Море Облаков

Часть 1 Глава 5

Утром, без пятнадцати шесть у Ивана Макарыча зазвонил телефон.

            – Привет, Вань, – сказал Петр Данилыч.

            – Привет, – с заспанной вопросительной интонацией сказал Иван Макарыч. – Случилось что?

            – Нет, нет, – сказал Петр Данилыч беззаботно, не спал он уже, видимо, давно. – Я так… наверно разбудил?

            – Да не сильно.

            – Я зачем звоню-то, может подойдешь, поднимешь меня?

            – Сейчас – оденусь, – спокойно сказал Иван Макарыч.

            – Ты поторопись.

            – А, – сообразил Иван Макарыч, – иду, иду.

            Сперва он попытался посадить Петра Данилыча, у которого отнялись и ноги, и спина, и плечи, но не смог сделать этого по причине того, что Петр Данилыч взревел. Тогда он перевернул его на живот и стал разминать и мять его руками. Минут через пять массажа в Петре Данилыче зародилась жизнь. Эволюционировала она стремительно, и через десять минут Петр Данилыч при помощи Ивана Макарыча, как амеба, перетек в вожделенную уборную. Через полчаса, когда Иван Макарыч отказался идти досыпать, сославшись на уже перебитый сон, Петр Данилыч был вполне самостоятелен и жарил яичницу по соседству с дующимся чайником.

            – Я вообще-то не очень хочу есть, – сказал Иван Макарыч, сидя за маленьким столиком на кухне и сонно глазея в окно.

            – Но хочешь?

            – Но хочу, но не очень, – ответил Иван Макарыч, и они некоторое время молчали, пока Петр Данилыч солил и перчил.

            – А к слову очень есть антоним? – спросил он вдруг, Иван Макарыч хмыкнул.

            – Мало, слабо…

            – Это антонимы для много и сильно, а вот для очень какой антоним?

            – Не очень – так и будет, наверно.

            – Тоже мне антоним, – вздохнул Петр Данилыч и потом добавил, взяв сковороду рукавицей и держа лопатку наготове: – Не будете ли вы так не злы и не достанете ли не из вот этого шкафа нечто вроде некастрюли?

            – Нет конечно, – сказал Иван Макарыч, встал и достал из шкафа большое блюдо и две вилки.

            – Маленькое не за что вам, – Петр Данилыч и сковорода склонились в любезном поклоне.

            – Да, стоило поблагодарить, – сказал Иван Макарыч улыбаясь.

            Умная, четырехглазая яичница светилась оранжевым румянцем и бодростью, перечными и укропными веснушками обещая остроту вкусовых переживаний, а вообще напоминая собой пуговицу, в которую один из колобков-детективов просовывал пальцы, изображая ноги и поступь слона. Петр Данилыч доверил нож и хлеб Ивану Макарычу, а сам раздобыл в холодильнике помидорного соуса и самодельной колбасы. Ели они из одной тарелки, и завтрак выходил что надо.

            – Не очень не вкусно, – сказал Иван Макарыч.

            – Ложь? – спросил Петр Данилыч.

            – Относительная, – кивнул Иван Макарыч и через секунду Петр Данилыч поперхнулся со смеху.

            Когда глазунья, повинуясь колесу сансары, реинкарнировалась в чувство сытости, они вышли на террасу, сели в плетеные соломенного цвета кресла и закурили трубки, солнце поднималось позади дома и медленно-медленно скользило его заостренной тенью по дому загадочных соседей, словно стягивая с него огромное темное одеяло, отчего их дом как будто бы ежился, щурясь со сна и прикрывая окна шторами.

            Петр Данилыч и Иван Макарыч так громко разговаривали и смеялись, что через не до конца закрытое окно разбудили меня, не было еще даже семи. Я разозлился на них, потому что мой обыкновенный сон, в котором по недостроенному заводу за мной гонится мохнатый монстр, закончился каким-то уж очень поспешным и ненатуральным падением с привычно бесконечного этажа, и я даже не испугался. Но вставать было не охота, и пока лежал, я смягчился, а спать расхотелось совсем. Заспанность и недовольство сменились деятельным утренним настроением, которому я нашел лучшее применение: закрыл глаза и стал думать о дирижабле, корабль мне уже надоел и надо было собирать дирижабль. У моего дирижабля гондола будет наверху, а не внизу, и она будет с откидной крышей, это будет дирижабль-кабриолет, чтобы удобнее было играть. А вниз пластмассовые человечки будут спускаться по веревочной лестнице, которую нужно сплести из каких-нибудь маминых ниток.