Мои неотразимые гадюки. Книга 1

Пролог

Лейра старательно вывела предпоследнюю букву. А на последней грифельная палочка съехала в сторону, обломав заточенный кончик. Мерзкий Вепракс нарочно её толкнул! Чёрная полоса перечеркнула чуть ли не треть её трудов.

Пакс, предвидя эту смешную катастрофу, давно подключился к её глазам. А заодно активизировал код доступа к её нервной системе: девчонка пока не умела владеть чувствами. Не всегда удерживала свой особый дар: могла вспылить и выдать себя, нанеся спонтанный удар по мозгам обидчика. И тогда всё. Тогда взрослые мигом заподозрят в ней гадину – так после конца света стали называть щупов. Особую породу выведенных древними монстров, что свободно залазят в мозги простых людей. А у гадин одна судьба: на костёр.

Лейра ещё пялилась на учинённое безобразие, а в её голове уже набирал силу гнев. Медленно напухало то самое ледяное яркое облачко, которое она могла почти увидеть. Не глазами, понятно – внутренним взором.

Пакс тоже видел это облако на сетке, что постоянно висела перед его внутренним взором. Как видел он и «Объект Лейра», и таких, как она – у него собственный дар гада-манипулятора. Очень удобный: ведь за щупами глаз да глаз. Плохо, когда великая сила дана невеликим детским умам: не справляются они пока с собой, а должны.

Облако ширилось, поглощая «объект Лейра». Ещё немного, и взрыв набравшей силу злобы ударит в голову поганца Вепракса, разнесёт мозги. Пакс услыхал, как горделивый шёпот говнюка обжег ухо Лейры, ещё больше подогрев злость гадины:

– Сегодня отец пойдёт просить тебя для меня. Семь лет до свадьбы пролетят быстро.

Лейра ощущала, что до запретного взрыва остались считанные мгновенья, и паниковала. Она уже не в состоянии затушить его самостоятельно. Пакс вздохнул и вторгся в голову подружки. Облако моментально сдулось, а Лейра потеряла к Вепраксу всякий интерес.

И на этот раз удалось избежать разоблачения – удручённо подумал Пакс. И ужесточил контроль над смертельно опасной, но такой беззащитной дурочкой.

С тех пор, как прорезался её дар, он всем своим нутром ощутил потребность в защите девчонки. Иной раз и сам злился, что собственный дар прицепился к двум малолетним сестричкам-щупам, как клещ. Но бороться с ним бессмысленно: дар манипулятора сильней человека, который им обладает. Это он носит в себе человеческую душу манипулятора, а не наоборот. Хлопотно до ужаса! Но Пакс уже привык к своему положению заложника.

Он приказал манипулятору прощупать грязную душонку Вепракса. Понял, что мерзавец не угомонится. Говнюк – ровесник Пакса – в свои одиннадцать лет стал законченной падалью. Руки чесались, прикончить ублюдка, да нельзя. Им с Лейрой нужно подрасти, прежде чем они смоются из дома и найдут себе укромный уголок.

А двух шатающихся детей – трёх вместе с сопливой шмакодявкой Лети – любой взрослый немедля схватит. И отволочёт к каштару своей провинции. Дети в их землях не могут быть бесхозными бродяжками. Слишком дорого даётся матерям их рождение, чтоб так разбрасываться главным достоянием людей: подрастающими потомками.

Манипулятор в голове не стал дожидаться очередной гнусности Вепракса, что так и просилась наружу. Он переключился на объект «учитель» и поднажал на него. Младший жрец, что учил их письму и счёту, был добряком. И слегка лопух, что в их приграничных воинственных районах сразу бросается в глаза.

Но сейчас Вепракс взвыл кабанчиком, за которым гоняются с кухонным тесаком. Даже в этом он самая мерзкая слякоть – злорадно подумал Пакс – и грязный врун. Из пальцев учителя ухо вылазит слегка розовым – не то, что у скорого на расправу папаши Вепракса. Там уж такая плюшка напомаженная получается: красная, пухлая – сплошное загляденье.

– Ой-ёй-ёй! – противно визжал Вепракс, будто припечатанный раскалённым клеймом. – Пустите! Больше не буду!

– Поди прочь, – молвил учитель и брезгливо разжал пальцы.

Пакс краем глаза любовался, как женишок приплясывал на цыпочках, а затем плюхнулся на колени. Манипулятор не позволил слюнтяю встать на ноги – нажал на мозги и погнал его на карачках к двери. Он не видел стоящей причины для бесполезного воздействия на мозг говнюка, но мешать своему носителю не стал. Они редко спорили по пустякам: манипулятор понимал, что человек – это человек, и ничего уж тут не попишешь.

– Жаль парня, – нарочито серьёзно опечалился Пакс. – Бедолага ещё не знает, чем ты станешь его лупить, если жрецы вас окрутят. Есть ради чего дожидаться счастья целых семь лет.

– Заткнись, дурак, – процедила Лейра сквозь зубы, чтобы не фыркнуть.

Она родилась день в день с его сестрой Паксаей. Мать Лейры потеряла молоко. И тогда матушка Татона взялась кормить обеих пигалиц – Паксу было четыре, но он всё отлично помнил. Манипулятор в нём уже проснулся, и он стал резко взрослеть. Теперь-то девчонки большие – уже восемь стукнуло – а он давно перестал чувствовать себя беззаботным мальчишкой.

– Твой отец откажет, – еле слышно пообещал он, уткнувшись в свою дощечку носом.

– Знаю, – шепнула в ответ Лейра, склоняясь над испорченным упражнением. – Он презирает его папашу. Отец скоро прогонит их со своей земли. Вот увидишь!

– Не поэтому, – бубнил Пакс прямо в дощечку. – Твой отец не какой-то простолюдин. Он кашур. А потомственный воин никогда не породнится с торгашом. Даже если тот лопается от серебра.