Мой ручной лев

Спорим?

- Лео, а Лео? Спорим, я тебя приручу?! - шаловливые тонкие пальчики пробежались по мужской широкой спине от шейных позвонков до самого пояса спортивных брюк, вызывая здоровую мужскую реакцию.

- А-ха-ха-ха! Мечтать не вредно, Саманта! - и музыкальные разведчики снова, по десятому кругу отступили к мускулистому плечу, в нерешительности там и замерев.

- Лео, а Лео! А у меня есть супервкусный питательный батончик, будешь? - новая попытка вовлечь собеседника в очередную авантюру.

- Конечно, буду! Только у меня руки сейчас заняты. И рот. Давай попозже? - промычал неразборчиво в ответ.

- А ты выплюнь каку, и я тебе разверну и поднесу ко рту вкусняшку, ты только кусай, окей? - зашелестела обёртка, совсем рядом, над самым ухом.

- Как тут отказаться? Давай уже, - сдался молодой мужчина на волю уговорам и выплюнул саморез.

Саманта развернула любимое лакомство своего друга и протянула к его губам. Лео с удовольствием вгрызся в шоколад с орехами и клюквой, зажмурился от удовольствия.

- М-м-м, как вкусно. Обожаю.

- Надеюсь, меня? - интонация и сам смысл сказанного намекали на флирт с её стороны. Но Лео слишком хорошо знал эту выдру, чтобы вестись на её заигрывания.

- Ну, вот видишь, а говорил, что не приручу! Ты уже из моих рук ешь. Такой хороший, милый котик... - и девушка почесала мужчину за ушком.

- Ну ты и коза! А знаешь, что делает лев с козой? А? Беги, детка, беги, пока не поздно! - угрожающе зарычал хороший котик.

Саманта развернулась и с визгом бросилась вон из комнаты, но не успела сделать и пары шагов, как Лео бросил полку с молотком, настиг ее в два шага, скрутил и начал безжалостно щекотать. Она визжала и извивалась, но все бестолку. Мужчина больше нее раза в два, сильнее раз в сто и безжалостнее в миллионы-милоионы раз.

Лео зловеще расхохотался и начал шутливо кусать девушку за все части тела, до которых мог дотянуться.

- А-а-а-а-а, сдаюсь, сдаюсь! Не трожь пятку... Пятка - это святое! - хохотала Саманта, отползая от захватчика по полу.

- И берёшь свои слова обратно! - потрепал он ее по голове напоследок, окончательно испортив причёску.

- И беру свои слова обратно, - послушно повторила Саманта. - Но, знаешь, что? Всё-таки спорим, что найдется та героическая девушка, что тебя приручит и заставит безропотно прыгать через горящие кольца?

- Никогда! И знаешь что? А давай! Срок - пять лет. Если в конце этого времени не будет той самой преславутой укротительницы Львов возле меня, то ты... - Лео ненадолго задумался, - то ты станцуешь в нашем клубе стриптиз прямо на барной стойке!

- Воу-воу, какой шустрый! А если через столько же лет я буду толстой коровой, и барная стойка подо мной хрустнет и сломается? - засмеялась в ответ.

- Я тебя поймаю, не ссы, бро! - заверил её аппонент.

Девушка сникла, но быстро взяла себя в руки:

- Окей, тогда ты, в случае проигрыша, тоже станцуешь стриптиз на той же барной стойке, но чтоб под твоими брутальными, исключительно мужицкими штанами у тебя обязательно были милые девичьи розовые стринги с бантиком на попе!

- Да с таким условием, я теперь десятой дорогой буду обходить любых представительниц твоего пола от пяти до ста лет. Во избежание, так сказать. Ох, и коварная ты женщина, Сэм! - развернулся и пошел дальше приколачивать полку к стене.

Лео знал Саманту вот уже около трёх лет. Впервые ее увидев, он решил, что эта девушка сумасшедшая. Ну, кто бы в здравом уме полез на крышу небоскреба и пускал оттуда белые бумажные самолётики посреди глубокой ночи, громко распевая матерные песни. Сам же он полез на крышу, чтобы проверить откуда появляются эти волшебные вестники детства.

Еще днем он приехал к брату в офис для срочного подписания контракта. Как никак, а Лео один из основателей компании "Лайен Корпорейшен ", хоть и старательно избегает любого участия в ее деятельности, бессовестно скинув все обязанности на своего брата Майкла. Но именно сегодня требовалось срочное его присутствие. А вчера у Лео был веселый день, плавно перетекший в не менее веселую ночь. И вот прямо сразу с вечеринки он и заявился на директорский этаж в потертых джинсах низко сидящих на крепких бёдрах, кожаной куртке на голое тело и на своем любимом байке. Ну в смысле, байк он, конечно же, оставил на стоянке внизу, а приехал на пятьдесят седьмой этаж на скоростном лифте.

Все эти нудные разговоры, скучные термины, постные лица глав отделов и юристов вгоняли его в смертную тоску. Сам не заметив того, Лео случайно задремал прям на суперважном совещании. Проснулся будто от резкого толчка в плечо и чуть не свалился с дивана. Протер сонные глаза и с непониманием уставился на пустой темный конференц-зал, где за панорамным окном во всю уже светила луна и мерцали звезды. О, как! Он проспал целый день, в офисе, прям на виду у всех многочисленных сотрудников на кожаном диване в самом центре большой просторной комнаты. Этот черный диван был поставлен здесь лично им много лет назад именно для таких вот целей. Надо же, пригодился, снова. Он изначально не планировал заниматься бизнесом, просто в свое время сумел заработать много, очень-очень много денег и вложить их в прибыльное дело. Со временем бизнес разросся и приобрел глобальные масштабы, в основном только благодаря трудолюбие, бульдожьей хватке и нечеловеческому упорству его брата. Лео же продолжил заниматься тем, что любил больше всего на свете - боксом. Бои с ним били все рекорда по популярности и зрелищности. Его спортивная школа процветала, стала известна на всю страну, приносит ему удовольствие и добавляет смысла жизни. Всего пару месяцев назад, завоевав очередной титул чемпиона мира, он успокоился и осел в своем загородном доме на окраине мегаполиса. Надолго ли? Время покажет...

Сейчас же мужчина с недоумением взирал на белые маленькие самолетки, летящие откуда-то сверху и плавно уносимые ветром то вверх, то вниз. Это было завораживающе. В первые мнгновения Лео даже подумал, что у него галлюцинации. Но время шло, а бумажные самолетики продолжали рассекать своими отсрыми носами ночной воздух. Сделав определенные выводы, он быстро рванул на крышу, чтобы посмотреть на того, кто же среди ночи занимается таким необычным и увлекательным занятием. Он и сам не прочь попускать самолеты, сто лет этого не делал.