Морганд. Туманный путь

Глава 1

Утро субботы было ужасным. Вчера меня снова убили. И пусть я сейчас была жива и в теле не пульсировала боль, морально мне было плохо. Полный туман в голове, потеря ориентации и гнетущее чувство тоски — так всегда было после воскрешения. Но мне надо было как-то собраться: сегодня ожидалась важная битва. Особое сражение бывало раз в три месяца и после него несколько человек обязательно исчезали. Так мне рассказывали. В прошлой битве я не участвовала, так как была на тот момент на Арене всего две недели и не имела достаточной репутации для допуска. Необходимо было иметь 75% побед, чтобы тебя взяли на это сражение. Лучших бойцов всегда награждали. Я точно знала, что некоторым давали недельный отдых от боев, другим улучшали характеристики или давали особое оружие. Поговаривали, что чемпион Арены — самый лучший боец — получает новую жизнь, вне стен Арены. Но это были только слухи, наша отчаянная вера в лучшее. Тем более, я должна была узнать, что там, после победы. Сейчас я была в тройке лучших, а если бы не вчерашнее последнее поражение, то была бы на втором месте. Сегодня я должна выложиться по полной, если хочу победить. А я очень хочу. Это моя единственная цель, самое сокровенное желание, так как больше мне здесь желать нечего.

Во время завтрака я пыталась завязать беседу со старожилами. Они были почетными бойцами Арены и сражались только в годовой схватке с такими же, как они, достигшими 95% побед. Известно было, что старожилы неохотно делились своими секретами, но иногда их удавалось разговорить.

Я была новичком и многие не воспринимали меня всерьез. Люди, эльфы, зверолюди и прочие человекообразные существа сражались на Арене годами, чтобы добиться хорошего результата. Я же всего за три месяца сумела добиться 75% победных боев, хотя для меня эти три месяца показались тремя годами. Я не знаю, в чем причина моей удачи. Возможно, мной двигало отчаянье, безумная тяга к жизни. У многих ее давно уже не было. Старожилы посмеивались над моим рвением. И вот сейчас, когда я обратилась к одному из них, он только улыбнулся.

— Когда-то и я был таким, детка, — старый орк криво усмехнулся и отхлебнул эля из своей кружки. — Рвался в бой, надеясь, что там, за призрачной чертой, есть какой-то выход. Вот только у меня 98% побед сейчас, в лучшие времена было даже 100%, а я до сих пор здесь и никакой другой жизни мне не светит. Мы все пленники Арены.

Орк был одним из тех, кто не верил в то, что лучших забирают и даруют им новую жизнь. И он имел полное право не верить: он был лучшим, одним из лучших.

— А что, если мы просто не понимаем по какому принципу отбирают? — возразила я. — Что, если шанс все же есть? Я бы не хотела его лишиться. Слишком рано опускать руки.

— Для тебя может и рано, — орк вздохнул. — А я тут уже добрых три десятка лет. И давно смирился с тем, что здесь и останусь. Раньше, может, и было худо. Но сейчас, когда я старожил, мне, в общем-то, здесь даже нравится.

— Ну, так ведь вы сражались за это! — орк казался непробиваемым, но я не теряла надежды.

— Я добивался такого результата медленно. В отличие от вас, молодых и отчаянных. Вы рветесь в бой со всей безрассудностью, не боясь покалечиться, а я всегда действовал медленно, но верно. Постоянные смерти и воскрешения не проходят бесследно. Вы этого сейчас не замечаете, но через пару лет это на вас скажется. Я видал воинов, чей разум помутился от постоянных смертей. Я никогда не хотел стать сумасшедшим. Лучше такая жизнь, чем настоящая смерть или безумство.

В чем-то орк был прав. Но мне отчаянно хотелось вырваться из плена Арены. Я съела пару ложек поднадоевшей, но хорошо укрепляющей силы и здоровье похлебки из оленины, и продолжила разговор.

— Но вы разве не скучаете по былой жизни, тэйра Дроск-Ша? — обращение «тэйра» было формой вежливости при общении со старшими или уважаемыми людьми, одинаковое для женщин и мужчин. Обычно оно шло с приставкой к имени, а не фамилии. По фамилии здесь обращались редко. Впрочем, мне было без разницы. Что имена, что фамилии здесь были странные, особенно у орков.

— В моей жизни не было ничего хорошего, девочка, — Дроск-Ша отхлебнул еще эля прежде, чем продолжил. — С юных лет я работал в шахте, одновременно обучаясь кузнечному делу. Рано женился. В третьих родах потерял жену и вынужден был сам заботиться о детях. Когда мой младший сын заболел, я пошел на преступление, чтобы добыть деньги на лечение. Меня поймали. Поставили перед выбором: меня казнят, старшего сына отправят в тюрьму (он мне помогал), дочь отдадут в рабский брак, а младший останется без лечения. Или же я отправлюсь на Арену, развлекать богачей и мои дети будут жить достойной жизнью, младшему даже дадут лекарства. Главное, чтобы я добровольно подписал договор о сражении на Арене. И я подписал. Это лучшее, что я мог выбрать. Однажды мне дали даже возможность увидеться с детьми, чтобы я убедился, что Распорядители выполняют свою часть договора. А теперь, когда я на покое, мне даже нравится здесь. Меня кормят, лечат, у меня есть крыша над головой. И для этого мне нужно раз в год выходить на Арену. Хороший расклад.

— Ну… — я поковырялась ложкой в тарелке, выуживая картошку. — Не у всех такая беззаботная жизнь здесь. И не все перестали скучать о своей жизни до Арены.

— У многих из нас похожие истории, девочка, — орк усмехнулся. — Все мы здесь за какие-то грехи. Кто-то убил, другой украл, третий еще какой подлостью занимался, иные пошли на эту сделку ради помощи близким. Все мы были в отчаянном положении, прежде чем оказаться на Арене. Нас либо насильно сюда запихнули, либо принудили к такому выбору обстоятельствами. Вот ты, что такого натворила?