Море Облаков

Часть 1 Глава 1

Часть 1

Глава 1

Утро снова было хорошее, самое что ни на есть воскресное. Уже неделю стояла жаркая и ясная погода, весь день испытывавшая нас на прочность электромагнитным излучением, чтобы вечером в награду за терпение подарить едва заметный ветерок, выросшую и возмужавшую тень от дома на заднем дворе и легкую, стеснительную прохладу, раскрепощавшуюся только ближе к ночи, как это обычно бывает с теми, кому свойственна стеснительность.

Все наши, кроме деда, были на привозном рынке в центре деревни, который собирался всегда по воскресеньям. Я стоял у калитки и смотрел вдаль на дорогу. Худая и вытянутая, оттого немного инопланетная фигура Ивана Макарыча неспешно шествовала в направлении дома с сумкой в каждой руке. Рядом с ним шла тетя Тоня – женщина, от которой ушел муж. Она выглядела по обыкновению аккуратно и подтянуто и о чем-то вдумчиво разговаривала с Иван Макарычем. Я не видел издалека, просто она всегда разговаривала вдумчиво, о чем бы ни шел разговор: о космологической постоянной или о мягкости горошин в банках с зеленым горошком за одиннадцать.

Они дошли до ее дома и мило распрощались, Иван Макарыч был как-то особенно галантен и благодушен в это утро. Мы смотрели друг на друга, он немного щурился и с каждым шагом приближался ко мне, молодая от солнца кожа его лица светилась, и он что-то напевал себе под нос. Когда он подошел ближе я разобрал слова, это была песенка из старого мультика про львенка и черепаху на новый, Иван Макарычев, лад:

Только я все лежу,

А над ушами шевелю-ра.

Последнее «ра» он выделил особенно, но ни одна складка на его лице не изменилась сверх того милого выражения с каким он шел и до этого. Подойдя еще чуть ближе, он улыбнулся мне, и мы чинно поздоровались.

– Опять жара будет днем, – неопределенно сказал он и посмотрел на небо.

– Да, – сказал я. – Уже жарко.

– Тепло, – он снова улыбнулся.

– Какой-то ты веселый сегодня.

– Да, сегодня я на удивление благодушен. Наверное, так бывает, когда человек находит некоторую точку самоуспокоения, – Иван Макарыч говорил по-утреннему возвышенно. – И тогда он наслаждается жизнью! Все наши тревоги возникают тогда, когда мы не знаем, где мы, и хорошо ли мы делаем.

– Что делаем? – спросил я.

– То, что делаем, – неопределенно и философски ответил Иван Макарыч.

Вдали показались мои родители, и пока они шли, Иван Макарыч рассказал о том, какую большую щуку они купили, такую, что для нее по всему рынку пришлось искать специальный пакет. Приглядевшись, я и вправду заметил, что пакет в правой руке папы почти касается земли. Когда пришли родители, мы распрощались с Иван Макарычем, и он пошел к себе, снова напевая свою песенку, а я пошел вслед за бабушкой и родителями в дом.

После завтрака я перелез через забор к Петру Данилычу. По детской привычке я уже чувствовал себя здесь своим человеком, и мне казалось, что я имею на это полное право. Стол с улицы после вчерашней посиделки еще не убрали, и я сидел за ним. Под столом я нашел тонкую и вытянутую коробку спичек. Эти спички вместе с табаком подарил Петру Данилычу какой-то его старый друг из Венесуэлы, он их очень берег и использовал только по две штуки в день, когда они по вечерам на террасе курили трубки с Иван Макарычем и читали газеты.

Я открыл коробку и высыпал спички на стол, они были длинные, сделанные из приятного, гладкого дерева, а головки их покрывал аппетитный химический состав малинового цвета. Входить в дом мне еще пока было как-то не с руки, и я стал выкладывать что-нибудь из спичек, сам не зная, что хочу выложить. Получился длинный спичечный человек, которому ради правой ноги пришлось сделать квадратную голову. Как только я подумал, что он получился похожим на Иван Макарыча, в заборе, с боку от дома, отворилась дверь и вошел Иван Макарыч, рубаха у него была в опилках, а в левой руке он нес прямоугольный кусок стекла.

– Привет, Лев Палыч, – эту приятельски-официальную манеру он перенял у Петра Данилыча. – Не выходил еще? – он указал на дверь.

– Нет.

– Я ему звонил, сейчас выйдет, – Иван Макарыч сел рядом со мной. – Стекло надо отрезать. Раз крючочек, два крючочек, получился червячочек, – сказал он, взглянув на своего спичечного двойника.

Из дома вышел Петр Данилыч в обычных своих синих штанах и клетчатой рубахе. Было видно, что он что-то ищет. Оглядев крыльцо, он пошел к нам, шаря взглядом по земле. Подойдя и осмотрев под столом наши ноги, он выпрямился и застыл, будто обо что-то стукнувшись темечком.

– Где же ты их нашел? – спросил он. – А я весь дом перерыл, помню же, что оставались у меня еще спички.

– Под столом, – сказал я.

– Опять ты в этих штанах, – сказал Иван Макарыч, глядя на синие штаны Петра Данилыча. – Из чего они сделаны, из нанотрубок? Он их носит еще со времен нашей первой встречи в тысяча девятьсот четырнадцатом году, – он обращался уже ко мне, – и им совершенно ничего не делается, они даже не выцветают, по-моему.

            – Выцветают, выцветают, ты просто не замечаешь. А вообще, как сказал один, не такой уж, по-моему, древний мудрец: «Постоянство в одежде – признак аккуратности в еде», – Петр Данилыч сел напротив нас, и я отдал ему коробку, в которую уже собрал все спички.