добрый день, Сергей Васильевич! Я - Ваш лечащий врач - Игорь Николаевич. Вы находитесь в ожоговом центре, с Вами случилась небольшая неприятность, но уже всё в порядке. Худшее позади.

   - Что случилось? - вновь спрашиваю у доктора, но его рядом уже нет. Он вышел из палаты, оставив меня одного. - Что случилось? Что? Что? - бьётся мысль в голове и тут точно молния пронзает мозг: взрыв, пожар, мой друг Виктор... Я позвонил Карамышеву и предложил развеяться. Жена улетела на Сирену в командировку, она астробиолог, сын - на Венере, в тренировочном лагере, одному дома скучно. Виктор согласился сразу. Он, как и я коротал отпуск в одиночестве. Решили посидеть в кафе "Порт". Там обычно собирается весьма интересная публика из ближнего и дальнего Космоса. Свободные охотники, побывавшие на самых отдалённых и загадочных планетах, рассказывают, что и где видели, с кем сражались. Представители разных рас любят бывать в "Порту", где можно завести полезные и нужные знакомства. Мне же просто хотелось отдохнуть, окунувшись в знакомую атмосферу.