Мой верный друг

Мой верный друг

      Потеряв двух любимцев с разницей в три месяца, которые были с тобой с ранних лет и являлись неотъемлемой частью твоей жизни, ты начинаешь угасать.

      Маленькая рыжая собачка, с теплым и ласковым взглядом, в одно утро твоего детства появляется в доме. Испуганно сжимается на руках и смотрит на восторженные детские глаза. А позже становится всеобщим другом и любимцем. Она похожа на родную тётушку, со взрослым и все понимающим взглядом. Почти восемь лет она радует и веселит тебя, подставляет пузо для почесывания и ходит с тобой в лес. Но в один миг она умирает. Когда тебя нет рядом.

      Рыжий и толстый. При первой встрече все глубже прячется в голубенький шарфик, а дома забивается под диван. Маленький, игривый и очень забавный. Он с первых дней полюбился всем обитателям нашей квартиры. Приходишь домой, а он лежит рядом с тобой и муркает. Или придешь, берешь его восьмикилограммовую тушку на руки, этот полосатый кладет свои лапы тебе на плечи, и ходишь с ним, ходишь. Но и он умер. Когда ему не исполнилось и пяти лет. Ему было плохо, когда никого не было рядом, ведь все домочадцы были на отдыхе за границей. И только со слов родителей узнаешь, как он проживал свои последние полтора часа, как мучился.

      И тогда единственным утешением будет являться лишь маленький робкий щенок. Да, он живет у бабушки, да, будешь видеть его только по выходным, но его закрытость так тянет, хочется уверить его, что тебе можно доверять. Получается. Доверяет и верит. И главное — любит.

      Приедешь на выходные, а малыш бежит к тебе навстречу. Хвост вот-вот открутится, а из глаз радостные искры посыплются. И лезет на руки, и лицо пытается облизать, а сам мокрый весь из-за дождей, лапы черные.

      А когда привязывать стали… Только подошел к калитке, а за ней уже веселое тявканье и цепь дзинькает. Смотришь, а собачонка под полтора метра подпрыгивает на месте, хвостом машет. Подходишь, а он все крутиться и вертится. И пузо ему надо почесать, и пообниматься надо, и облизать тебя с ног до головы. И пройти за его будку не дает, скачет и скачет.

      Отпустишь потом с цепи, а он как давай круги нарезать. Счастли-и-ивый… А кто отпускал, того поцеловать надо. И потом создается такая иллюзия — вроде собака здесь, а вроде её и нет. Крикнешь — «Филя!», и он тут как тут. Покружится вкруг тебя и опять удирать, с друзьями встретиться надо, пообщаться.

      И рад всем и всегда. Хоть будь ты «без каких-либо ценных моральных качеств!», да и вообще «любить тебя можно только по-родственному», он будет рад тебя видеть, словно ты какой-то нереальный человек! Может для него так и было.

      И вот однажды, после двухнедельной разлуки, едешь в деревню. Заходишь вместе с родными в лифт и слышишь:

— Вынуждена вас огорчить, но ваша собачка умерла.

— Барсик? — сразу вспоминается сынок рыженькой собачки, которому уже около восьми лет, и который при последней встрече был очень плох.

— Нет, Филя.

      И тут все рушится. Как этот молодой пес, всеобщий друг, мог умереть?! Слезы катятся безостановочно при любом воспоминании об этом отзывчивом существе. И будут литься дальше, пока не заполнят пустое пространство где-то внутри, ту часть, которой он был. Перед глазами меняются картинки: как он в последний раз бежал с тобой в магазин, как соседского кота на гараж загнал, как шерсть дыбил, несчастный желтый мячик тормошил как ошалевший…

      И вот ты у калитки. Уже никто не встречает, возле будки пусто, и погода такая… подходящая — пасмурно и первый октябрьский снег. Стоишь, думаешь — «А ведь полтора года назад его не было, не родился даже. И сейчас нет. Уже никогда не будет. И лежит сейчас, мокнет, мерзнет».

      Пишешь все это и плачешь. Память душит. Будут другие и каждый сыграет свою роль. Но этот молодой озорник никогда не исчезнет из моей памяти.