Молчание

Молчание

  Кольцо табачного дыма поднимается вверх, меняя очертания, теряясь на фоне белоснежного потолка. Я делаю ещё одну затяжку, выпускаю в полёт очередной обруч дыма и передаю сигарету вправо. Её принимают холодные женские пальцы. У этих рук всегда холодные пальцы. Я могу придумать им десятки избитых определений и эпитетов: ласковые, нежные, красивые, любящие, умелые, изящные; но всегда холодные. И глаза у обладательницы этих рук тоже всегда холодные. Неестественно синие, сродни глубине океана, они никогда не выражают никаких эмоций. Они не любят, они не ненавидят, они неравнодушны. Не смеются, не плачут. Они всегда изучают. Поэтому нет вопросов. И нет ответов — ты собираешься спросить о чём-нибудь, смотришь в эти глаза и понимаешь, что это лишнее. Всё наше общение — это сигареты и тишина. Мы уважаем право другого молчать. Но иногда меня перехлёстывает волной эмоций.
  Я хочу взять эту женщину за плечи, растрясти её и проорать ей в лицо о том, что я её люблю. О том, что я её ненавижу. О том, что я хочу на ужин жареного мяса. И вообще... Я подхожу к ней, беру крепко за плечи и синие глаза смотрят на меня внимательно. Я держу её так долго, возможно вечность, затем убираю руки и иду есть своё жареное мясо на ужин, приготовленное её холодными руками.
  Она не немая, она не глухая. Просто она всё понимает. Иногда мне кажется, что абсолютно всё. В самом начале мы много общались. У неё красивый голос и просто чудесный смех. Она шикарна в постели, вкусно готовит, стильно одевается, очень умна и хорошо воспитана. Но...
  Чем больше мы узнавали друг друга, тем больше я тонул в этой синеве глаз, а она реже открывала рот. Смех сменился улыбкой, разговоры понимающим взглядом и поцелуями. Мне даже нравилось это положение вещей. Возможно, нравится и сейчас. Просто я поймал себя на мысли, что это ненормально. Её глаза уловили это изменение во мне, я увидел в них сожаление. Никакого недоумения, только грустное осознание факта, что я тоже стал «нормальным» и мне хочется простых житейских радостей, а не этой игры в «молчанку».
  Ничего не поменялось в наших отношениях, только синие глаза смотрели на меня внимательнее, в них читался только один вопрос — когда? Я решил поговорить сегодня. И вот мы лежим вдвоём и пялимся в потолок, докуривая уже пятую сигарету на двоих. Я открываю рот, чтобы заговорить, но вместо слов очередное кольцо дыма. Блядь, в первый раз такое — я не знаю с чего начать разговор. Один знакомый, фанат психологии, как-то раз объяснял мне, что людям нужно устраивать конфликты между собой, чтобы открывался своеобразный предохранительный клапан. Прокричались — полегчало, сбросили груз невысказанности. А я сейчас ощущал, что этот груз мне просто передавил горло, я не то, чтобы кричать, даже прошептать ничего не мог.
  Вздохнул и повернулся к ней. Синие глаза изучали табачное облако над постелью. Дьявол тебя подери! Ну хоть ты тогда начни разговор, видишь же — гнетёт меня что-то. Хватит изучать меня, этот потолок, весь мир вокруг как под микроскопом. Она передаёт мне сигарету, я отворачиваюсь. Слышу в тишине этой комнаты короткое: «Уходи». Послышалось? Поворачиваю голову к ней снова: её глаза закрыты, по щеке сползает слеза.
  Встаю, тушу сигарету, одеваюсь. Выкладываю ключи от, теперь уже её, квартиры на полку и выхожу, стараясь не хлопнуть дверью. Медленно по ступеням вниз, пересчитывая их на автомате, отвлекаясь от вопроса — что сейчас произошло? Улица, снег, свет фонарных столбов, безлюдно кругом. И чёртова тишина. Сонное царство. Я с досадой сплёвываю и думаю, что нужно было как следует хлопнуть дверью, когда уходил, чтобы в этом мире покоя появился хоть какой-то громкий звук.
  Пробродил всю ночь без цели. Наутро ноги вынесли к её дому. Привычно поднялся на знакомый этаж. Толкнул дверь — не запирала. Из квартиры слышалось женское пение. Её пение. Оказалась на кухне, вертелась у плиты, что-то там колдовала, наполняя жильё запахами пряностей. Сел и зачаровано уставился на неё, слушая её голос, которым она напевала какую-то глупую детскую песенку. Было в этом что-то домашнее и уместное, чего мне иногда не хватало. Она повернулась: взгляд синих глаз-океанов и улыбка. Достала какую-то полоску бумаги из кармашка халата и протянула мне. Взглянул. Ничего не понял. Вопросительно поднял на неё глаза.
  - Сделала полчаса назад. Я ничего пока не утверждаю, но, мне кажется, мы очень скоро лишимся надоевшей тебе тишины, - её взгляд не был изучающим. В этой холодной синеве плескался чистый смех вперемешку с счастьем.