Мой нежный цветок орхидеи

1

Ожидание казалось бесконечным. Бернард де Лайнет неподвижно сидел в гостиной на стуле, скрестив вытянутые ноги. Последние несколько минут он сосредоточенно разглядывал носы своих ботинок. На лице застыло спокойное, даже безразличное выражение. Такое выражение появилось у него после длительных, в течение нескольких лет, тренировок. Потом это очень пригодилось ему в тюрьме у ор'рлов, когда не хочешь, чтобы кто-либо, а тем более стражи, видели твои чувства. Временами безразличие становилось естественным. И тогда Бернард понял, что так жить легче.

Но, что бы ни выражало сейчас его лицо, ожидание давило на него. Так долго быть в неведении, просто сидеть и ждать, Бернарду было трудно. Хотя это не его жена рожала, и не его ребенок должен был появиться на свет. А как же тяжело, видимо, было сидящему рядом Гвидеону, связанному с роженицей близкими узами. Бернард взглянул на старшего брата. Гвидеон сидел на нижней ступеньке лестницы, опершись локтями на острые колени. Подперев подбородок руками, он тупо рассматривал что-то на полу, невидяще уставившись в какую-то точку. Хмуро сведенные к переносице брови превратились в непрерывную ниточку. Его белокурые волосы, взлохмаченные нервными негнущимися пальцами, топорщились в разные стороны. Он был бледен. В иной обстановке вид мужчин вызвал бы смех.

Гвидеон не только казался выше младшего брата, но он вообще был крупнее. У него была крепкая грудь и мускулистые руки человека, привыкшего к физическому труду. Но в данных обстоятельствах вся его сила была бесполезна. Сейчас весь его внешний облик выражал досаду и разочарование.

— Почему так долго? — промычал Гвидеон. Он поднялся и начал вышагивать из угла в угол.

Бернард пожал плечами и убрал ноги с пути брата. Если бы жизнь сложилась для него удачно, то сейчас на месте Гвидеона оказался бы он сам. А Орния давала бы жизнь его ребенку там, наверху, в спальне.

От такой мысли Бернард вздрогнул. Он не хотел больше выстраивать варианты на подобную тему. Вскочив, он сунул руки в карманы и следом за братом принялся мерить комнату шагами.

— Даже не знаю! Фиона или мать могли бы выйти и сказать.

— Но почему мы ничего не слышали?

Бернард снова пожал плечами. Честно говоря, он рад, что ничего не слышно. Хватило нескольких стонов и криков роженицы, чтобы он весь покрылся липким потом. Гвидеон побледнел, в его глазах появился ужас.

— Долго еще? — опять поинтересовался брат.

Бернард вышел в коридор, который тускло освещал свет лампы, и взглянул на часы.

— Одиннадцать. Еще не так много.

Пробило пять часов дня, когда Гвидеон прискакал на усадьбу Бернарда и сказал, что у его жены Марты начались схватки. Бернард тут же оседлал лошадь и помчался в город за доктором Реймундом . Брат с матушкой Уно вернулся на свою ферму. Фиона, единственная дочь Лайнетов, была замужем за врачом. Поэтому она настояла, чтобы и ее взяли помогать Марте. Позже приехал и Бернард, решив, что Гвидеону понадобится мужская компания.

И оказался прав. Уно сразу же выставила сына из комнаты, где принимали роды. Гвидеон, услышав стоны жены, побелел и чуть было не упал в обморок.

— Иди, иди, — говорила Уно, подгоняя его к выходу, будто заблудившегося и ненароком зашедшего в дом цыпленка.

— Здесь не место мужчине, только Реймунду, когда он приедет. И потом, ты занимаешь слишком много места и мешаешь.

Гвидеон безропотно удалился, полностью согласившись с мнением матери об абсолютной бесполезности, даже ненужности отцов при рождении их детей. Позже он признался Бернарду, что был даже рад уйти. Гвидеон был на войне, но ничто так не терзало его, как вид хрупкой Марты, страдающей от боли. А сознание, что ничем нельзя помочь ей, было еще ужасней. Поэтому, когда Бернард сказал который час, брат удивился.

— Точно? Мне казалось, что уже, по крайней мере, полночь.

— Просто, когда ждешь, время тянется медленно.

Бернард вышел на крыльцо и залюбовался спокойным темным небом. Он снова подумал о Орнии, вспомнил о своих мечтах, о том, как они поженятся, какие у них будут дети, какую совместную жизнь они построят.

Выругавшись сквозь зубы, он сжал кулаки. Зачем о ней думать? Больше нечего ожидать. Она осталась в прошлом. По крайней мере, за последние годы одинокой жизни в Тассе ее образ почти стерся в памяти. Он больше не думал о ней ночи напролет, не мечтал о ней целыми днями. Уже не представал знакомый облик, мягко вьющиеся локоны, улыбчивое лицо, как было постоянно, пока он сидел в плену. Все то время Бернарда поддерживала мысль о ждущей его дома Орнии. Сейчас он больше уже не ощущал вкуса ее бархатных губ, прикосновения атласной кожи, как раньше, когда эти мысли чуть не свели его с ума, в те страшные дни, когда он, вернувшись в Блуверн, узнал, что мисс Тайви вышла замуж. Больше в душе не было зияющей пустоты, которую могло заполнить только присутствие Орнии.

Но как-то так получилось, что, ожидая рождения ребенка брата, в нем воскресли былые ощущения, прошлые мысли, умершие много лет назад. Орния давно была замужем за другим. Она никогда не принадлежала ему, Бернарду. Черт побери, он хорошо знал, что если бы соединил с ней свою жизнь, то, может быть, уже давно страдал бы от этого. Эта женщина доказала, что она просто бесчувственная самка, выскочившая быстро замуж за другого. Она никогда и не любила его. Это очевидно, и он разумом понимал, что ему без нее лучше. Бернард выяснил для себя, что в данный момент только обстоятельства заставили вернуться старые мысли и мечты. Сейчас он меньше всего нуждался в Орнии де Клайвер и ее ребенке.

Тишину нарушил тоненький писк наверху. Бернард на секунду замер, потом повернулся и посмотрел на брата. Гвидеон стоял неподвижно. В его взгляде смешались волнение, страх и надежда.

— Это… это было…

Голос Гвидеона осип и прервался, он кашлянул и начал снова:

— Ты думаешь…

Вдруг раздался голос сестры:

— Гвидеон!

На лестнице появилась Фиона. Лицо ее светилось и лоснилось, густые медно-рыжие волосы выбились из тугих кос и спадали на щеки.