Монашка и дракон

2. Развлечение от скуки

- Как это – забираете? – изумилась мать-настоятельница. – Вы шутите, милорд?

- Ничуть, - заверил ее маркграф. – Я хочу ее, она будет меня развлекать. А раз я ее хочу, что меня может остановить?

Дилан рассмеялся, падая в кресло и возвращаясь к трапезе.

- Милорд! – ахнула мать Беатриса. – Что я от вас слышу?!

- Да не беспокойтесь вы, матушка, - маркграф вытянул шею, пытаясь рассмотреть меня. – Жен мне и так хватает, а вот цитатника нет. Вам же он ни к чему – всем известно, что вы прекрасно знаете священное Писание. А?

Младший брат опять обидно засмеялся. Я не видела лица настоятельницы, но прекрасно чувствовала ее гнев. Выучить Писание наизусть – труд еще тот. Это мне все дается легко, а некоторые и после десяти лет в монастыре читают службу по книге.

Сердце мое бешено стучало, и я вцепилась в спинку кресла, чтобы не упасть. Права была мать Беатриса, советуя не высовываться. Зачем надо было умничать и дергать дракона за хвост?

- Вы не можете забрать Виенн, - теперь голос настоятельницы дрожал уже заметно для всех. – Монастыри под защитой короля. Он не позволит, чтобы вы забрали и обесчестили монахиню…

- Я и не собираюсь обесчещивать монахинь, - успокоил ее маркграф. – Иначе про меня так и будут говорить потомки: это тот, который обесчестил монахиню!

Его люди захохотали, оценив шутку, а мне было вовсе не смешно. Как и матери-настоятельнице.

- Король не позволит, - сказала она уже тверже, и я мысленно поблагодарила ее.

- Ваша Виенн – не монахиня, - сказал дракон и хмыкнул. – У нее накрашены глаза.

Я невольно прижала ладони к лицу, закрывая глаза. Жженая пробка. За три года в монастыре я так и не отвыкла от этой привычки – подводить глаза, как и расчесывать волосы каждое утро. Сначала на меня ругались, но потом смирились. Ведь я и в самом деле не была монахиней.

- Девушка еще не приняла постриг, - нехотя согласилась мать Беатриса, - но она готовит себя к божественному служению…

- Но еще не приняла. Значит, никаких нарушений закона не будет, - дракон подпер голову рукой, посмотрев искоса. – Да бросьте упираться, матушка. С учетом того, что она – действительно, девушка, сколько вы за нее хотите?

- Сколько хочу?! – настоятельница всплеснула руками. – Да за кого вы меня принимаете, милорд? Это дом молитвы, а не…

- Скажем, сто золотых? – предложил маркграф. – Я собирался посетить еще и монастырь Святого Сердца, но вполне могу развернуться и отправиться домой. Без ста золотых, но с малюткой Виенн.

- Милорд!

- Мой брат не любит просить дважды, - заметил Дилан, ковыряя вилкой в острых белых зубах. – Второй раз он требует, а на третий берет. Ловите момент, матушка, иначе заберет ее даром, и вы останетесь ни с чем.

- Двести, - сказал маркграф.

- Я очень к ней привязана, - сказала настоятельница деловито, и сердце мое сжалось.

Я уже знала этот тон – так мать Беатриса обсуждала стоимость повозок с дровами и сушеной рыбой. Неужели… неужели… Для меня небо и земля поменялись местами, а эти двое продолжали торговаться, будто я не стояла в шаге от них.

- Двести пятьдесят – окончательная цена, - дракон пристукнул ладонью по столу.

- Святому сердцу вы хотели пожертвовать сто золотых, - напомнила настоятельница, - и хотите забрать мое сердце всего за двести пятьдесят?

- Во сколько вы оцениваете свое сердце? Назовите цену?

- Пятьсот, - спокойно ответила мать-настоятельница.

- Похоже, ты покупаешь принцессу, а не монашку, - подначил брата Дилан.

- Да как вы можете! – я обрела, наконец, дар речи. – Я не принадлежу монастырю! А вы, милорд, - я смело посмотрела в драконьи глаза, - не можете меня купить! Я – свободная женщина, и по Правде короля Рихтера…

- Тебя может продать только король, - закончил фразу дракон. – Но припомни-ка последний пункт в этом параграфе? Сможешь?

- Если свободный, полусвободный или благородный, - начала я текст наизусть, - попросит помощи в монастыре, и помощь будет предоставлена, то король над ним не властен, а властен… - я замолчала.

- Ну? – с удовольствием спросил дракон. – Мне продолжить? «А властен только настоятель или настоятельница, и лишь они распоряжаются его судьбой, платят виру за проступок или предают светскому суду». Так что и тут мы не преступим закон.

- Зачем я вам? – спросила я тихо.

Меня услышали только дракон и его брат, потому что в зале было шумно – люди маркграфа со смехом и жаром обсуждали торги и стучали ложками и бокалами.

- Считай, что ты имела неосторожность мне понравиться, - сказал Гидеон де Венатур, плотоядно улыбаясь. – Как золотая монета. Ты же знаешь, что драконы притягивают золото? Оно их греет. Будоражит кровь.



Отредактировано: 02.10.2018