Моя любимая (мертвая) сестренка Лиззи

Моя любимая (мертвая) сестренка Лиззи

… Вновь так же трепетно в душе

Под слоем кожи, как будто под землёй,

Лежит мерцанье, которое уже

Венец светила заслоняет медленно собой.

Небо! Вмиг всем горестям конец!

***

Начнём, пожалуй, с самого банального: всё это случилось, если только не изменяет память, лет семь-восемь назад, в одном абсолютно невзрачном городке, который черт один лишь знает где находится, да и не думаю, что это так важно.

В общем – вы когда-нибудь задумывались над тем, каково это жить в многодетной семье? Да, разумеется, многие, у кого есть родные братья и сёстры, изложат разное впечатление от такого проживания. Некоторые скажут, что это, разумеется, сложно, но достаточно весело и интересно, некоторое скажут, что жить со множеством братьев и сестёр – одно нескончаемое удовольствие, а некоторые взвоют, точно волки на луну, сетовая на свою тяжкую судьбину, так как они живут просто в Аду на земле, от которого спасти может лишь разве что совершеннолетие.

Элис Л*** был как раз из таких счастливчиков, жил в большом, слегка покосившемся от времени и своей достаточно шаткой конструкции, доме с мамой, папой, и четырьмя сестрами и братом, у которого наблюдалось явное отставание в развитии. Но это родителей парня никак не колебало. Да, возили его ко всяким докторам, обеспечивали нужные процедуры, которые сходились с их достаточно небольшой зарплатой, да и других детей, казалось бы, вниманием особо не обделяли, но любимчиком всегда и везде был Элис. Так говорили его две самые старшие сестры: Дора и Гейла.

Ни к кому из своего обширного потомства мистер Л***, самый обыкновенный среднестатистический мужчина с густой щетиной и постоянно уставшим и каким-то грустным взглядом, и уж тем более миссис Л***, страдающая ожирением светловолосая женщина с улыбкой как у лошади и вечно чересчур ярким макияжем, так не любили и не баловали, как Элиса. Отдельная комната – ему, самые новые и дорогие вещи в городе – ему, игрушки и самый настоящий компьютер – в первую очередь ему. ВСЁ ему!

По началу, будучи еще несмышлёным ребенком, Элис относился к этому со здоровым равнодушием, еще просто не осознавая всей ситуации. Но вот повзрослев он стал, как, наверное, и любой нормальный подросток, желать хоть какой-то самостоятельности, да и перед родными было немного неловко за то, что ему всегда достаётся всё самое лучшее. Тем не менее, мать никаких доводов сына так и не услышала, а отец, будучи самым классическим подкаблучником, только вяло поддакивал ей.

Что насчёт остальных взрослых, как, к примеру, учителя, соседи и тому подобное - они помалкивали. Нет, дело совершенно не в том, что им было просто наплевать на такую далеко не благоприятную обстановку в семье мальчика. Совершенно напротив. Просто дело в том, что перед четой Л*** (в особенности перед матерью) все жители этого небольшого городка ходили, скажем так, «по ниточке». Это было совершенно незаметно свежим глазам, но вот сам Элис уже давно это заметил: вся его жизнь, будь то пребывание на пыльной улице, в школе, в магазине, да где угодно – всё походило на какой-то спектакль персонально для него. И это напрягало. Очень напрягало.

А начнем мы нашу историю, пожалуй, с того дня, когда мать семейства Л*** радостно впорхнула на кухню, что смотрелось даже немного комично в сочетании с её весом, и демонстративно громко продолжала начатый еще в гостиной телефонный разговор:

-… Конечно, конечно, дорогая моя! Нет, ни в коем случае, никаких неудобств! Дом у нас большой, да и дети с мужем, я уверенна, будут совершенно не против!-Последняя фраза была скорее даже не предположением, а утверждением. Впрочем, на эту деталь из всех сидевших в то время за столом и чинно ужинавших членов семьи Л*** на эту деталь, как всегда, обратил внимание только Элис. - Так значит договорились? Завтра приезжаешь? За-ме-ча-тель-но! Целую!-На несколько секунд удалившись из места всеобщей трапезы лишь за тем, чтобы положить трубку, женщина-слон вернулась и с неиссякаемым оптимизмом, в котором любой мог бы разглядеть что-то нездоровое и немного лицемерное, начала тараторить, разбрызгивая во все стороны слюну:

-Мои хорошие! У меня для вас просто прекраснейшие новости! - Зависла секундная пауза, в течении которой из всего того, что было хоть мало-мальски похоже на реакцию, последовало лишь поднятие бровей одной из старших сестер.-Завтра приезжает тётя! Ваша тётя! Вы её не знаете, но она моя близкая подруга, я уверена, вы с ней прекрасно поладите.-Всё не прекращая щебетать и кружиться в своём нелепом танце, миссис Л*** начала порхать вокруг стола, поочередно тиская и трепля каждого из своих многочисленных отпрысков, приговаривая: «Так что, мои золотые, вы уж постарайтесь, присмирейте, будьте лапочками, как вы это всегда и делайте, и не расстраивайте вашу любимую-разлюбимую маму!»

Счастливее всех во время всего этого представления, казалось, был только малыш Сэм, который всё это время сидел на своём детском стульчике и самозабвенно размазывал пюре по своей детской мордашке с широкой улыбкой, и никто при этом даже и не думал оторвать его от этого занятия. Это раздражало Элиса. Постоянно. Нет, он, конечно, прекрасно понимал, что Сэм еще ребенок, да еще и недоразвитый, но как же всё-таки ему были ненавистны его постоянные улюлюкания, бесконтрольные крики, топот, нечленораздельный визг и всё в этом роде. Точнее, Элиса раздражало даже не это, а то, что родители на это практически никак не реагируют. Особенно отец. Он, правда, вообще ни на что не реагировал. Совсем. Вообще. А ведь с виду в общем-то вполне нормальный мужчина. Ходит на работу, где числится в числе самых лучших и усердных сотрудников в их немногочисленном коллективе, регулярно пьёт кофе, читая при этом свежие новости, всегда благодарит за завтрак, первым делом по приходу домой спрашивает у всей семьи как дела. Но делает он это всё как-то… Автоматически… Да, это был не человек, это был ходячий труп, который по каким-то неведанным причинам всё еще продолжает выполнять какие-то элементарнейшие повседневные действия. Звучит как какое-то образное описание, но если бы вам довелось видеть этого человека вживую, то вы бы убедились – всё, что здесь сказано, можно сказать чистая правда.