Мой неверный друг

***

С твердым осознанием услышанного, решительного распахнула глаза. Ронни – жива. Боги, она жива! Внутри зарождаются былая решимость и прежняя жажда к жизни, ведь сестра не погибла, она где-то есть, одна, а значит, я обязана ее найти.

— Жива, – помимо воли вырывается единственное слово.

— Кто жива? — рядом раздается знакомый взволнованный голос.

Далион! Он снова здесь, сидит рядом, на краю кровати. Сколько прошло времени? За окном рассвет.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает обеспокоенно и осторожно проводит рукой по моим волосам.

Не спешу отвечать, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ничего не болит, разве что неприятная слабость во всем теле. О чем и сказала, замечая промелькнувшее облегчение в серых глазах.

— Это хорошо...

И снова тишина. Почему-то в его присутствии неловко. Вроде хочешь что-то сказать, но не можешь найти слов. Да и нужно ли? Уж слишком большая радость и какое-то непривычное облегчение после переполняли меня встречи с родными.

— Дай, пожалуйста, руку.

Если он и удивился, то не показал этого, послушно выполнив просьбу. Протянул мне чересчур женственную для юноши ладонь с тонкими аристократичными пальцами. Моя ладонь с мозолями и ссадинами на фоне его кажется грубой и некрасивой, однако все равно меньше.

Закрываю глаза, пытаясь нащупать знакомое плетение, ощутить собственные нити, так глупо использованные несколько лет назад. Вот они... у самого сердца, тесно переплетаются с сосудами и аурой. Как странно. Изумленно замерла, уже не рискуя сделать то, что собиралась.

— Плетение давно стало частью меня, — неожиданно с горечью проговорил Далион, прекрасно догадываясь, что именно делаю. — Даже ты не сможешь избавить меня от него.

В его словах был смысл. Небесные нити действительно крепко вросли в ауру и сплелись с сосудами и жизненно важными органами. Только как такое возможно? Все должно было быть иначе! Я никогда не видела, чтобы проклятие так себя вело. Впрочем, это не обычное проклятие, а Далион не простой маг.

— Придется тебе потерпеть мое присутствие, — иронично улыбнулся он, отпуская мою ладонь. — Мне же научиться жить с этим, как жил и раньше.

На какое-то мгновение, кажется, даже стало совестно. Какую бы боль ни причинил мне Далион своими действиями, я не имела права так поступать. Вот только поняла это слишком поздно. Как теперь исправить то, что сделала? Ведь на самом деле, что бы я ни думала, не будь моего проклятия, он бы даже и обещания никакого не давал! Да, вряд ли когда-нибудь прощу Далиону мои жуткие годы в пансионе, пусть он даже в самом деле сделал это только лишь, чтобы спасти от того мифичного друга его отца, как не прощу и его попытки лишить меня силы – только все это не давало мне право распоряжаться чужой жизнью. Теперь ответственна за то, что происходит с ним…

 — А до того, как ты отдал мне браслет, что ты чувствовал? – холодно спросила я, понимая, что раньше именно исцеляющее плетение сдерживало мое проклятие. — Помнишь, ты сказал, что стал чувствовать проклятие, только когда отдал мой старый браслет.

 — Помню, — с удивлением согласился маг, — казалось, раньше проклятие было не так глубоко, сейчас же оно словно все сильнее врастает в сердце, — Далион положил ладонь на грудь. — Однако, когда вновь увидел тебя, стало легче. Это странно, но твое присутствие будто бы ослабляет давление…

Откровенно говоря, я просто не знала, что сказать. Ведь была уверена, что сниму проклятие и освобожусь от ненужного мне внимания Венского. Просто забуду его, как частичку своей прошлой жизни. И все равно – верны ли мои догадки? Пусть он в самом деле наместник светлой богини, меня это не касается. Вычеркнула бы его из собственной жизни, выбрав путь Темного бога, а теперь, выходит, сама загнала себя в ловушку, связав нас лишь сильнее. Почему мы слишком поздно осознаем свои поступки? Почему сначала делаем, а только потом думаем?!

 — Ты ненавидишь меня, — по-своему расценил мое молчание Венский. – У тебя есть на это право, ведь я не сдержал обещание. Знай, оправдываться или извиняться не стану, ведь мои слова уже ничего не изменят, но прошу лишь одно – не прогоняй. Мне больно, когда тебя нет.

 — А мне больно, когда рядом ты, — честно призналась я, понимая, что в происходящем только моя вина. – И никаких извинений давать крестьянке ты не должен, как и обещаний. Ты был в своем праве распоряжаться моей судьбой, пока во мне не проснулась сила. И в смерти родителей твоей вины нет – война не щадит никого, я прекрасно это понимаю. Более того, не знаю, что именно случилось. Мои нападки были не оправданы, за это должна я просить прощения. Однако то, что ты пытался сделать еще тогда, в школе, действительно никогда не смогу забыть. Только все это детские обиды, которые не давали мне права лишать тебя свободы выбора…