Мой новый друг

Мой новый друг

Так уж получилось, что мой образ жизни со временем стал меняться. И с каждым новым днем я чувствовал как неподвластный человеческой воле, незримый поток, всё дальше уносит меня в туманные океаны забвения, размывая все надежды на возвращение к архипелагу былых времен. Память уже не была той что прежде, а мысли беспорядочно роились в голове, не находя себе места. Мой рацион постепенно сокращался, не осознано конечно, да и сновидениям я уделял теперь гораздо больше времени, чем в дни своей утраченной юности.

Но не думаю что кому-то покажутся интересными мои рассуждения о том, что послужило первопричиной сего состояния, да и мне не очень-то хочется вдаваться в подробности моей декадентской биографии. Собственно, я хотел рассказать о своем новом друге. Познакомились мы случайно — в моей комнате. Обычно он приходил за два часа до первой зари и уходил рассеявшись с первыми лучами. Да, я сказал «рассеявшись», так как мой друг не был человеком. Так же он не был бродячим животным, что обычно слоняются по темным улицам задолго до рассвета. Он был чем-то совсем иным — тенью. Да-да, той самой тенью на стене, что обычно проявлялась в тусклом отсвете от старого фонаря. И пусть эта деталь вас нисколько не смущает. В нашем удивительном мире существуют и более странные вещи, например — огромные воздушные шары взмывающие к небесам, движимые какой-то таинственной силой, люди разговаривающие друг с другом на гигантских расстояниях, не имея ни малейшего намека хотя бы на зачатки телепатических способностей. Эти вещи странны и непонятны сами по себе. И это я не упоминал о таинственном танце фей у озера Рит, что находится в лесной чаще. От этих маленьких лесных паразитов просто отбоя нет, особенно если вечерами подолгу гулять по прогалинам в дубовом лесу. И пусть эти надменные дураки говорят, что у меня что-то не так с головой. Но я-то знаю, что они тоже видят синие искры в глубине леса, когда в сумерках идут тропой вдоль пролеска спеша со своих городских подработок.

При первой нашей встрече я не на шутку испугался, мне почудилось, что какой-то проходимец пробрался в дом и я уже было приготовился к ужасающим последствиям, что обычно случаются, когда грабители замечают проснувшегося беззащитного хозяина жилища. Но немного обождав, я разобрал, что сгорбленный силуэт на стене у окна недвижим и представляет собой лишь тень от пары брюк и рубашек, скомканных на спинке дубового стула. О, как же я был рад нашему знакомству, хотя поначалу мне сложно было свыкнутся с присутствием ночного гостя. Я рассказывал ему свои истории, правдивые и не очень, грустные и смешные, а он только терпеливо слушал и был очень сдержан. Ни один человек никогда не был мне так дорог как мой предрассветный приятель. Неделя за неделей он приходил ко мне, а я с нетерпением его ждал. И пусть его очертания менялись каждый раз, подвластные контурам скомканной одежды на спинке стула, я всегда узнавал в них такой дорогой моему сердцу горбатый силуэт. Чувство одиночества уже почти покинуло меня, а голоса в голове перестали перекликаться ядовитыми насмешками, спадая до уровня крысиного шепота. Встречи с моим товарищем теперь являлись для меня чем-то очень важным, даже не побоюсь этого слова — необходимым. Я с великим удовольствием проваливался в зыбучие пески царства снов, лишь бы поскорее проснуться в мягкой, ночной прохладе. Но со временем наши беседы становились короче из раза в раз, в частности потому, что фонари начинали затухать слишком рано, а предрассветные часы пошли на убыль. К сожалению, вскоре наши разговоры и вовсе прервались по причине того, что единственный фонарь за окном безответно погас. Не знаю что точно случилось тогда, может перегорела старая лампа, а может фонарь сам по себе уже был слишком стар и нуждался в ремонте. Важно одно — уже неделю я засыпал в холодном одиночестве и предрассветные часы больше не грели меня молчаливым теплом моего неизменного приятеля. Настольный фонарь или пульсирующие пламя свечи не могли заменить холодный, серебряный отсвет старого фонаря, да и тени создаваемые ими непредсказуемо изменяли знакомый силуэт, искажая его, наполняя чуждостью. Последняя надежда на возобновление наших встреч таяла с каждым новым днём и должно быть когда-нибудь я просто свыкнусь с этой монотонной, ночной тишиной. Возможно он всё ещё приходит ко мне вместе с темной пеленой из других матовых теней, а я просто не вижу его. Так или иначе я уже не чувствую его присутствия. Дубовый стул всё также стоит у окна, но, одежда бывшая когда-то скомканной теперь покоится в комоде, без надежды когда-нибудь оказаться на своем прежнем месте.

Но что же я вижу, кажется серебристые лучи заходящей луны необъяснимым образом пробили пелену из корявых дубовых ветвей и свет снова спроецировал знакомый скрюченный силуэт на стене. Он не забыл меня и снова пришел в свой предрассветный час. Теперь ему не нужны предметы материальной реальности что только сковывали его в череде наших прошлых встреч. Протянув ко мне свои диковинные руки, он закружил меня в танце теней. В танце который также когда-то, несоизмеримо давно, танцевал с моими предками ещё на заре человечества. Переливаясь в свете луны необыкновенным, сапфировым блеском он пришел, чтобы навсегда увести меня с собой — в страну предрассветных грёз и матовых теней, что таят с первыми лучами солнца. Чей ослепительный диск изо дня в день нещадно марширует по небосводу заставляя время продолжать свой губительный шаг. Наконец-то мы снова вместе — я и мой новый друг.