морозко

морозко

Анастасия открыла глаза и увидела, что над ней переливается узорчатый полупрозрачный потолок. Ей показалось, что она всё ещё спит. Девушка попыталась встать, но её тело было слабым, и даже эта простая задача оказалась ей не по силам. Она с трудом опустила голову на подушку, чувствуя, как тяжесть наваливается на неё, а шея не в состоянии удерживать тяжесть.

«Я, должно быть, заболела. Вероятно, у меня была горячка, и всё, что я видела вчера ночью, было лишь бредом. Оборотни, должно быть, были обычными волками, а охотник, появившийся в метели, спас её. Да, именно так и было. Это всего лишь охотник», — решила Настя, разглядывая потолок. Он был словно из хрусталя, неровный, гористый и шершавый, как будто покрытый морозом, но в тереме было тепло.

«Возможно, это и не охотник», — размышляла девушка, рассматривая обстановку опочивальни. Это была просторная светлица, явно мужская, и, по всей видимости, в доме не было хозяйки. Стены были выполнены из белого дерева, а часть стены у печи была расписана синими красками, которые создавали иллюзию морозных узоров на окне. Печь была украшена расписными плитками, окна были расписаны в тех же тонах.

В комнате стояли высокие сундуки, из которых выглядывали то ли рубахи, то ли штаны. На полу были сбиты шкуры. Письменный стол был завален свитками и книгами, а под столом виднелось засохшее черное пятно чернил.

Девушка обратила внимание на кровать. Она была довольно широкой, и её укрывало одеяло и волчья шкура. В постели было невероятно тепло и мягко. Похоже, она лежала на нескольких перинах. «Если бы я была здорова, то могла бы в полной мере насладиться этим моментом», — подумала она.

Самым мягким местом, где она любила спать в детстве, был сеновал. Там было тепло, вкусно пахло, но сено то и дело кололо её нежное тело. Привыкшей к жёстким лавкам девушке было непривычно находиться в такой роскошной постели. Ей с трудом, но всё же удалось сесть.
«Может быть, мне удастся уговорить этого господина оставить меня здесь в качестве прислуги? Если же он откажет, то выгонит обратно на улицу. Возможно, сжалится и даст кусок хлеба, чтобы я могла вернуться домой. Но куда мне идти?» — подумала девушка, и страх и обречённость охватили её. От нахлынувших эмоций она заплакала, и вскоре её голова разболелась. Но слёзы не останавливались.

Невольно в памяти всплыли воспоминания о том, как она оказалась в лесу. Она вспомнила лицо отца, которое за эти дни словно постарело на несколько лет. Вспомнила плачущего Ваню и довольное лицо Варвары — женщины, которая обещала заботиться о них как о родных детях. Однако это обещание быстро забылось.

Ваня в основном проводил время с отцом, а Настя изо дня в день выполняла работу за двоих, а то и за троих. Вечером мачеха жаловалась отцу на падчерицу, что та её не слушается и что работают только они с Марфушей. Отец был человеком мягким и старался избежать конфликтов.

Анастасия надеялась, что всё это ненадолго. Она была на выданье и старше Марфы. Через год-два она уйдёт из этого дома и будет только навещать батюшку с братом. Но она не могла поверить, что мачеха настолько её невзлюбила, что была готова оклеветать и отправить на такую жестокую смерть.

Внутри Насти бушевали гнев и чувство несправедливости. В этот момент она почувствовала зависть к всаднику, которого видела в своих видениях. Он был на вороном коне, в черных одеждах, его лицо скрывал капюшон. На мгновение девушке показалось, что это сама смерть пришла за ней.

Одним жестом он подчинял себе всю нечисть вокруг. Огромные черные волки, испачканные в крови, повиновались ему.

«Если бы я могла так же прискакать на этом коне с целой сворой свирепых волков, — думала Настя. — Чтобы они притащили из терм мою мачеху и сводную сестру, разодрали им ноги. Тогда, возможно, из страха перед смертью они признались бы во всех своих преступлениях».

От мрачных мыслей её отвлекли тихие шаги. В панике девушка быстро легла на подушку, отвернулась от двери и притворилась спящей, опасаясь, что хозяин заметит её пробуждение и выгонит на улицу.

Нужно было дождаться вечера, возможно, тогда ей позволят переночевать. Дверь открылась, и к постели тихими размеренными шагами приблизился незнакомец. От него исходил холод, как будто он только что вернулся с улицы. Настя почувствовала у лица его дыхание, холод и запах угля и ели.

«Кажется, это его рука проверяет моё дыхание», — подумала она. Сейчас самое важное — не быть пойманной на обмане. Никому не нравится, когда его обманывают, размышляла девушка.

— Ну что, не окочурилась? — раздался около двери голос юноши.
— Нет, более того, она выздоравливает. Молодость взяла своё, — ответил ему более мужественный и бархатный голос с командными нотками. Это был голос мужчины, стоявшего у кровати.

— Что с ней делать? Её тебе в жертву принесли, в деревне её обратно не примут, — продолжал юноша.
— Сначала пусть очнётся. Лицо у неё смазливое, тело крепкое, закалённое в работе. На улице не останется, кто-нибудь да женится, — произнес мужчина и, ускорив шаг, покинул комнату.

Юноша закрыл за ним дверь и, продолжая разговор, произнёс: «Да ведь люди сейчас жадные, без преданного никто не женится». Но ответа Настя не услышала. От страха у неё появились силы, и она уже более уверенно присела на кровати.

«Что значит Ему? Меня принесли в жертву Морозу! Такого быть не может или всё-таки может?» — думала Настя, перебирая пальцами одеяло и вспоминая события минувшей ночи.

Девушка очнулась от волчьего воя. В темноте и бушующем вихре вьюги ничего нельзя было разглядеть. Какая смерть страшнее: от холода или от клыков хищников?

Она услышала рычание, но к ней приближался не волк, а существо, похожее на него. Оно шло на задних лапах, а передние напоминали большие мускулистые руки человека с когтями. Голова напоминала то ли волчью, то ли собачью, но самое страшное были глаза — залитые кровью с желтыми зрачками. Взгляд был осознанным и жестоким, не свойственным животному.