Молнии Великого Се

Двунадесятый ряд. Часть 3

Птица застала Мать Ураганов в одном из амбаров. В этот предутренний час супруга великого вождя бодрствовала: как и Птица, в эту ночь она не ложилась. Вместе с одним из братьев мужа, выполнявшим в родовой твердыне обязанности подскарбия, она наново проверяла запасы зерна, прикидывая, хватит ли на случай длительной осады, а также подсчитывая, сколько человек Гнездо Ветров еще сможет безболезненно принять.

Из разоренных селений народа Земли в соседнюю твердыню каждый день стекались все новые беженцы, их число особенно возросло после того, как варрары осадили Земляной Град. Мать Ураганов всех принимала. После ухода мужа и сыновей она по традиции взяла на себя их обязанности. Несколько раз за ночь она поднималась на стены и проверяла посты, а накануне вечером, узнав от Птицы о новой угрозе, лично собирала гонцов и принимала посланцев, принесших ответы. Гнездо Ветров в отсутствии его лучших воинов оставалось в надежных руках.
Завидев царевну, эта мужественная и волевая женщина встрепенулась, точно самка Роу-Су перед броском.

 — Есть новости?

 — У них получилось вывести пленников! — Птица решила начать с хорошего.

— Я в этом не сомневалась, — величественно кивнула Мать Ураганов. — Все целы? Где они сейчас?

 — В Пустыне Гнева.

Мать Ураганов не без удивления повела соболиной, с небольшой проседью, бровью.

— Что они там забыли?

Птица почувствовала, что ее язык намертво прилип к гортани, как тогда в детстве к железной перекладине, когда она в ясный морозный день решила попробовать ее на вкус. Как она могла сказать матери, что задумали ее сыновья? Впрочем, супруга великого вождя, всю свою жизнь прожившая среди воинов, и так все поняла.

Сначала ее лицо сделалось очень старым и безмерно усталым, словно все бессонные ночи последнего времени, а также те, которые выпали на ее долю, пока она вырастила всех сыновей, оставили на нем свой след. Она в равной степени любила каждого из своих мальчиков, однако задиристый Смерч и пришелец из надзвездного края, одинокий странник Ветерок пользовались ее особым расположением.

— Надеюсь, они знают, что делают. Да хранит их Великий Се.

 Птица понимала, что надо бы еще предупредить гарнизон Гнезда Ветров о советниках Альянса и танках, но решила сделать это позже, если из Пустыни Гнева не придет больше никаких известий. При мысли об одной возможности подобного исхода ее сердце снова сжалось в комок, и вокруг солнечного сплетения разлился холод, словно туда впрыснули жидкий кислород. Сейчас как никогда остро она ощущала, что во всем происходящем вокруг есть немалая доля и ее вины. Олег был прав. Не стоило им сюда прилетать.

Олег! Что с ним? Хотя Палий сказал, что у него все нормально, в это верилось с трудом, ибо в этом случае в Неспеху он отправился бы сам. На разведчиков всегда смотрели как на безумцев. Задержать всемером двухтысячное войско, усиленное звездным спецназом! Впрочем, зная способности Олега и его товарищей, она предполагала, что они обязательно что-нибудь придумают и поставленную задачу выполнят. Вопрос только, какой ценой…

Мать Ураганов, чувствуя необходимость заполнить повисшее тягостное молчание (расспрашивать еще о чем-либо она не могла), меж тем обратила свое внимание на травяную рубаху, которую Птица все еще сжимала в руках. Она долго рассматривала плетение на свету, в какой-то момент в глазах ее появился вполне уместный при таком напряжении влажный блеск. Не найдя никаких изъянов, Мать Ураганов вернула работу своей родовитой невестке:

— Теперь я вижу, как крепко ты любишь моего сына, — она уже вполне овладела собой и могла говорить почти спокойно. — Еще одно доказательство вашей любви появится на свет в положенный срок.

Птице стоило неимоверных усилий, чтобы не разрыдаться. «Дождешься лишь плода, который ты носишь под сердцем». Увы, в пророчестве ничего не говорилось о том, увидит ли этот день Олег.

Мать Ураганов ласково потрепала ее по щеке:
  — Яркая рассказала мне, что ты интересовалась узором травяных рубах других родов. Тебе что-то непонятно?

Птица проглотила слезы и, как могла, сформулировала свой вопрос.
Мать Ураганов ответила не сразу. Она надолго задумалась, глядя куда-то вдаль, словно желала пронзить взглядом толщу времени, затем медленно, явно с большим трудом припоминая, проговорила:

 — О чем рассказывает двунадесятый ряд племени Ветра, мне поведала мать моего великого супруга в то время, когда я юной невестой только готовилась войти в этот славный род и училась создавать ритуальный узор. На мой взгляд, здесь нет никакого смысла, но это касалось Предания, и потому я запомнила.
Она сделала паузу, выразительно глядя на собеседницу, а затем величественно изрекла:
  — «Путь между двух змей горный кот объясняет».

Птица почувствовала, что ее слезы высохли, а сердце, вновь обретя свой нормальный размер, неожиданно покинуло грудную клетку и переместилось в гортань.

Неужели лапе-растяпе Вадику, неприкаянно бродившему сейчас по Гнезду Ветров, Вадику, которого мало кто воспринимал всерьез, удалось все-таки отыскать Золотую Ветвь? Причем в буквальном, а не метафорическом смысле. «Амрита, она же живая вода, она же Золотая ветвь!» Она, сама того не подозревая, вот уже целую неделю держала в руках средство, способное спасти Олега и его друзей. Вернее, его одну двенадцатую часть. Хвала Матери Ураганов, и ее предшественнице.

Потаенная часть Предания! По странной иронии судьбы ее передали всем сольсуранским народам по небольшой частице каждому племени в те далекие времена, когда во главе рода стоял не Великий Вождь, а Мать Матерей, когда еще не существовало обычая отдавать девушек в другой род, а наоборот, достигший брачного возраста юноша приходил в род жены. В те времена это представлялось целесообразным, ибо племена еще не вели масштабных войн, а царь Арс только явился из надзвездных краев, чтобы положить начало государственности.