Мой выживший Мишка

Мой выживший Мишка

Сколько уже — километров сорок? Ни живой души. Мишка огляделся: один песок. Высоко над головой ярко сияло красное солнце. Отличный мир. Пустыня: пекло днём и ледяной ад ночью. Почти как на родной Земле. Мишка уже лет десять не видел Землю. Вытерев пот со лба, Михаил Гринёв, первопроходец и тестировщик туристических троп, сверился с навигатором. Впереди ещё около шестидесяти километров пути. И скоро ночь. Непростой выходит маршрут. И не самый интересный.

Миры, мало отличающиеся от земных — особой популярностью не пользовались. До того момента, как среди нового, выросшего поколения не появилась мода на всё земное. Мишка работал выживанцем — тестировал маршруты. На своей шкуре проверял — потянет земной человек условия в конкретном мире или нет. Михаил хотел заработать на квартиру в Альдо-Эго — самом лучшем мире —  наследии опустевшей, разрушенной Земли. Планета Альдо — полностью терраформирована. Условия — прекрасные. Земной рай в далекой галактике. Кусочек счастья, затерянный среди звезд. Мишка, как и все, стремился к счастью. У него была женщина, и он хотел, чтобы она улыбалась. И если для этого нужно было многими днями и ночами в одиночку бродить по неосвоенным планетам, рискуя своей шкурой, Мишка был не против.

Обмундирование особым качеством не отличалось. Мишкина контора на всём экономила. Хочешь работать с комфортом — трать свою зарплату на комфорт. Гринёв же каждую копейку откладывал на личную жилплощадь на земле обетованной — Альдо-Эго.

А ничего так планетка: хоть и пески одни да ветра. Ни тебе насекомых, ни хищников, ни местных аборигенов. Конечно, прежде чем высылать такую ценную фигуру, Миху Гринева, по маршруту прокатились роботы-разведчики — взяли пробы, сделали фото. Если уж по чесноку — хорошо бы пару дней понаблюдать: вдруг какой представитель флоры-фауны объявится, или природный катаклизм нарисуется. Но время — как известно, деньги. А таких, как Миха, полно.

Мишка снял с пояса фляжку с водой и сделал глоток. Эх, сейчас бы лимонада со льдом, такого, как Светка делает. Мечты-мечты. Первопроходец вздохнул и двинулся вперёд. Вдруг впереди что-то мелькнуло. Миражи? Показалось, наверное. Но нет: вот опять — едва заметной лентой блеснуло в песках. Змеи? Мишка собрался, похлопал себя по кобуре: старый земной глок придавал уверенности.

Шаг, другой. Всё в порядке? Нет. Шипение — отчётливое, и, кажется, приближающееся. Гринёв огляделся, вытащив оружие. Мало ли. То здесь, то там мелькнёт: глаз не успевает приспособиться. Свет отражается от песков, режет глаза. И этот хруст. Хруст? Мишка остановился и взглянул под ноги: матерь божья! Змея — огромная! Прозрачная и отвратительно смердящая. В её пузе плавали небольшие червяки — их можно было разглядеть сквозь пропускающую свет кожу монстра.

Мишка выстрелил несколько раз, сначала твари в голову, потом по пучащемуся пузу — слизь полетела во все стороны. Мишка отпрыгнул, отдышался. Змея извивалась, пока не издохла. Червяки выплескивались вместе с мутной жижей из её продырявленного брюха, исчезая в песке. Оглядевшись в поисках других тварей, Мишка смахнул парочку прилипших червей с штанины и короткими перебежками продолжил движение по маршруту, не убирая глок. Защекотало в ухе. Туда что-то попало? А если залезло? Гринёв поковырял в ушной раковине ногтем. Показалось, может быть. Или песок. Он решил ускориться.

Шестьдесят километров, ладно — уже пятьдесят пять. Как Мишка отмахал пять километров по пескам в жару, он сам не помнил. Ждал ещё змей. Ну и дрянь же! Ещё и прозрачная. Что у неё плавало внутри? Змеёныши? Разве ползучие твари не яйца откладывают? Тогда черви? Слизь на брюках высохла, оставив белесые пятна. Дрянь. Сверившись с картой, Мишка задумался. Он почти налегке, но в таком темпе долго не протянет. Да и это чужое, красное солнце скоро упадёт за горизонт. Нужно остановиться и окопаться. Песок, недавно скрывший от Мишки змею, никакого доверия не заслуживал. Но что делать? Ночью будет холодно, а у доблестного первопроходца Михаила не так много нагревательных элементов. И время от момента активации до полного охлаждения у них небольшое. Суки снабженцы. Как пить дать, лучшую обмундировку продают на стороне.

Пройдя ещё с десяток километров без происшествий, Гринёв остановился, выбрав место для ночлега. Достал складную лопатку, вырыл углубление в песке. Замотавшись в плащ-палатку, попробовал устроиться удобнее, так, чтобы смотреть на заходящее солнце. Иногда в Мишке просыпался романтик. Как в тот день, когда он купил Светке настоящие, живые цветы, а она отругала его, быстро пересчитав стоимость подарка в сухпайках. И это его-то транжира Светка, все кредиты спускавшая на шмотки!

Вспоминая сердитое лицо зазнобы, Мишка покрепче стиснул в руках глок. Убирать оружие он не собирался. Неизвестно — вдруг придётся встречать ночных гостей. Не то чтобы подобное было Мишке в новинку: с его-то родом деятельности. Попадаются в неизведанных мирах монстряки и похлеще прозрачных, пузатых змей. А тут что — ну, представитель местной фауны. Надо будет занести в отчёт. Жаль, фото Мишка сделать не успел. Красное солнце уверенно ухнуло в пески, превратив пустынную равнину в непробиваемый пласт темноты. Мишка уснул. И увидел странный сон. В нем Светка смеялась.

Он проснулся среди сияющих змей. Огромные, живые клубки сворачивались у его ног, ползли по телу, подбирались к горлу. Ночью они светятся! Достав глок, Мишка начал палить. Светящаяся масса извивалась, поглощая пули. В растягивающихся пастях Мишка видел игольчатые зубы. Он отключился. Светка продолжала смеяться.

Он не помнил, как дошёл до финиша: без патронов, припасов и воды. Вонял, как скотина. Много матерился. С расчётной точки забрал звездолёт. “Погрузили, как скот” — подумал Мишка, снял тяжелые ботинки и помассировал затёкшие стопы. — “Чёртова планетка! Ненавижу, сука, змей!”