Молнии Великого Се

Шкура оборотня. Часть 3.

После отлета сестры, дабы отогнать тревожные и гнетущие мысли, Птица вернулась в лабораторию, намереваясь еще немножко поработать. Дело, впрочем, не клеилось. Для того, чтобы процесс наконец сдвинулся с мертвой точки, ей нужны были стены Гарайи, ибо даже самые подробные фотографии и голограммы несли неизбежные искажения, а в таком сложном деле малейшая шероховатость, выпуклость или незначительная выемка могли стать тем ключом, который все безуспешно искали не один десяток, а кое-кто уже и сотню лет. Она втайне надеялась повторить попытку в компании Олега, но для этого сначала надо было разобраться с князем Ниаком и его сыном с их необузданными и необоснованными притязаниями.

Через какое-то время, когда остальные сотрудники станции уже либо разошлись отдыхать, либо общались с этнографами-разведчиками Палием и Иитиро, обычно нечастыми гостями на станции, к Птице присоединился Вадик. Он долго мялся, не зная с чего начать, рассеянно смотрел на травяной лес, выписывая тонкими пальцами невероятные кренделя, затем набрался решимости и повернулся к Птице:

 — Послушай, — произнес он смущенно. — Это вы серьезно говорили об удалении параметров Арсеньева из системы и о передаче мальчика за пределами защитного поля?

 — Более чем.

 — Ну и скарлатина этот Глеб! Я ведь как раз хотел пообщаться с Арсеньевым по известному тебе вопросу.

 — Он не является носителем традиции, — напомнила Вадику Птица.

— Но он же продолжает собирать фольклор! Ты сама об этом недавно говорила!

— Его нынешние записи сделаны с голоса или даже по памяти и могут содержать неточности.

— Да брось ты! Со своим абсолютным слухом Олежка записывал с голоса точнее, нежели иные со студийной оцифровки. Не совсем же он одичал в этих травяных лесах!

 — Тебе не кажется, что это называется таскать каштаны из огня чужими руками? — строго глянула на него Птица.

— Да брось ты, — тряхнул кудрями Вадик. — Твоими же записями я пользуюсь.

 — Со ссылкой, — уточнила Птица. — К тому же у меня есть диплом магистра и утвержденная тема кандидатского исследования.

 — Но я же не виноват, что его тему закрыли! Какую ахинею он нес про эту свою публикацию, я бы на месте руководства его кафедры тоже не выдержал!

 — Ну, не знаю, попробуй, конечно, с ним поговорить, но не думаю, что его записи тебе помогут: ни в предании, ни в фольклоре не содержится даже малейших намеков на твоего сфинкса.

 — А как же сказание о вару? — не сдавался Вадик. — Тебе ли его не знать!

Птица задумалась. «Не к добру, коли встретишь вару». Этим колоритным словечком, созвучным старофранцузскому «гару», сольсуранцы называли оборотней, к которым относились с прямо-таки суеверным ужасом, ибо качествами вару могли обладать лишь духи-прародители, великие воины и могущественные колдуны. К последним, если верить молве, принадлежал князь Ниак.

 Если вару не принимал обличье родового тотема, то чаще всего его видели в образе горного кота роу-су, безжалостного хищника с глазами человека, вернее, наделенного свободной волей, способного произвольно менять свой внешний облик разумного существа. Под сводами дворца среди сановников и слуг вот уже двадцать лет бродила легенда о том, что царь Афру в день своей гибели видел в покоях вару, горного кота, и что именно оборотень разрушил невидимый щит.

Девушка неодобрительно тряхнула кудрями. То, что было приемлемо для невежественных сольсуранцев, веривших в посланцев Великого Се и в надзвездные края, как здесь именовали те запредельные дали, которые располагались над небесной твердью, было совершенно недопустимо для серьезного исследователя:

— Ты рассуждаешь антинаучно! Вадим! Оборотни существуют только в сознании тех, кто в них верит!

Однако Вадик продолжал упорствовать:
  — А народ Сема-ии-Ргла? — выложил он последний козырь, точнее, извлек его из рукава. — Скажешь, они тоже вымысел?

На это Птица не сумела возразить, ибо видела Сема-ии-Ргла собственными глазами, когда они выступали во время переговоров с Альянсом Змееносца. Уроженцы системы Регула, Сема-ии-Ргла в процессе многовековой духовной эволюции приобрели над материей такую неслыханную власть, что просто не нуждались ни в какой физической оболочке. Дабы не шокировать хомо сапиенс своим бестелесным видом, вступая в контакт, они либо имитировали человеческий облик, либо появлялись в виде благородного зверя, похожего на льва, вероятно намекая тем, что на земном небосклоне Регул — самая яркая звезда именно этого созвездия.

Дабы окончательно закрепить достигнутое преимущество, Вадик вывалил еще один аргумент:
 — Не знаю, в курсе ли ты, но в звездных мифах Сольсурана Регул относится к созвездию Горного Кота, хотя чаще его называют Вару.

Птица задумчиво поводила курсором по голограмме, разглядывая сделанные Вадиком фотографии так называемого сфинкса. Фигура действительно имела сходство с марсианской, но также, как и та, больше напоминала удивительную игру природы, нежели творение разума. Пытаясь понять логику Вадика, она сопоставила оба рисунка и высветила рядом изображение знаменитой древнеегипетской скульптуры.

— Стало быть, ты считаешь, что всех сфинксов изваяли Сема-ии-Ргла?

Вадик сейчас же воодушевился:
  — Понимаешь, — доверительным тоном начал он, — Сема-ии-Ргла или их далекие предки встали на защиту племени асуров, подвергшегося агрессии со стороны так называемых богов. Видя, что гибель цивилизации неизбежна, Сема-ии-Ргла собрали уцелевших и эвакуировали их сначала на Марс, а затем на эту планету, а может быть, и далее. Сфинксы служили путеводными указателями тем, кто шел к своему спасению, пробираясь через пустыни. Но злобные боги настигли асуров и здесь. Тогда кто-то из Сема-ии-Ргла, известный на этой планете под именем Великого Се, дал их вождю, этому царю Арсу (я думаю, это имя происходит от искаженного Асур) оружие, для защиты от агрессии!