Мотивация

Мотивация

Новый жилец был не жилец. Фрира так решила — или с ней, или в преисподнюю его отправит.

Довольно сильный маг, назначенный в магистратуру, молод, смазлив, умен, талантлив, с поколениями состоятельных предков в анамнезе — что еще нужно для счастливой жизни? Ее счастливой жизни, разумеется. Чем она ему не пара? Красива, молода, стройна, а какие у нее ножки и талия! Ну, а рога… Что рога? Они ее только красят. И в постели очень даже в помощь будут — объезжать ее, как строптивую козочку, например. Она вот за четыре года к ним уже привыкла. Фрире нравилась капелька жестокости и… новый маг.

Но мистер Бриго, этот Мистер Совершенство, был просто как непробиваемая скала! Нет, понятно, что быть таким сильным магом и не уметь противостоять всем, кто вешается на шею, — нонсенс. Но она не все. Взять хотя бы рога, что наставил ей предыдущий маг, мистер Фрист. Причем реально наставил — икнул, чихнул, дунул, плюнул, и вуаля.

Фрира тогда, в свои семнадцать, была молода, глупа, хороша собой — настоящий розовый бутон. Сейчас, впрочем, ничего не изменилось — только рога добавились. А кто, скажите мне, не делает ошибок в юности? Ну вот и она… Ну пошутила, испугала мага до уср… икоты. Мистер Фрист с тех пор заикается, а она носит рога.

— В-в-взаимоз-зачет! — сказал тогда мистер Фрист, и как отрубил.

Главное, заикание ни он, ни другой маг вылечить не смогли, как и она с рогами не смогла расстаться, хотя и к магам в другой город ездила, и отпиливать их пыталась, и мазями разными мазала — только круче завивались и мощнее делались… Дурная мысль, подсказанная подружкой, что клин клином вышибают, подтолкнула на второй глупый поступок, после которого у Фриры появились еще и длинные эльфийские ушки. Хорошо хоть не хвост, утешила себя Фрира. Или член на лбу. А ведь мог… Он-то обделался легким испугом, а вот она… Короче, не сложилось у них с предыдущим магом…

Поэтому нового мага и заодно ее постояльца, Мистера Совершенство, закадрить стало целью всей жизни. Возможно, он и от рогов поможет избавиться, и защитит ее от других горе-волшебников, да и в хозяйстве сильный маг лишним не будет, как и в постели…

Матушка Фриры с детства наставляла ее насчет общения с противоположным полом.

— У всех мужчин есть три базовых инстинкта: «ням-ням», «тык-тык» и «баю-бай», — поучительно приподнимая указательный палец и бровь, говорила она и глядела на свою дочь многозначительно.

Фрира была не глупой, хоть и выглядела «прелесть какой дурочкой», поэтому приступила к соблазнению новоназначенного в их городишко мага с усердием, достойным другого применения. Но так может сказать тот, у кого рога на голове не чесались. Поэтому применение было как раз по делу.

Итак, поесть маг любил, про «тык-тык» Фрира ничего не знала — пока не знала. Маг везде ходил один, отшивал всех девиц от десяти до бесконечности, но очень тактично, мягко, вежливо, так, что леди оставались счастливы. А про сон Фрира знала только то, что спит Мистер Совершенство мало, встает с петухами и ложится поздно. Комфорт, может, и любит, но довольствуется малым. Неразговорчив, но может выслушать, учтив, серьезен — великолепный образчик.

Подошла к вопросу Фрира обстоятельно: составила список из десяти пунктов и скрупулезно следовала ему, добиваясь внимания Мистера Совершенство методично, планомерно, не торопясь. И уже было вычеркнуто девять пунктов, но сдвигов так и не наблюдалось. Начиная впадать в отчаяние, она не подавала вида, перебирая в уме возможные ходы. Платья меняла по пять раз в день, даже если постояльца не было дома — вдруг внезапно вернется, а она во всеоружии. Да и заодно помогали наряды эти отваживать захаживающих к нему посетительниц. Оказывается, у них в городке знатный серпентарий водился. А уж как они шипели на отказы Фриры пропустить к магу — как бесноватые на проповеди. Не помогали платья только в отношении Мистера Совершенство. Улыбнется, сделает комплимент, как она сегодня снова чудесно выглядит, и все. Откровенность нарядов уже начала превышать все допустимые нормы приличия, осталось только ввалиться вечером к нему в спальню в прозрачном пеньюаре, чулках и подвязках… Но этот вариант Фрира оставила на крайний случай.

Еду он всю проверял, походя проводя рукой над бокалами и блюдами, и все ее мытарства с добавлением любовного зелья пропадали втуне. От пения по вечерам под кифару пришлось отказаться, когда она заметила, что Мистер Совершенство выставляет звуконепроницаемый щит вокруг своей комнаты. Напоить его тоже не вышло ни разу. Стойкий, стервец! Делать вид, что он ей то безразличен, то нет — действовать по амплитуде от соблазнения к охлаждению, было совершенно невозможно. Фриру выдавали взгляд, дыхание, румянец и речь, журчащая, как весенний ручеек в проталинках. Над ней разве что не вилась магическая светящаяся надпись «Я ваша навеки!».

Лесть от Мистера Совершенство отваливалась, не прилипая. Внимания он чурался, запираясь в своей комнате, как только отужинает. Соблазнение не работало. А ведь Фрире в затылок дышали все незамужние девицы и дамы разных возрастов не только из их городка, но и из окрестных сел! И ладно бы он был монахом или импотентом или носил бы застегнутые на все пуговицы рубашки и мантии, так нет! Эти чертовы шелковые тончайшие рубашки с глубокими не зашнурованными вырезами на груди, в которых он спускался к ужину, заставляли Фриру нервничать. Да что там нервничать — краснеть эльфийскими ушами и трепетать ими, как бабочка крыльями.

Фрира, готовя на ужин так полюбившееся Мистеру Совершенство блюдо из мясного окорока, готова была заплакать, но ей было нельзя. Ей надо было собраться и решительно атаковать! Она уже была сексуальной и обворожительной, мечтательной и ветреной, томной и загадочной — однажды весь вечер проходила в маске, — но ничто не брало этого стойкого мага! Только окинет цепким взглядом, задержавшись подольше на рогах и ушках, коротко улыбнется — да мелькнет во взоре что-то плотоядное и истает, как и не было. Сегодняшний ужин должен был стать решающим. Она чувствовала это. Что-то такое носилось в воздухе — эфемерное, неуловимое, как приторный запах, иногда тянувшийся из комнаты постояльца. Мистер Совершенство не разочаровал ее, надев самую соблазнительную рубашку с ослабленной шнуровкой, чуть ниже допустимого приличиями открывающей грудь, снял с гладких темных волос обязательную кожаную ленту, чем заставил Фриру помечтать, каково это будет — запустить руки в этот шелк, — а затем раскраснеться щеками и тяжело вздохнуть.