Мой лучший друг - джинн

1.4. Расстановка фигур

Конечно, в нашем университете были и русские, но для того, чтобы у нас была хорошая языковая практика, преподаватели запретили нам объединяться в одну группу.  

И ко второму году из-за большого количества времени, проведенного с однокурсниками, ты уже настолько с ними сближаешься, что про соотечественников вспоминаешь только в редкие моменты тоски по России.

 К тому же Дарио был таким же маньяком в изучении языков ( в частности японского), и мы с ним часами могли просто болтать на нем только ради самого языка. Где я могла найти себе такого же?

Это стало еще одной причиной нашей дружбы. 

Для меня он был самым лучшим другом в мире.

Который, кстати, переложил меня на очень удобный диван и накрыл пледом, пока я спала. Так что проснулась я без затекших мышц, но с легкой головной болью.  

Дарио устроился на одной из подушек и, прислонившись спиной к дивану, что-то просматривал в своем смартфоне.

Он повернулся, услышав шуршание пледа и мое бормотание.

- А я уже хотел тебя будить. Ну что, как ощущения? Хочется раздавать объятия направо и налево?

Я в ужасе покачала головой, представив такую перспективу, и Дарио усмехнулся.

- Что ж, с возращением… Чаю?

- Да, пожалуйста.

Чай был хорош: крепкий, сладкий и горячий. То, что нужно от головной боли. На всякий случай, Дарио также дал мне аспирин и заверил, что это помогает, даже если похмелье из-за большого количества выпитой корицы.

 - Ты точно сможешь пойти в клуб? – скептически поинтересовался он, когда я, широко зевнув, закуталась в плед еще плотнее.

- Конечно. Только сначала допью чай. 

А вот и третья любовь всей моей жизни. Не будь я такой страстной любительницей иностранных языков, была бы сейчас мастером спорта по шахматам, а не кандидатом в мастера спорта.

Простого таланта, чтобы далеко пойти, было мало, и поэтому раньше шахматы занимали почти львиную долю моего времени. А вы знаете, как сложно, получив первый разряд, пройти дальше?  У меня это заняло почти шесть лет. Шесть лет, чтобы получить кандидата мастера спорта!

У меня был небольшой срыв после получения этого звания. Я тогда психанула и поняла, что больше не могу жертвовать языками ради шахмат и посвящать всю свою жизнь одной-единственной страсти. И, расставив приоритеты, почувствовала себя гораздо свободнее и спокойнее.

Теперь я могла изучать языки дальше и спокойно готовиться к поступлению в университет, а также участвовать в турнирах как любитель, играя ради удовольствия, оставив в прошлом попытки повысить свой рейтинг.  И при этом у меня еще оставалось время на себя. Шикарно же!

В прошлом году я была только на межфакультетских соревнованиях и иногда, когда наша сборная готовилась к городскому турниру, приходила поиграть с ними.  

А потом один из участников выпустился, и сборная стала неполной. Угадайте, кого попросили выступить за университет в предстоящем турнире? Меня.

На тот момент я уже разобралась со своим бюджетом, более или менее привыкла к университетской жизни, завела друзей и достигла некоторого прогресса в учебе, поэтому, конечно же, я дала согласие.

Встречи клуба проходили раз в неделю, а теперь, поскольку я в сборной, наверное, количество встреч увеличится до двух или трех. Это было вполне приемлемо.

Жаль только, что Дарио не разделял моей любви к шахматам; он всегда мыслил очень интересно, думаю, партия получилась бы блестящей.

Допив чай и попрощавшись с Дарио, я направилась в клуб. Для этого, к счастью, даже не нужно выходить на улицу: достаточно было подняться на третий этаж и пройти через стеклянный мост в другое крыло.

А там уже до клуба рукой подать.

***

Комната, в которой расположилась университетская сборная по шахматам, мне очень нравилась. Очень уютная, с пушистыми коврами и пуфиками, столиками, с нарисованной шахматной доской, высокими окнами и большими магнитными шахматными досками ( чтобы разбирать партии) у стены.

Конечно, было еще пару компьютеров и стеллажи, где хранились фигуры, методички и диаграммы, но все это очень гармонично вписывалось в атмосферу.

Когда я пришла, оказалось, что кое-кто уже был там: Майкл и Леонард, склонившись над доской, негромко что-то обсуждали.

Вообще-то Леонард – британец, а не американец, как может показаться на первый взгляд.

В университете учится очень много иностранцев, со временем начинаешь разбираться что к чему и уже гораздо реже попадаешь впросак. Я как-то обратилась к незнакомой кореянке на японском, а потом долго извинялась. Хорошо еще, что Хе Су не обиделась, а только посмеялась и сказала, что я не первая, кто ошибся в ее национальности. Мы немного пошутили и разошлись, довольные друг другом.  

Так вот, Леонард. Он носил очки и, как мне сообщили по секрету, великолепно рисовал портеры. А еще он был лучшим другом Майкла.

- Доброго вечера, Анна! Мы как раз вспоминали партии, где разыгрывался шотландский дебют, - он слегка кивнул мне в знак приветствия.

И хотя Леонард по праву носил прозвище «джентльмен шахматного клуба», вот уж кого я бы в первую очередь опасалась. Очень опасный противник, непредсказуемый и жесткий. Ух!

Майкл же просто улыбнулся мне, без всяких лишних слов, и этого хватило, чтобы я снова почувствовала те самые дурацкие бабочки в животе. 

 Когда же он перестанет на меня так действовать?

Пробормотав в ответ «добрый вечер», я села на любезно подвинутый пуфик и бросила взгляд на доску. В шахматных клубах и школах часто разбирают партии известных игроков; это очень полезная практика, которая может сослужить вполне неплохую службу.

Кто-то запоминает некие шаблоны или стиль игры, а кто-то черпает вдохновение. Каждому свое.