Мой личный кусок Преисподней

Не дедушка.

Голубой сверхгигант, словно огромный расплавленный диск, медленно тонул в необъятном морском чреве. На загробное фэнтези опускались легкие благодатные сумерки, принося в его духоту восхитительный бриз. Но, не успела ночь накрыть fire show черным бархатным покрывалом, пронизанным клинками месяцев и унизанным россыпью звезд-бриллиантов, как волны противоположного края моря стремительно зажглись. Это горделиво выплывал желтый карлик – «ночное» солнце откуда-то из-за параллели. Раскаленным шаром светило всплыло на поверхность и разорвало хрупкий переход к ночи, затопив водный мир нестерпимым жаром.

Нэри пришла в себя и открыла глаза. Черти тащат! И совсем не потому, что некоторые мохнаторылые в восторге от переноски тяжестей. Даже если перемещать приходится не огромного мужика в рыцарских латах, а всего-то килограмм сорок. Костей.

- Я, что – умерла? - если вспомнить три пожизненных срока за организованную преступность, так и не вступивших в праведную силу из-за дерзкого побега, и судебный вердикт в виде смертной казни вдогонку... то даже почти не удивилась. - Жааааль, а ведь была так… э-э, немолода! – когда тебе, по метрическим записям потустороннего общества, неприлично много лет, а ты все еще девица, врать о возрасте нехорошо даже себе.

А что сказать? С отцом, воином-архангелом, все время где-то воюющим за Мир во всех Мирах, и матерью-херувимом, поющей неземным сопрано в Небесном хоре, будь она хоть трижды рождена архидемоном... ну, не сложилась личная жизнь девушки… гм, старушки.

Волокли ее два ужасно милых чертенка. Пухленькие, тонконого-рахитичные, мохнато-розовые. Со всеми признаками мелкой безобидной нечисти: поросячий хвостик, чуть проклюнувшиеся рожки, копытца, свиное рыльце и маленькие кожистые крылышки. Симпатичные, ужас. Вот будь на месте Нэри безмозглая ангельская блондинка, давно бы затискала. К счастью пушистой братии, девица к златокудрым сестрам по разуму не относилась, и душить в объятиях не стремилась.

Чертята бежали прямо по водной глади. Те еще ходящие по волнам! А вот ее, с кислым видом, прихватив, фигурально выражаясь, за жабры, волокли волоком. То на закорках, то под локотки. Прямо в закат-восход, на полной крейсерской скорости межзвездного шатла. Отчего ноги в туфлях на шпильках весьма ощутимо полоскало. Такая вольная транспортировка была совсем не обязательна, но, видимо, грузчикам выпал шанс поглумиться-покуражиться. Или же их подгоняло пучеглазо-зубастое сопровождение на дне моря. Не суть.

Первый вопрос Нэри к низшей форме темного люда, прущей вездеходами, напролом, был скорее риторическим. Просто, чтобы сбросить дезориентацию. Второй же имел более адресную осмысленность:

- Личный котел положен, или к общей сковородке приставят? – она себе не льстила.

Ей было, за что попасть в Ад на вечную рабскую работу. И тут даже ликвидация, произведенная в рамках отстрела бешенной люциферовой собаки, не приравнивалась к исполнению приговора. Донести бы только здравую мысль до работодателя, что готовка… не ее сильная сторона. И помешивание грешников доверять не стоит – пригорят, не отскребешь.

- По предпраздничной амнистии всех помилованно-неисправимых направляют в штрафную каторжную роту на перевоспитание, - пыхтя, отвлек ее от мечты о трудовых буднях у жаровни, левый чертик. И так посмотрел, словно знал, кто тут самый ярый уклонист. Бегая за которым, он уже не одни подковы износил и копыта постирал до кровавых мозолей. По самые уши.

Что ж, призыв на воинскую службу – дело святое даже для закоренело-уголовных, демонических слоев Грани. Но, во-первых, заградительный ряд в штрафбате – это стопроцентные смертники. Только, что казнят их не милосердно и быстро, а с мучительно и с воинскими почестями. А, во-вторых…

- Да, где армия, и где... я, бабушка?

Ее же с детства никуда не принимали. Даже на прослушивании в консерватории видеть не хотели. Ввиду полного отсутствия слуха и наличия адского тембра голоса. Не говоря уже о пальцах, заточенных не столько под струны/клавиши, сколько под смертоубийство.

- Дедушка, девушка, не все ли равно? - не то хрюкнул, не то огрызнулся правый сильный мужчинка, поднатуживаясь и перехватывая поудобнее. Чуть плечевой сустав, свинья, не вывихнул! – Твое тело, бедовая, после знакомства с архангельским карательным орудием... - последнее, прямехонько посреди надбровных дуг, кажется, было. - Для начала, еще опознать надо.

В смысле? Ну, получила Нэри в упор из отцовского гранатомета Добра и Света прямо меж широко раскрытых глазок. И что, теперь могут с праведницей спутать? Только пометьте в своем «склерознике», на райские гусли, тьфу ты, арфы, лютни и прочие струнные, она не соглашалась. На нектар с амброзией тоже. У нее, напомним, с детства музыкальное слабоумие и особо тяжелая форма диатеза. Лучше уж вопли отчаянья и шипение масла.

- А еще не мешало бы похудеть, - привлек «левый» внимание к обливающимся потом насильника... носильщикам.

Повторим, до смерти в деве наблюдалось всего килограмм сорок. Это если плотно накормить и влить литр... допустим, виски. Девушка случайно, не мастодонтом ли переродилась? Из тех, что поперек себя шире, и расползаются на всю длину дивана. А что? Трэшево. И даже оригинально. На рекорд тянет.

Главное, чтобы не дедушкой…