Мой личный зверь

27.02.2018

— Зачем ты делаешь это?!

Услышав разъяренный голос сына, Бассарей не удивился.

Илай только что появился перед богом словно из ниоткуда и, судя по виду, был буквально на грани. Если бы мог испепелить взглядом, то большая поляна, окруженная еловыми деревьями, оказалась бы овеяна частичками божественного праха. Дионис мечтал, чтобы этот разговор состоялся как можно позже, а лучше никогда, но судьба распорядилась иначе. Фирион стоял рядом с отцом, в бешенстве сжимая и разжимая кулаки.

— Давай поговорим спокойно, — с надеждой предложил Бассарей, указывая на удобное местечко рядом с собой.

Илай не сдвинулся с места.

— Сначала скажи правду! Ты с самого начала знал?

— Прошу, успокойся. Не кричи. Сядь и поговорим.

— Значит, знал… — резюмировал Илай, с ненавистью глядя на бога. — Ты знал, что она жива, знал, где она. Ты видел, что со мной было! Неужели ты настолько меня ненавидишь?!

— Я не знал — где, — еле слышно ответил Дионис.

— Даже сейчас пытаешься свести ее с кем-то! Ты всегда был готов на все, лишь бы она не была со мной!

— И ты отлично знаешь, почему я это делал, — попытался объясниться Бассарей.

— Как же я ненавижу тебя! — прошипел фирион. — Надоело, что ты вечно лезешь куда не просят! Мне не восемь лет, чтобы решать все за меня!

— Я уже предоставлял тебе право решать самому и чуть не лишился сына. Два раза, Илай! А потом я больше полувека смотрел на мертвого сына в живом теле. Почему ты не желаешь принимать очевидное?

— Заткнись и слушай, Дионис! — прорычал Илай. — Если ты не прекратишь лезть не в свое дело, я все ей расскажу.

— Во-первых, это и мое дело, потому что она не закончила начатое. Во-вторых, ты не сделаешь этого, потому что знаешь, какую боль причинишь, — с трудом игнорируя оскорбления и презрительный тон сына, ответил бог.

Фирион остолбенел, широко раскрыв глаза.

— Снова вернешь ее? Вы опять заставите ее делать это?! Ты же все-таки отец ей…

Терпение Бассарея лопнуло, и он силой заставил сына сесть рядом. Тот был настолько ошарашен услышанным, что даже не пытался воспротивиться. Затем бог отпил из любимого бурдюка, сделал глубокий вдох и мрачно посмотрел на Илая.

— Не надо драматизировать. Ты отлично знаешь, что это не мой выбор и сделать я ничего не могу. Но не нужно говорить, будто мы вынудили Ливию участвовать. Она как раз сделала осознанный выбор. Она хотела этого и захочет снова. На самом деле тебя бесит только то, что от ее возращения и последующих событий пострадаешь исключительно ты.

— Почему вы не дадите ей просто прожить нормальную счастливую жизнь? Зачем причинять ей боль воспоминаниями? Давно нашли бы кого-то другого для завершения дела.

— Потому что это обман. Я очень люблю ее, и многое бы отдал, чтобы она была счастлива. Но это невозможно. Потому что настоящая Ливия была там, на верху склона. А здесь, теперь… не она.

— Да, — криво усмехнулся Илай, — здесь и теперь всего лишь та, кем она могла бы стать.

— Твой сарказм неуместен. Это почти другая личность.

— Зачем ты сводишь ее с другим?

— А зачем ты молчаливой тенью преследуешь ее?

— Я всего лишь рядом. Не навязываюсь, не разговариваю, не принимаю участия. Что тебе еще нужно?!

— Чтобы ты, наконец, забыл о ней!

— Этого не будет, отец, — твердо пообещал фирион. — Никогда не будет.

— Знаю. — Дионис с тоской посмотрел на сына. — Тогда, может, остановит то, что ты можешь привлечь к ней ненужное внимание?

Илай усмехнулся, словно желая что-то сказать, но удержался.

— Я не стану ничего делать, если ты уберешь от нее того парня, — поднимаясь, твердо произнес он.

— Нет! — разозлился Бассарей, и вокруг поляны, будто змеи, зашевелились плети плюща. — И только попробуй ослушаться!

Фирион враждебно сощурился и, не ответив, пропал так же молниеносно, как и появился.

***

Даня явился только через пару дней. Как обычно, оставшись в гордом одиночестве с утра пораньше, я как раз подумала, что ему пора бы вернуться. И в тот же момент в двери повернулся ключ. А ведь я как была в ночных шортах и майке, так и не успела переодеться… Хотя ладно, вряд ли я его теперь чем-нибудь удивлю. Выглядел наш новоявленный последователь Диониса немного потрепанно, но вполне нормально. Только мне казалось, что он должен был светиться от счастья, не затыкаясь, рассказывать о своих успехах и приключениях, вызывая у меня зависть и легкое раздражение. Но нет. Все совсем наоборот. Данила выглядел печально и виновато. Сгорая от любопытства, я заманила его на кухню попить кофе и немедленно приступила к допросу:

— Как-то не замечаю бурного восторга. Что-то пошло не так?

— Да нет, — пробормотал Даня, внимательно изучая свою чашку, как будто там было нечто важное и требующее незамедлительного исследования. — Все получилось. Очень интересно, круто и все такое…

— Тогда непонятно, с чего ты так мрачен. Уж не пожалел ли ты о своем выборе?.. — Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно мягче и ненастойчиво.

Он, наконец, оторвался от чашки и переключил внимание на меня. Его лицо было чуть удивленным.

— Угадала. Пожалел.

В Даниле что-то изменилось. Я и так всегда была к нему неравнодушна, но сейчас, даже когда он был таким несчастным и растерянным, вообще еле держалась, чтобы не изнасиловать его прямо здесь. Он что-то ответил, а я, слыша, но не слушая, не спускала глаз с полурасстегнутой рубашки, которая, между прочим, плотно облегала его вполне себе крепкую фигуру и думала о смертном грехе, не помню какой он там по счету. В какой-то момент сообразив, что Даня замолчал, я с трудом взяла себя в руки и ответила: