Мороз по коже

Мороз по коже

— Джон Грин, значит?

Холод обдаёт ухо обжигающим дуновением, и я резко открываю глаза, вырываясь из беспамятства. Дёргаюсь, пытаясь встать, но руки крепко привязаны к чему-то за спиной. Я сижу на жёстком стуле с высокой спинкой по центру небольшого пятна света. Вокруг — лишь тьма и пугающая неизвестность. Голова гудит, и я не могу вспомнить, как оказался здесь. Не могу понять, где я.

Чужая рука опускается на плечо, и мороз проникает сквозь рубашку и плотную ткань ветровки. Кто-то стоит за моей спиной. Я успеваю вспомнить, кто это, прежде чем боковым зрением замечаю её тонкий профиль — она снова склоняется к моему уху.

— Джон Грин... до чего же безликое и обывательское имя. Такое подошло бы, пожалуй, фермеру, ассенизатору… ну или, на худой конец, копу. — Она наваливается на моё плечо солидной массой тела — мышцы у неё, несмотря на внешнюю стройность, словно натянутые металлические канаты. Рука в тугой синей перчатке с белой меховой оторочкой протягивается вперёд, и я вижу обложку своего удостоверения между её длинных пальцев. Она швыряет его на самый край света и тьмы. — Ах да, ты же и есть коп. Удачно, что остальные фараоны не стали стрелять, когда я прикрылась твоей тушкой при побеге.

— Люди ценят жизни других людей, — отвечаю я и чувствую сухость в горле. Похоже, я долго был без сознания. Ноги затекли, и связки в них подёргиваются, предвещая скорые судороги, но ни голова, ни затылок не саднят от удара. Значит, в отключку меня отправило что-то другое.

— Пфф, скажи это Уоллер, — невесело усмехается она.

— Кто это? — спрашиваю, хотя ответ мне уже известен.

— Аманда Уоллер? — переспрашивает она, сильнее давя на плечо. — Ну, как тебе объяснить... Хм… это такой гибрид Хэтти Макдэниел[1] и Адольфа Гитлера, стоящий на службе интересов нашей демократии.

— И правда, гремучая смесь, — отмечаю я.

— Даже взрывоопасная, — соглашается она.

— Опасные женщины сносят голову на раз.

Каламбур получился грубоватым, но моя пленительница, уловив скрытый подтекст, смеётся. Ещё бы — Аманда Уоллер и её привычка вживлять мини-бомбы в затылки своих невольных подопечных давно стала притчей среди гиков в моём мире. Правда, здесь это вроде как тайна. Я должен держать язык за зубами, но порой это так сложно. Особенно когда на плече висит самая красивая девушка, которую я только мог себе вообразить.

Пленительница отстраняется и обходит стул с изяществом вьюги, обдувающей острый горный пик. Остановившись напротив, она скрещивает руки на груди и с интересом склоняет голову набок. Белоснежные волосы, остриженные в слегка небрежное каре, касаются атлетичного плеча, обтянутого плотным синим боди.

— Ты странный, — констатирует она, оглядывая меня с головы до ног.

— И чем же?

— Совсем меня не боишься.

В ответ я осматриваю её столь же внимательно. Мышцы на её обнажённых бёдрах могли бы стать лучшей рекламой любой качалки, но пялиться на её прелести не стоит. Мы в её мире, здесь я — обычный парень, а она — мета-человек и суперзлодейка, которая недолюбливает особо настырных мужчин. Если попаду под это определение, попрощаюсь с жизнью. Недаром её зовут Киллер Фрост.

— Ты не выглядишь страшной, — чистосердечно признаю и добавляю: — Только опасной.

На её лице мелькает косая улыбка. Губы у неё словно подведены помадой цвета индиго, но это их натуральный оттенок. Бледная кожа, голубоватые тени под светлыми, как лёд, глазами — она выглядит так, будто замёрзла до полусмерти, а прижатые к груди руки только усиливают эту ассоциацию.

— Страшной, — повторяет она, выделяя звук “р”. — Это ведь акцент? Он едва заметен, но, когда ты начинаешь волноваться, его всё ещё можно различить. Я слышала похожий. Совсем недавно, кстати. — Фрост поднимает взгляд, вспоминая, кто именно так коверкал их мягкий язык. — Варвар, — тянет она, снова подчёркивая "р", и топает ногой в высоком сапоге на каблуке. — Точно, так же говорил тот безумец, которому Аманда снесла голову, чтобы преподать нам наглядный урок. Его звали КГБист, кажется. Редкий был отморозок.

С последним словом она делает особенно яркий акцент, и я невольно хмыкаю, мысленно соглашаясь. Мой нарисованный соотечественник был персонажем лишь на один эпизод, но клюквы в его образе хватило бы на фирменную бабушкину скоблянку. Сравнение меня с ним, прямо скажем, не самое удачное. Стереотип нужно было ломать, и я делаю это прежде, чем позволяю себе подумать о последствиях.

— Я из места гораздо более далёкого, чем то, откуда прибыл Анатолий Князев, — признаю я, и светлые брови Фрост взлетают от удивления. Её можно понять: в её глазах я всего лишь "расходник" — обычный человек, на которых суперзлодеи, а иногда и супергерои редко обращают внимание. Но вдруг я начинаю говорить не как простой НПС. Её изумление тешит моё самолюбие. Я понимаю, что совершаю ошибку, но, чёрт возьми, удержаться не могу. — Хотя между нами есть определённое сходство. Не между мной и им, а скорее… в земле, в стране, откуда мы оба родом. Да, мы оба русские, но я из другой...

Замявшись, я не могу подобрать подходящее слово, хотя оно вертится на языке.

— Мультивселенной? — внезапно спрашивает она. — И какой номер у твоей Земли?

Теперь настаёт моя очередь удивиться.